Я сидела на корточках над телом Оуэна, чувствуя головокружение и онемение во всем теле, слушала звук приближающихся шагов и отсчитывала секунды. Я не собиралась его обыскивать, но в какой-то момент руки сами собой ощупали его карманы и выудили оттуда сложенный листок. Его я спрятала в ботинок. Просто воспользовалась удобным моментом.
Сейчас я смотрела на этот листок и хотела сжечь его. Оуэн, разумеется, неспроста спалил фолиант – он решил скрыть, что одной страницы в нем не хватает. Но дело в том, что хотя Оуэн во многом заблуждался, я не уверена, что он ошибался во всем.
Мне хотелось верить Архиву. Хотелось. Поэтому я не знала, что побеждает в моей душе – сомнения или страх, слабость или сила. Что за голос звучал в моей голове – голос деда, советовавший оставаться во всеоружии, или Оуэна, утверждавшего, что настала пора перемен? А может, все дело в том, что сегодня ночью я слишком многое испытала и поняла, и поэтому я забрала листок из кармана Оуэна…
Я должна была сжечь его, но не сожгла, а аккуратно сложила, несколько раз спросив себя при этом, не хочу ли я его порвать. В конце концов, решив, что не хочу, взяла с полки «Божественную комедию», сунула между страниц крохотный бумажный квадратик и поставила книгу на место.
Может быть, Оуэн и прав. Может, я – та, кто несет перемены. Вот только нужно решить, какие именно.