Когда мы перешли дорогу в обратном направлении, он сказал:
– Иногда город дает мастеру персональные знаки. Возможно, там есть некий знак для тебя, но распознавать и трактовать его только тебе. Я тут не помощник.
– Разве я мастер? – спросила я.
– Ты архитектор, – ответил ворон.
Глава 25
По дороге до академии меня, впрочем, снова накрыло очередной волной безысходности и непонимания. Мы прошли дом «Зингера», где располагался книжный, в первую поездку покоривший меня своими высоченными потолками и нереальным обилием книг, в том числе на иностранных языках и не за конские деньги. Таким меня родной город не баловал. Я была уверена, что, приехав в Питер, сразу же побегу в «Зингер» за книгами – себе и Оксане. Что говорить, я еще не была в книжном, а Оксане не отправила ни одного письма, даже открытки.
– И все же что-то со мной не то, – вздохнула я, поделившись этим наблюдением с вороном.
– Все с тобой то, – строго ответил он. – Раньше ты приезжала в гости, а теперь тут живешь. Это нормально для местного жителя – не посещать культовых мест. Люди привыкают, что могут пойти туда в любое время, и расслабляются: достопримечательность от них уже никуда не денется, как и они от нее. Деньги тебе тоже нужны на питание и проживание. Книги хранить пока особенно негде. Не время обрастать скарбом. А про свою Оксану ты мне еще когда объяснила довольно доходчиво: вам с ней просто больше не с кем было дружить. Насколько я понял, вы были две домашние девочки-отличницы, любившие учиться. На этом сходство между вами заканчивается. Ах да, ваши семьи явно одобряли эту дружбу либо закрывали на нее глаза. Этого было достаточно, чтобы держаться друг друга во время учебы, но учеба закончилась, закончилось и общение. Не скрою, неприятно, но это факт. Но открытку, конечно, можешь послать хоть завтра, кто тебе запретит. Формальной вежливости не отменял никто.
Я только кивнула. Вызов духов или домовых я решила отложить на завтра, а вот раскрыть символику путти предложила ворону прямо сейчас, когда мы подошли к парадному входу в академию.
– Никого вокруг нет, никто не помешает, – пояснила я, останавливая свой выбор на ближайшем ко мне фонаре. – Посмотрю и опишу все.
– Хорошо, – согласился пернатый. – Если чувствуешь в себе силы – делай.
Я чувствовала не силы. Я чувствовала пустоту и нежелание ложиться спать, чтобы назавтра не вернулись боль и непонимание.
Задание казалось довольно простым: нужно было подойти к ангелочку, державшему в руках символику архитектурного факультета (а именно циркуль), и приложить к символу ключ. Эффект, впрочем, оказался неожиданным.
Бронзовый ангелок зашевелился, поморгал глазами, деловито отложил инструмент, поднялся на ноги и сложил ладони лодочкой. Между ними тотчас образовался энергетический шар. В шаре, точно в телевизоре, закрутились картинки. Я вновь увидела город, который разворачивался передо мной – как на крыше, как во сне про кабинет ректора. Когда город развернулся в шаре полностью, тут и там начали вспыхивать золотые и серебряные точки. Примерно так я внутренним взором ощущала ключи из Казанского собора. Что это было сейчас, я не понимала, но постаралась запомнить хотя бы здания, которые мне были известны, и расположение точек вокруг них. Потом посмотрю на карте, решила я. Шар посветился еще немного и погас, ангелок разомкнул ладони, взял инструмент, сел и вновь стал статичной фигуркой на фонаре.
Я не придумала ничего лучше, чем извлечь из рюкзака тетрадь и начать записывать, стоя прямо под фонарем. Ворон все это время терпеливо ждал, прогуливаясь вдоль ступеней главного входа.
– Остались домовые, – сообщила я, выдвинувшись в сторону входа во двор.
В комнате я не спешила переодеваться и ложиться спать. Проверила записи, перебрала учебники.
– Ну ты чего? – осторожно спросил ворон. – Давай уже спать.
– Ложись, – сказала ему я, выключая верхний свет и оставляя включенной настольную лампу. – Я не хочу. Или не могу.
– Давай ты тоже ляжешь и полежишь рядом со мной, – предложил он. – Просто полежишь, а я посплю. Хорошо?
– Что, отвык спать в одиночестве? – тупо пошутила я.
– Да. Отвык, – как-то слишком быстро и покладисто признал ворон. После этого он наклонил голову, сделал большие проникновенные глаза и прошептал: – Подержишь меня за лапку?
Я рассмеялась.
– Ладно, – согласилась я, – так уж и быть, лягу и подержу.
Лапка у ворона была теплая.
– Какие у нас пальчики, – улыбнулась я, легонько массируя ему лапу, – а какие пяточки. Теплые.
В общем, я сама не заметила, как уснула. Во сне я вновь оказалась в кабинете ректора. Мы с вороном, то есть с ректором, стояли перед окном, и он держал меня за руку.
– Когда к тебе приходит главный ключ, ты становишься городом, – сказал мне ректор. – Обычные люди не могут это принять.
– Почему?
– Представь, ты говоришь с человеком и вдруг понимаешь, что он – город. Он настолько огромный и сложный, что не все могут это вынести. Люди воспринимают города по кусочкам, по дому, по улице, по карте, а тут на тебя смотрит вся эта конструкция со всеми ее насельниками. Это страшно.
