– Уточни, – вместо меня сказал ворон, – за это – это за что?
– Какая у тебя невоспитанная птица. – Домовой посмотрел на меня так, как если бы он был выше меня ростом, а я, наоборот, ему по колено. – Перебивает хозяина. Что ты дашь мне и моим подчиненным за ответ на твой вопрос?
Я буквально ощутила, как теряю почву под ногами: ворон предупреждал, что с духами нужно очень четко выстраивать диалог и следить за формулировками. Я же все порывалась ляпнуть что-то, что, вероятно, добавило бы мне проблем, а не решило их. Вот сейчас я собиралась сказать: «А что вам надо?» – пернатый опять опередил меня:
– Сейчас сахар, потом те продукты, которые ты назовешь, но не более трех килограммов за все вместе.
– Вот ты наглый! – присвистнул домовой.
– Я экономлю нам время и берегу твои уши, – как ни в чем не бывало отозвался ворон. – Девочка только учится, поэтому, если ты хочешь полтора часа выслушивать ритуальные формулировки и смотреть на танцы с бубнами, валяй. Я не хочу.
– Давай сахар, – проворчал домовой и протянул мне руку.
Я сняла со спины рюкзак, вытащила из карманов все пакетики, которые собирала в кофейнях, и вручила ему.
– Задавай вопрос, – сказал дух.
Я поймала на себе внимательный взгляд ворона. Что? Что здесь может быть не так? Потом меня осенило: вопрос. Вопрос должен быть только один и очень четкий. Беда только в том, что я не представляла, как его сформулировать, чтобы получить исчерпывающий ответ. Есть ли на «Красном треугольнике» Милана? Мне ответят или «есть», или «нет», но где – это уже второй вопрос. Если начать сразу с «где», с чего я вообще взяла, что тут есть пропавшая девушка. Думай, Твардовская, приказала я себе, а с губ само собой сорвалось:
– Вы мне поможете?
– Да, – серьезно ответил домовой и добавил: – Люблю наглых.
Глава 39
– Ты записывай, записывай. Три банки бычков в томате. Нет, лучше пять.
– Двести пятьдесят граммов банка, – бесстрастно сообщил ворон. – Пять на двести пятьдесят – кило двести пятьдесят.
– Ишь ты, не только наглый, но и умный, – усмехнулся дух себе в усы. – Дальше. Килограмм яблок, зеленых. Твердый такой сорт, не знаю, как называется, но вот его.
– Осталось семьсот пятьдесят граммов, – ехидно заметил пернатый.
– Мелочный ты, – огрызнулся домовой.
– Я не мелочный, я справедливый.
Этот диалог можно было бы даже счесть забавным, но мне было не смешно. Ворон и домовой торговались, а рядом со мной на вывернутом бордюрном камне сидела Милана, прижимала к себе Жужу и хлюпала носом. Хорошо, что мы взяли с собой собачку, в очередной раз подумала я. Как поисковик она нам по итогу не пригодилась, а вот как то, что связывает ее хозяйку с этой реальностью, – вполне.
– Семечек, – наконец выдал домовой. – На все остальные граммы – семечек подсолнечника, жареных. Лучше соленых.
Я кивнула, прилежно записала все перечисленное в блокнот и убрала его в рюкзак. Когда домовой (все же, наверное, заводской, но мне было привычно называть его домовым) ответил на мой вопрос согласием, дальше я могла задавать ему любые вопросы. Иначе как бы он мне помог?
– Знаешь, сколько тут девушек ходит? Примерно столько, сколько юношей, – проворчал домовой, когда я спросила его, находится ли Милана на вверенной ему территории. – Граффити рисуют, фотографируются, кино снимают, квесты проходят. Что ты так смотришь? Думаешь, старый пень, новых слов не знаю. Знаю. Так вот, их тут сейчас с десяток бродит.
– Меня интересует одна конкретная. – Я еще раз перечислила приметы Миланы. – Могла прийти сюда вчера после шести и, если действительно пришла, до сих пор здесь. Да? Нет?
Ворон посмотрел на меня с нескрываемым уважением. Домовой же сошел с люка, двинул его, наклонился и свистнул в темноту. Снизу отозвались. Несколько секунд он явно что-то телепатировал вниз.
– Ждем. – Домовой выпрямился.
– Интересные у вас пути сообщения, – хихикнул ворон.
– Каналы связи, – со знанием дела ответил ему тот.
Через пару минут снизу засвистели. Домовой опять наклонился над люком.
– Есть, – ответил он мне, задвигая люк. – Есть такая девушка или похожая. Сидит в затопленном подвале, выбраться не может. Туда забралась, а обратно никак.
– Вы об этом людям могли сообщить? – возмутилась я. – Если видите, что на вашей территории у кого-то проблемы, вы что, не можете отреагировать?
Домовой посмотрел на меня как на ненормальную.
– Ты пришла, ты спросила, тебе ответили. Иди, решай проблемы, – сдержанно ответил он.
– Куда идти-то? – взвилась я.
Ворон кашлянул, Жужа пискнула, а домовой спокойно сказал:
– Разворачиваешься, идешь обратно до тату-салона, встаешь спиной к его входу, перед тобой будет цех. Он заброшен, но его можно пройти насквозь. Двери подергаешь – какая-то да будет открыта. Выходишь из цеха, пересекаешь двор по диагонали налево. Упираешься в искомый корпус. В подвале ищи.
