Он заворочался у меня на коленях, перевернулся, а потом провозгласил:
– Я понял! Это потому, что наши виды не скрещиваются, да?!
– Ах ты… – возмутилась я.
Ворон выскользнул у меня из рук и спрыгнул на пол.
– Все понятно! – захихикал мой фамильяр, потихоньку отодвигаясь от меня. – Что ж, маленького придется брать из приюта. Не исключено, что генетически он будет котиком. Или ты больше любишь собак?!
– Паразит пернатый! – Я вскочила из-за стола. – Я ему, понимаешь, рассказываю о своих переживаниях, а он взял и все опошлил!
– Только тапком не бей! – притворно завопил ворон, убегая от меня. – Воронов тапками не воспитывают!
Ворона я поймала, когда он собирался прыгнуть с кровати на подоконник.
– Поймала мою черную курочку! – возликовала я, прижимая его к груди.
– У, – согласился ворон, укладывая голову мне на плечо, но он бы не был самим собой, если тут же не зашептал бы: – Бургер съешь. Он, конечно, уже остыл, но, если ты его не съешь, вообще протухнет.
Бургер я съела, пока ворон летал за ключами. Все остальное мы доели в ожидании подходящего времени. Идти по академии ночью второй раз было уже не так страшно. Мне даже хотелось перекидываться с вороном словами, но я все же воздержалась. А еще в этот раз, когда шла по темному коридору второго этажа, я вдруг очень четко ощутила слои, по которым двигаюсь. Как будто мир расслоился. Что-то действительно было лишь декорацией, что-то настоящим, а через это все шла я, будто прокладывая сама для себя эдакую кротовую нору, червоточину, которая незаметна другим, находящимся на иных слоях. Вот как оно работает, внутренне обрадовалась я. Вернее, вот как оно выглядит, когда работает.
Начать я решила с кабинета ректора. Сброшу сначала один артефакт, потом возьму другой, рассудила я.
– Ну-ка, покажи, что это, – прошептал ворон, когда я собиралась было выдвинуть ящик ректорского стола, чтобы приклеить к днищу ключ.
Мне ужасно не хотелось, чтобы пернатый его видел и задавал вопросы, но деваться было некуда. Все равно бы он рассмотрел, когда я стала бы клеить ключ на скотч, оставшийся от прежнего артефакта. Я раскрыла ладонь и показала ворону свою находку. Звук, который издал мой фамильяр, был больше похож на кряканье. Я даже на мгновение испугалась, что ворон подавился, а потом втянула голову в плечи, представив, как он сейчас начнет на меня орать. Орать ворон не стал, а тактично спросил:
– Ты где это взяла?
– В Казанском соборе, – нехотя ответила я, – на могиле Кутузова. Наверное, это и есть тот ключ, который больше чем ключ.
Я посмотрела на то, как ворон распушается, и уточнила:
– Это же не ключ всех ключей, я надеюсь?
– Нет, – просипел ворон и уже нормальным, хотя и ворчливым голосом сказал: – Это один из трех ключей завета. Если соберешь все три, за тобой придут.
После того как он сказал эту фразу, меня, точно молнией или электрическим разрядом, пронзило осознанием.
– Те, кто приходил к ректору? – спросила я. – Про кого говорил домовой?
– Те, кто приходил к ректору и про кого говорил домовой, – согласился ворон. Голос у него был убитый.
Он некоторое время ничего не говорил, а я ничего не спрашивала. Мы просто сидели под ректорским столом и молчали. В какой-то момент я подумала, что нас тут может настигнуть рассвет, хотя до рассвета было еще далеко.
– Скоро рассвет, выхода нет… – в такт моим мыслям пробормотал ворон и выдал: – Пожалуй, я впервые не знаю, как мне поступить и что тебе сказать. Я бы мог сказать, что изумлен, но я не изумлен. Я бы мог сказать, что мне страшно, но мне не страшно. У меня вот здесь, – он показал крылом себе в грудь, – сейчас пусто, потому что так не бывает, но, оказывается, бывает. Но я должен что-то сказать, поэтому скажу так: мы окружены. Вот теперь мы окружены. И если те, кто нас окружил, еще и в сговоре между собой, я не представляю, сколько в этой колоде комбинаций карт.
– Искусство маленьких шагов? – напомнила я.
– Наверное, – согласился пернатый. В голосе его звучало отчаяние. – Значит, так, ключ завета ты здесь не оставляешь. Он может принести тебе проблемы, но может и открыть уйму возможностей. Второй амулет Семенова мы однозначно забираем. Его тоже придется взять себе. Пригодится. Все, вставай, идем на кафедру.
– Там точно никого не будет? – глупо спросила я, чтобы хоть что-то спросить.
– Да не будет там никого, – ответил ворон, и мы поднялись на ноги.
Глава 29
Что я скажу, если меня тут застигнут? Это было первой моей мыслью, когда я закрыла за собой дверь кафедры истории искусств и включила свет. Если в холле можно было еще соврать, что я любуюсь куполом, то как объяснить свое нахождение на кафедре (с ключами от кафедры, на минуточку), я не представляла. Оставалось только надеяться, что меня и в этот раз пронесет, ну или на ворона. Он у меня мудрая птица.
