– Да, а что?
Ворон не ответил, я решила, что помощи мне от него не будет, и уверенно устремилась за путеводным клубком, уже вовсю радостно тянувшим меня за собой. Пока мы шли, ворон время от времени срывался с моего плеча и парил надо мной, словно что-то высматривая на горизонте, потом вновь садился на плечо.
– Ты чего? – спросила я, когда он вернулся в очередной раз, а я фактически уперлась в соответствующий указатель.
– Проверяю одно предположение, – нехотя ответил ворон. Вид у него был, как мне показалось, виноватый. – Мне надо кое в чем удостовериться.
Шаттл – белый рейсовый автобус с логотипом академии на боку – ждал даже не на автостанции, а перед ней. Господи, с облегчением подумала я, хоть контроль не проходить.
– Это ваш фамильяр? – уточнила у меня дородная дама, контролировавшая посадку.
Я кивнула. Оказавшись у автобуса, я вдруг поняла, что у меня нет ни сил, ни желания с кем-либо разговаривать. Я в целом не очень понимала, зачем мне садиться в шаттл и ехать в академию, если ворон уверен, что я провалюсь на вступительных экзаменах. Просто ради того, что действительно пыталась? Ладно, Твардовская, сказала я себе, ты уже слишком далеко зашла, чтобы развернуться и пойти обратно.
– Документы на него не смотрю, – сообщила дама. – Если есть, хорошо. Если нет, обратитесь в приемную комиссию, вам скажут, как оформить. Проходите в салон, занимайте любое свободное место.
Я забралась в самый конец автобуса и заняла два свободных места. Сама села у окна, а на второе поставила рюкзак. Уберу, если кто-то придет, подумалось мне, но пока же очень хотелось оградиться от всех и вся, особенно в таком тесном пространстве. Когда я устроилась поудобнее, ворон потоптался на моем плече, потом крепко прижался ко мне и едва слышно прошептал:
– Прости меня, пожалуйста. Я был с тобой резок, но ты правда не художник и не мастер слова. Ты – архитектор. Талантливый и с огромным потенциалом. Подавай заявление на архитектурный факультет. Приедем – расскажу подробней.
Бок у ворона был мягкий и очень теплый, а еще я вдруг ощутила, как бьется его сердце – быстро-быстро и как будто бы немного неровно. Боже, что он несет, вяло подумалось мне. Ладно, разберемся потом.
– Спускайся. – Я похлопала себя по коленям, а когда ворон перебрался, спросила: – Можно тебя погладить?
Ворон не ответил, только распушил перья. Выжидающе посмотрел на меня. Я улыбнулась. Пернатый слегка приоткрыл клюв и наклонил голову. Глаза у него были лукавые. Я осторожно коснулась двумя пальцами его головы и слегка пригладила перья. Ворон блаженно прищурился, а я усмехнулась и почесала его бороду. Ворон издал довольное урчание и задрал голову повыше.
– Ты хороший, – сказала я, продолжая его чесать. – Вредный, но хороший.
Ворон вновь промолчал. Автобус тронулся. Я откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.
Глава 2
В холл академии мы вошли около пяти утра. Я задержалась у входа, чтобы вытереть лицо влажной салфеткой и выплюнуть жвачку. Мне было неловко за то, что я не умыта и не переменила белья. Ладно, все такие же, подумала я, но, расстегивая молнию толстовки, украдкой наклонила голову и принюхалась – не пахнет ли от меня потом.
– Располагайтесь на банкетках, – звонко сообщила девушка с забавным конским хвостиком на голове, который раскачивался при каждом ее движении.
Эта девушка встретила нас и привела сюда. Одета она была с иголочки: белая блузка и классическая черная юбка-карандаш. Плюс ко всему вид у нее был неприлично бодрый для такого раннего времени.
– Сейчас я раздам всем анкеты, заполните их максимально подробно. Обязательно укажите факультеты, на которые планируете поступать. Напоминаю, что вы имеете право подаваться одновременно на два направления. Если вам необходимо общежитие, поставьте галочку в соответствующем пункте. Кому нужна вода для фамильяров, она на стойке.
Я плюхнулась на ближайшую банкетку, поставила сумку и рюкзак себе под ноги и задрала голову. Надо мной раскинулся стеклянный купол Большого холла – одна из визитных карточек академии. Смотри, Твардовская, велела я себе, превозмогая шум в голове, ты добралась. Может, ты и не поступишь, но ты здесь, внутри. Ты в академии магических искусств!
– У кого нет ручки, можно тоже взять на стойке, – звенел голос девушки.
Я опустила голову и обвела холл взглядом. Он был огромен и похож скорее на приемный зал дворца. Я вдруг поняла, что хочу любоваться этим залом, но от недосыпа и нервного напряжения интерьер рассыпа́лся на детали, которые ускользали от меня. Ладно, решила я, еще налюбуюсь (и обязательно загляну в музей академии, который, по слухам, может дать фору любому собранию предметов искусства), и переключила внимание на абитуриентов. Сначала думала, что с фамильяром я такая одна, но здесь были девушка с йоркширским терьером и парень с сумкой-переноской, в которой сидел кто-то серый и пушистый – то ли кот, то ли кролик.
– Воды? – спросила я у ворона, перекочевавшего с моего плеча на сумку.
Он только отрицательно помотал головой. Девушка с хвостиком дошла до меня и вручила мне анкету. Я извлекла из рюкзака блокнот и ручку, положила анкету на твердую поверхность и вывела в графе «Ф. И. О. поступающего»: «Твардовская Евгения Яновна». Впрочем, на этом все и закончилось.