– С нами пойдете, – вновь не своим голосом отчеканила я.
Ворон закашлялся, но домовой отчего-то подчинился.
– Меня зовут Карп Наумович, – представился он по дороге.
– Евгения Яновна, – отрекомендовалась я.
– Очень приятно, – вздохнул домовой.
Жужу я большую часть дороги несла на руках. Особенно когда мы пробирались через цех – пол его был усеян мелкими и крупными обломками потолка.
– Здесь, – кивнул домовой на здание, где, по словам его подчиненных, должна была находиться Милана.
Я обвела взглядом здание и двор-колодец между ним и цехом. Сталкеры здесь, вероятно, гуляют, подумалось мне, но если ты тут пропал, считай, пропал навсегда – ни до кого не докричишься, если только случайно.
– Вот отсюда она могла зайти в подвал, – сообщил ворон, подводя нас к пролому в стене.
Я осторожно подошла и заглянула внутрь – там царила кромешная темнота.
– И как там ориентироваться? – хмыкнула я.
Перспектива лезть в заброшку меня не то чтобы пугала. Скорее напрягала. Ворон подошел ко мне и вытянул шею.
– Стоп, – я развернулась к домовому, – если ваши помощники обнаружили девушку там, могу я просить их вывести ее? Разумеется, за дополнительную плату.
– Невозможно, – буркнул Карп Наумович. – Нет компетенций.
– У кого нет? – Я как будто бы разделилась: одна я раздавала жесткие приказы, командовала и ехидничала, а вторая пребывала от этого в священном ужасе и все том же восторге.
– У духов нет, – быстро ответил домовой.
– Идиотизм, – нисколько не стесняясь ни духа, ни фамильяров, буркнула я и уточнила: – А если я прикажу?
– Физически нет компетенций, – грустно развел руками Карп Наумович. Вид у него при этом был такой, будто он готов броситься в подвал за Миланой, лишь бы я отвязалась.
Я смерила всех присутствующих взглядом.
– Черт с вами, – вырвалось из моих уст. – Разберемся. Есть чем посветить?
Через несколько минут у меня был фонарик, притащенный помощниками домового из ближайшей автомастерской.
– Я буду осторожна, – уверила я молчаливого ворона, смотревшего на меня с приоткрытым клювом.
Я включила фонарик и шагнула в здание. Луч света высветил уходящий под уклон пол, заваленный кирпичами и мусором – я бы даже говорила, слоями мусора.
– Ч-черт, – прошипела я, аккуратно лавируя в этих культурных слоях.
Так, медленно, но верно, я дошла до провала. Когда-то еще ниже вели ступени, но они обрушились. Позже кто-то устроил тут деревянную лестницу – ее обломки лежали внизу, притопленные темной водой. Я поводила фонариком. По воде прошла рябь. Я резко направила свет туда, где, по моему мнению, был источник движения. В углу, сгорбившись, сидела фигура, в которой я с трудом узнала Милану.
– Милана, – позвала я, – Милана, на меня посмотри. Наверх посмотри, я здесь.
Она отреагировала не сразу. Медленно подняла голову и посмотрела на меня. Взгляд ее был остекленевший и пустой.
– Я тебя оттуда вытащу, – громко сказала ей я. – Жди, скоро вернусь.
Она ничего не ответила, а я развернулась и пошла обратно.
– Где взять лестницу? – спросила я домового, выглянув из подвала.
– Да там же, где и фонарь, – в автомастерских. – Он развел руками. – Только идти придется самой. Лестница для моих помощников уже тяжеловата.
Я выругалась. Только этого мне сейчас и не хватало – пойти к неизвестным суровым дядькам и просить у них лестницу, чтобы вызволить из подвала мою… подругу. Даже если они меня не пошлют, мне придется тащить эту лестницу от мастерских через цех на своем горбу, а потом через подвал, а еще не факт, что высоты той лестницы хватит. Ситуация, которая только начала решаться, показалась мне безвыходной. Я не смогу, сказала та часть меня, которая восхищалась этим переплетением жизни и смерти. Сможешь, уверила та, которая командовала главным домовым и грязно ругалась при вороне, ты еще не такое сможешь. Ты сейчас просто пойдешь и сделаешь, что надо. Отрефлексируешь потом.
– Ждите здесь, – велела я ворону, Жуже и домовому.
Пока я шла через цех, вдруг явственно поняла, чего боюсь. Я выгляжу младше своего возраста и похожа скорее на мальчишку-подростка – даже ворон сперва обманулся. Никто не видит во мне взрослого человека, преподавателя. Для подавляющего большинства окружающих я «Девочка, ты кто?» (а то и мальчик, да). Из этой позиции действительно очень трудно добиваться целей – кто будет слушать ребенка и с ним считаться. С одной стороны, приятно быть «маленькой собачкой», с другой, я устала от этого отношения. Я практически видела картинку, как я прихожу в мастерскую, а меня поднимают там на смех. Если бы все это могло разрешиться как по мановению волшебной палочки…
– Можно, оно все как-нибудь найдется само? – пробурчала я себе под нос.
Лестница – высокая, почти бесконечная металлическая стремянка – стояла прислоненной к стене перед дверью, через которую мы вошли в заброшенный цех. Я моргнула – лестница не пропала. Я подошла к ней, пощупала ступеньки. Она была настоящей, покрытой строительной пылью и краской.