Я оглядела кафедру. Признаться, я ожидала увидеть что-то вроде кабинета ректора или Семенова – большое, светлое, структурированное пространство, где все на своих местах, – но увидела небольшую комнату, центр которой занимал овальный стол для переговоров, вокруг него стояло штук двенадцать офисных стульев, а вот дальше творилось непередаваемое разнообразие. Прочей мебели не было видно за обилием книг, картин, статуэток. Как будто я попала не на кафедру, а в хранилище музея.
– Кажется, я знаю, почему Семенов спрятал амулет именно тут, – наконец изрекла я, вдоволь налюбовавшись на это великолепие.
– Что ж, теперь мы понимаем его логику, да, – грустно отозвался ворон и перелетел с моего плеча на стол. – В этот музей можно только заносить, а вот вынести отсюда что-то не так просто. Нужно сначала найти.
– Понять бы, как искать, – проворчала я, доставая схему, которую передали нам домовые.
Красная точка была поставлена аккурат по центру – там, где стоял стол. Джинсы мне было жалко, но я мужественно опустилась на колени и заглянула под него. Под столешницей ничего закреплено не было. Я вылезла из-под стола и осмотрела каждый стул. Амулета не было и там.
– Давай рассуждать логически, – предложил ворон, прохаживаясь по столешнице. – Амулет должен оставаться незаметным среди всех этих экспонатов, но его должно быть легко взять и положить обратно, не вызывая вопросов у тех, кто здесь бывает и работает.
– Значит, не в шкафах, – отозвалась я.
– Значит, – согласился он.
Мы некоторое время изучали комнату.
– Почему Афанасий Никитич так четко отметил место первого амулета, а здесь ошибся? – спросила я.
– Он мог отмечать, когда амулет действительно был на столе, – предположил ворон.
– Возможно, – вздохнула я, – теперь уже не узнаем.
Я в очередной раз обвела кафедру взглядом. Усмехнулась: узнавание работало на полную катушку. Репродукции картин, которые мы проходили на истории искусств в художественной школе, макеты известных исторических памятников, разнообразные модели… Внезапно я расхохоталась.
– Ты чего? – встрепенулся ворон.
– Да вспомнилось. Из курса мировой литературы. «Сокровища Аннуна». Герой вернулся из потустороннего мира с гончими, быками и прочими ништяками. Или «Сокровища Аннуна» – это про короля Артура? Не важно. Главное, что Аннун же в христианской традиции стал аналогом ада, следовательно, адские гончие – это гончие Аннуна. Мы пришли в потусторонний мир, полный сокровищ, за гончими!
– Занятная аналогия… – хмыкнул ворон.
– Издержки высшего образования, – фыркнула я, а потом щелкнула пальцами: – Слушай, птиц, а если Семенов тоже помнил об этом, когда прятал амулет? Так… Что у нас здесь ассоциируется с артурианским циклом или с кельтскими легендами…
Мы еще раз оглядели кафедру и хором выпалили:
– Котел!
Небольшой серебристый (а может, и серебряный, как знать) котел на ножках стоял на подоконнике.
– Когда впервые слово правды послышалось в котле? Когда его своим дыханьем согрели девять дев. А разве он владыке Аннуна встарь не принадлежал?[1] – процитировал ворон.
Я посмотрела на пернатого с нескрываемым уважением. Сама помнила только название произведения, остальное в моей голове смешалось с легендами и другими текстами, а он вот так запросто выдал цитату.
– «Сокровища Аннуна», – скромно сообщил ворон в ответ на мой взгляд. – Там нет ничего про гончих, но, если у Семенова в голове такая же каша, как у тебя, вы нашли друг друга. Ну что ты смотришь? Иди проверяй!
Я подошла к окну и заглянула в котел. Сначала подумала, что его используют как урну, но потом поняла: в котле не мусор, а просто множество мелких вещиц. Я собралась было не мудрствуя лукаво вытряхнуть все содержимое котла на подоконник, но остановила сама себя. Ты чего, Твардовская, на тебя твой ворон смотрит. Он же потом весь мозг тебе проклюет, что учил тебя, учил, а ты так ничему и не научилась.
Я засунула руку в карман, достала платок (новый, в старый по-прежнему был завернут первый амулет, оставшийся в жилой ячейке) и осторожно принялась раздвигать тканью предметы в котле. Второй амулет – почти точная копия первого – оказался не так глубоко. Я завернула его в платок, положила в карман и кивнула ворону.
– Чтоб ты впредь не путала: гончих, а вернее гончую или даже борзую суку, птицу и косулю похитил из Аннуна племянник человеческого короля в «Кад Годдо» – «Битве деревьев», – сообщил ворон, когда мы вернулись в ячейку. – По этой причине и началась битва между людьми и войсками Аннуна. «Сокровища Аннуна» – это рассказ барда о том, как отряд во главе с королем Артуром отправился в Аннун для спасения своего товарища либо для завоевания котла.
– Это все равно тексты из одного источника. Какие-то ветви Мабиногиона («Книга Талиесина», – занудно поправил ворон), – буркнула я. – И вообще, эта путаница сыграла нам на руку. У нас есть оба амулета.
– Что есть, то есть, – согласился пернатый.
Я посмотрела на два развернутых на столе носовых платка, на которых лежали амулеты.