– Я видел его образы в твоей голове, но не понял, что они свежие, – произнес Оуэн, вынимая нож из ножен. – Ты это скрыла.
– Он не имеет ничего общего с нашими планами, – встревожилась я. Но на этот раз Оуэн не клюнул на местоимение «наши».
– Он привязывает тебя к той жизни, от которой ты собралась уйти, – заявил он, вертя ножом. – А узы необходимо перерезать.
– Нет, – возразила я. Мысли лихорадочно крутились вместе с его лезвием. – Он может измениться. Если твой великий план состоит в том, чтобы Хранители и Отряд восстали против Архива, то тебе нужен каждый, чьей поддержкой ты можешь заручиться. И когда ты разошлешь свое послание с призывом, он встанет рядом со мной. – Говоря это, я вдруг поняла, что отнюдь не уверена, поступит ли Уэс так. Затем напомнила себе, что мне и не придется это выяснять. – Убить его значит лишиться союзника.
– Меня это не убедило, – фыркнул Оуэн. – И не притворяйся прагматичной там, где дело касается его.
– Прекрасно, – не сдавалась я, – если ты не хочешь слушать доводы логики, тогда послушай вот что: Уэсли здесь ни при чем. Я его сюда не втягивала, и ты не станешь. Если ты причинишь ему зло, то никогда не получишь мою помощь. Уж поверь мне.
Взгляд Оуэна ожесточился. Он перестал вертеть в руках нож и крепко сжал рукоятку, но лишь на секунду. Затем, к моему облегчению, убрал оружие и, отстав на шаг, пошел позади меня.
– Привет, – поздоровался Уэсли. Они с Эмбер подождали, когда я к ним подойду и направились к беседке. Я бросила взгляд на руку Уэсли, проверяя, есть ли на нем кольцо. Оно оказалось на месте. – Мы только что говорили о том, что по кампусу ходят копы. Ты их видела?
На самом деле за этими словами скрывался другой вопрос: «Ты знаешь, зачем они здесь?»
– Нет, – покачала я головой. – Эмбер, а ты не знаешь, что случилось?
– Без понятия, – простонала она. – Папа ничего мне не говорит.
– Неуловимая Маккензи Бишоп! – воскликнул Кэш, когда мы подошли к беседке. – Ты сегодня без обеда?
– Я не голодна, – ответила я.
Прислонившись к Алхимику, Оуэн наблюдал за происходящим. И все, что я могла сейчас поделать – это не смотреть на него.
– Тебя не было в спортзале, – заметил Кэш, – еще одна встреча?
– Ну надо же! Из-за каких таких встреч ты не ходишь в спортзал несколько дней подряд? – поинтересовалась Сафия.
– Не будь дурой, Саф, – одернул ее брат. – Тебя отправляли к Даллас раз семь в прошлом году.
– Всего три раза, придурок.
Кэш снова посмотрел на меня.
– Ничего страшного в этом нет. Мы все у нее побывали. В конце концов, твои родители придумают какое-нибудь оправдание… или сама школа.
– А вас за что отправляли? – спросила я.
– Гиперактивность, – объявил Кэш с гордостью.
– Перфекционизм, – фыркнула Саф.
– Тревожность на почве стресса, – добавила Эмбер.
– Антисоциальные наклонности, – сказал Гевин.
Все посмотрела на Уэсли.
– Депрессия, – заметил он, рассеянно крутя в пальцах соломинку. У меня сердце сжималось при мысли о его страданиях. Я представила нас в постели, представила как прижимаю его к себе и крепко обнимаю, прогоняя его демонов.
«Он того стоит», – вспомнила я. Я не могу и не буду втягивать его в эту заварушку.
– А ты, Маккензи? – вывел меня из раздумий Кэш. – Что ты сделала такого, что попала к Даллас?
Я бросила взгляд на Оуэна.
– Сложности с полицией, – вздохнула я.
– И поэтому ты не можешь пойти на танцы? – спросил Гевин. Оуэн нахмурился.
– На самом деле, – сказала я непринужденно, – я все же пойду.
Глаза Уэсли загорелись.
– Правда? – спросил он, улыбаясь. Это разбило мое сердце.
– Да, – кивнула я, через силу ответив на его радостную улыбку. – Правда.
Я испытала облегчение, когда разговор свернул на безобидные темы. Например, о том, будут ли Саф и Кэш вплетать в волосы золотые ленточки или какого цвета очки наденет Гевин. Я больше не смотрела на Оуэна или Уэса, но не могла избавиться от ощущения, что оба пристально меня разглядывают. Уэсли притворялся, что слушает Эмбер, но стоило мне поднять глаза, я замечала, что он смотрит в мою сторону. Оуэн же и вовсе следил за мной точно ястреб.
А потом Уэсли вдруг перевел взгляд с меня на Алхимика, и мне пришло на ум, что пусть даже он его и не видит, но вполне может чувствовать. Оуэн, похоже, тоже это понял. Он замер рядом со статуей и, прищурившись, уставился на Уэсли. Уэс отвел взгляд, так ничего и не увидев, но оба при этом нахмурились. К счастью, прозвенел звонок.
Я буквально подскочила на ноги, но когда шла в класс, почувствовала, как меня догнал Уэс. Он легонько толкнул плечом, но вместо привычного шума меня словно волной окатило: «…что-то не так что происходит я сделал что-то не то и она отстранилась знает ли она, как сильно я скучаю по ее шуму не мог уснуть». Я поспешно от него отодвинулась и осторожно спрятала руку, пока он не заметил, что на пальце у меня нет кольца.