– Блин, – прошипела я, увидев, что одним из следующих пунктов были сведения о родителях и ближайших родственниках.
Я закусила колпачок ручки. Почему я должна это писать? Какое отношение эти люди имеют к тому, что я поступаю в академию? Почему имена и места работы моей родни должны касаться моего поступления? Может, это и имеет смысл в школе – там учатся несовершеннолетние, за которых родители еще несут ответственность, – но в академию поступают взрослые сознательные люди. Вряд ли я тут одна с первым высшим за плечами.
– Посмотрите за моими вещами? – попросила я девушку с йорком, которая оказалась рядом со мной. Видимо, решила держаться поближе к тому, у кого тоже был фамильяр.
Она подняла голову от своей анкеты и кивнула. Я же отложила бумагу и ручку, бесцеремонно схватила ворона, посадила его на плечо, поднялась и вышла на крыльцо академии. Городской воздух показался мне глотком живой воды.
– Ты прав, – хмуро сказала я ворону. – Я не поступлю. Завалюсь на заполнении анкеты. Вот скажи, зачем там этот шестой пункт?
– Ты сирота или клон? – тихо и, я бы даже сказала, вкрадчиво уточнил он. – Кто-то из твоих родственников привлекался по тяжелой статье?
– Нет, но я принципиально не хочу, чтобы мои родственники как-то влияли на меня, даже вот так! Это нечестно!
– Я тебя очень прошу, заполни, пожалуйста, этот пункт, – строго проговорил ворон. – У меня к тебе будет еще одна просьба. Никто не должен знать, что я умею разговаривать. Ты, конечно, можешь со мной говорить, это нормально, но отвечать я тебе буду только тогда, когда нас никто не услышит.
Я хотела было спросить его, к чему такой режим секретности, но он продолжил:
– Сейчас ты вернешься в холл и заполнишь эту треклятую анкету. Всю, целиком, максимально честно и правдиво. Когда анкеты соберут, скорее всего, спросят, кто нуждается в жилье прямо сейчас. Подними руку. Поселить, конечно, могут в редкий клоповник. Ректор следил за качеством предоставляемого жилья, но все могло поменяться.
Ворон вещал так уверенно, что меня вдруг осенило: скорее всего, он уже был фамильяром студента этой академии, а может, даже жил у кого-то из преподавателей. Именно поэтому так хорошо знает, что здесь к чему. Он здесь уже бывал, но потом что-то пошло не так, и пернатый оказался на том рынке, где мы с ним и встретились. Возможно, поэтому, из-за некой истории из прошлого, он и не хочет палиться – говорящий ворон все же редкость, а вот обычных воронов-фамильяров хватает.
– Хорошо, – кивнула я. – Ты же потом расскажешь мне про архитектурный факультет?
– Расскажу, – ворчливо согласился он. – Я же обещал.
Я постояла на крыльце еще несколько секунд – ноги желали идти вперед по улице, телу хотелось погрузиться в город, срастись с ним и изучить его изнутри – и волевым усилием вернулась. Девушка с йорком кивнула мне и сдвинулась с моего места (кажется, она сидела так, чтобы держать в поле зрения все сумки – и свои, и мои). Я вернулась к заполнению анкеты. Ворон все это время сидел у меня на левом плече и пристально изучал, что я пишу. Когда я вывела: «Отец – Ян Тадеуш Твардовский, областной хранитель закона и порядка», – он издал булькающий звук, который я даже и не знала, как трактовать – возмущение или удивление.
– Потихоньку сдаем анкеты, – через некоторое время объявила девушка с хвостиком. – Кому необходимо размещение прямо сейчас, поднимите руку.
Ворон топнул лапой по моему плечу, и я подняла руку. Девушка с йорком сделала то же самое. Я наконец-то прицельно ее рассмотрела. Она была чуть выше меня ростом, миловидная, хотя и густо накрашенная, с копной распущенных темно-русых волос, которые, несмотря на ночь в автобусе, были уложены как из салона. Одета она была тоже совсем не по-дорожному, зато по последней моде – в короткую юбку и игривую майку со стразами, поверх которой был накинут розовый кардиган.
По итогу нуждающихся в жилье «прямо сейчас» набралось человек десять.
– Идемте за мной, – скомандовала девушка с хвостиком, а я смогла прочесть, что было написано у нее на бейдже: «Алиса. Помощник».
Мы взяли вещи и нестройной группой побрели за ней. Вопреки моим ожиданиям, что мы сейчас поднимемся по роскошной мраморной лестнице на галерею второго этажа, Алиса пересекла холл наискосок и, открыв неприметную дверь с надписью «Только для персонала», долго вела нас длинными коридорами, простотой и лаконичностью убранства разительно отличавшимися от поражающего величием холла.
– Жилые ячейки. – Алиса наконец остановилась и показала на двери жестом бывалого экскурсовода. – После поступления вы получите другие комнаты в зависимости от вашего факультета, а пока будете тут. Каждая ячейка предназначена для комфортного проживания двух человек, так что раздели́тесь на пары. Санузел и кухня в конце коридора. Выход расположен напротив. Он ведет не на улицу, откуда вы заходили, а в переулок. Оттуда же вы и будете возвращаться сюда. Проходить каждый раз через главный вход необязательно. Устраивайтесь и пока не разбегайтесь. Я вернусь с необходимыми бумагами и соберу с вас подписи. Кому нужно зарегистрировать фамильяров, я тоже скажу, что делать.