– Великий Архитектор становится только одним городом?
– Нет, он может стать каждым городом. Он может стать любым городом, но чаще всего остается там, где к нему пришел ключ.
– Зачем он нужен, Великий Архитектор?
– Создавать города, уничтожать города, спасать города… Менять что-то быстро и резко, что не сменить массой усилий многих архитекторов.
Ворон-ректор помолчал немного, сжал мою ладонь крепче и сказал:
– Великий Архитектор – это то, чего нельзя желать или не желать. Ты можешь хотеть этой участи, можешь бежать от нее, но, если город и мир решили, что это тебе по силам, они поставят тебя перед фактом вне зависимости от твоего желания. Нельзя специально прокачаться так, чтобы метить в Великие. Это жребий, который бросать не нам. А еще думается мне, что основное величие тут в том, чтобы принять неизбежное. Но еще больше величия надо, чтобы, приняв, суметь отказаться.
– Предостерегаешь меня от того, чтобы быть великой? – усмехнулась я.
Во сне мы с ним были на «ты». Ведь это же мой ворон. Это я помнила еще с прошлого сна и принимала как данность.
– Нет, сообщаю, что, становясь архитектором, ты соглашаешься играть с миром в русскую рулетку. Город выбирает Великого Архитектора по качествам, благодаря которым тот способен повести в жизнь то, что сейчас нужно городу, но мы никогда не узнаем, что ему нужно и каковы эти качества. Никогда не узнаешь, выберет он тебя или нет. Об этом нужно помнить всегда, как о смерти. Никто никогда не говорит это архитекторам, но я хочу, чтобы ты это знала. Это убережет тебя не только от излишней гордыни, но и от лишнего самоуничижения. Мир выбирает не за внешность, мир выбирает не за успеваемость. Мир выбирает по тем критериям, которые нам непостижимы. Но эта непостижимость, она хорошая калибровка. Держи ее в уме всегда.
Я хотела сказать ему спасибо, но проснулась. Рука затекла, поскольку в реальности ворон навалился на мою ладонь всей своей пернатой тушкой.
– Вот так подержишь птичку за лапку… – проворчала я, двигая рукой.
– У! – возмутился тот, не открывая глаз.
Я высвободила руку, размяла кисть и схватила ворона за бока.
– Сейчас я буду целовать мою булочку! – предупредила я его.
– Кусать только не надо, – смешливо протянул ворон.
Я принялась целовать его, приговаривая:
– Кто моя булочка?! Кто моя бусинка?!
– Допустим, булочку я переварил. – Ворон высвободился из моих рук и запрыгнул мне на спину. – Но бусинка-то откуда выкатилась?
– Не знаю, – рассмеялась я, когда он начал щипать меня за ухо. – Оно само! Ай, какая у меня злая булочка! Вредная бусина!
Я так надеялась, что меня не накроет. Я прислушивалась к себе, ловя свое настроение. Все было спокойно, но потом все равно накатило. Когда мы с вороном вышли во двор и заняли уже привычную скамейку, мне вновь стало тоскливо и тесно, как если бы бежать больше было некуда. Еще грудь разрывало негодование от того, что же со мной не так, если Макс, говоривший мне, что хотел бы встречаться со мной, изменил свое мнение. Выходит, это я сделала или сказала что-то не то. Толку от умения читать город, если я так и не научилась читать людей и понимать, где совершаю неверные поступки. Я не научилась предугадывать и располагать.
– Ну, ты чего скисла? – Ворон склонил голову набок и погладил меня лапой по руке.
– Птиц, что со мной не так? – в очередной раз спросила его я.
– С тобой все так, – уверил он.
– Тогда почему я такая неудачница?
– Ты? – Пернатый наклонил голову в другую сторону. – Может, ты просто не понимаешь, насколько удачлива? А то, что ты считаешь неудачами, просто не те пути, которыми надо идти?
– Может быть, – я решила с ним не спорить. Похоже, он совершенно не слышал, что я говорила.
– Ты собиралась вызывать духов, – напомнил ворон. – Или домовых.
– Собиралась, – подтвердила я, устраиваясь на скамейке поудобнее.
Для начала мне нужно было решить, кого же я все-таки зову. Я прислушалась к пространству. Никаких привидений, то есть душ и духов, я поблизости не чувствовала.
– Духов тут нет, – сообщила я ворону. – Значит, домовых. Они на своей территории должны все знать.
– Должны, но не обязаны. Учти, амулет не потерян тобой, а спрятан Семеновым, и Семенов в иерархии академии стоит довольно высоко. Так что местные домовые духи скорее будут за него, чем за тебя. Тебе нужно или заслужить их уважение, что в данный момент никак не возможно, или доказать, что амулет тебе важен.
– Блин… – пробормотала я. – Так, стоп, у меня же мастер-ключ.
– И что? Поговорить с тобой поговорят, но Семенов, по сути, хозяин территории, а ты жилец. Даже с ключом.
– Так нечестно! – возмутилась я.
– Привыкай.
– И что делать?
– Думай. Маг ты или где?
Задумалась я крепко. Поняла, что у меня просто нет знаний. Есть догадки, есть мысли, но знаний нет – ни об иерархии в среде домовых, ни о магии мест.