– Ты и правда придешь сегодня вечером? – спросил он. С другой стороны от меня пристроился Оуэн.
– Ни за что не пропущу, – прошептал он.
– Ни за что не пропущу, – повторила я, чувствуя, как внутри меня все сжалось.
– Даже не верится, что твои надзиратели согласились уступить.
– Да, я умею быть убедительной.
Только вот на самом деле они не уступили.
Двое студентов окликнули Уэса с другого конца двора. Он замешкался.
– Иди, – сказала я. – Увидимся вечером?
– Жду не дождусь, – улыбнулся он и свернул на лужайку.
– Что сегодня вечером должно произойти, Оуэн? – спросила я, когда мы остались одни.
– А что? – спросил он с вызовом. – Передумала?
– Нет, – ответила я, пока еще могла скрывать сомнения. – И не передумаю до тех пор, пока мои друзья будут в целости и сохранности.
Пока он не успел дотронуться до меня и прочесть мои мысли, я развернулась и ушла, твердя себе, что смогу остановить его, прежде чем все зайдет слишком далеко. Но как далеко я готова зайти? И как я смогу его остановить, если даже не знаю, что он собирается сделать?
Полдня Оуэн ходил за мной тенью. Но я старалась сосредоточиться на времени, а не на его постоянном присутствии. Как только прозвенел последний звонок, я направилась к двери, ведущей в Коридоры, думая о том, что если он за мной последует, то…
– Сюда, – позвал он, пройдя полпути, и потянул меня в другую сторону.
У меня внутри все оборвалось, но я пошла за ним в сторону рощи. Я гадала, куда мы идем, пока он не достал из потайного кармана ключ Отряда. Я еле сдержалась, чтобы не броситься на него. Но нигде поблизости я не видела ни одной настоящей двери, а толкнуть его в бездну, как теперь ясно, – не выход. Его необходимо вернуть на полку, и сделать это можно только одним ключом. Этот довод показался мне убедительным. Он поднес ключ к еле заметному пятну прямо в воздухе. На миг бородка ключа исчезла, как будто растворилась. Короткий ход. Прямо там, в дальнем конце кампуса Гайд Скул. Это напомнило мне, что Оуэн тоже учился здесь. Он повернул ключ и подал мне руку. Я постаралась прогнать тревожные мысли, взялась за его руку и прошла в невидимую дверь.
Ступив ногой на твердую поверхность и подняв глаза, я вздрогнула. Горгульи. Мы оказались на крыше Коронадо. Я пыталась унять дрожь. Сколько ночных кошмаров связаны с этим местом? Если Оуэн и находил что-то особенное в том, что мы снова здесь оказались, то ни словом не обмолвился. Просто подошел к краю и посмотрел с крыши вниз.
– В день моей смерти, – произнес он, – Агата приказала отформатировать меня. Я помню, как убегал и в какой-то момент подумал, как странно – оказаться по другую сторону баррикад. А затем я попал на крышу и понял, что должен сделать. – Он оглянулся на меня. – Ты бы спрыгнула? – спросил он. – Чтобы остаться собой?
– Нет, – я покачала головой и повернулась к двери, ведущей вниз. – Я бы не спрыгнула без борьбы.
Оуэн подошел ко мне.
– Куда мы идем?
– У нас на пути есть одна помеха, – сказала я.
– Какая? – нахмурился он.
– Моя мать.
В кофейне Бишопов просто яблоку негде было упасть. Половину мест заняла группа студентов из государственной школы и, судя по лихорадочной суете мамы, они много всего назаказывали. Берк обслуживал посетителей на террасе, а она за стойкой готовила напитки. Оуэн прошел за мной в кафе и, увидев каменную розу на полу, замер. Я направилась к стойке, а он все так и стоял, разглядывая узор.
– Привет, мама, – поздоровалась я, кладя локти на мраморную столешницу.
– Ты рано вернулась, – заметила она. Я удивилась, как ей удается следить за временем, когда приходится одновременно выполнять целую кучу заказов.
– Да, на автобусе, оказывается, можно доехать довольно быстро. Там, конечно, грязно, но быстро.
– М-м-м, – протянула она рассеянно.
– Сегодня вечером в школе вечеринка, и я подумала…
В ту же секунду она вздернула голову, оторвавшись от работы.
– Ты, верно, шутишь?
– Просто подумала, может, я могла бы…
Она покачала головой.
– Ты знаешь ответ…
– Знаю, – оборвала я ее, стараясь говорить тихо, – и даже не стала бы тебя беспокоить, но Даллас сказала, что мне следует пойти. – Судя по тому, как часто она ссылается на своего психотерапевта, мнение моего тоже должно иметь для нее какой-то вес. Как я и ожидала, мама сразу притихла. – Знаю, шансов мало, – продолжила я, надеясь, что моя речь не выглядит отрепетированной. – Просто… мне хочется чувствовать себя такой, как все. Будто со мной все нормально. А домашний арест и слежка, хоть и заслуженные, постоянно напоминают, что я не в порядке. Я знаю, что так оно и есть. И давно. И что мне предстоит долгий путь, чтобы стать нормальной, но на одну ночь мне хотелось бы притвориться, что уже стала такой.
Я наблюдала, как в ней зародились сомнения.
– Ладно, забудь, – сказала я, добавив в голос немного дрожи. – Я понимаю…