— Но я же никогда не делала этого раньше! — Эмма даже оробела, потому что позволила в своем голосе прозвучать упреку и явному раздражению.
Осторожно покосилась на СС, не зная, какой реакции ожидать на ее мизерный бунт. Но неожиданно натолкнулась на широкую, довольную улыбку. Так, словно Сейма несказанно радовало это крошечное проявление недовольства ее натуры.
Прикусив нижнюю губу, она опять собралась, припоминая некие личные флюида Кироса. И, похоже, сильно увлеклась, потому что вдруг почувствовала его так остро, будто он стоял к ней вплотную. Кажется, даже запах блондина настойчиво витал в воздухе. Затем этот фантомный аромат сформировался в четкий след. Он был совершенно другой структуры и насыщенности, нежели следы от предметов, но при этом совершенно очевиден. К тому же непонятно как, но след давал понять Эмме, что его обладатель пребывает сейчас все еще в движении. Это было так удивительно и ново для нее, что внутри разгорелся даже азарт преследователя, и Эмма без раздумий ринулась вперед. Даже дурное самочувствие отошло на второй план, оставив сейчас только легкое возбуждение от новизны собственных действий.
— Ты нашла его? — Сейм моментально нагнал Эмму.
— Да. Только его нужно еще и поймать! — Эмма даже не попыталась одернуть себя, когда смело улыбнулась Сейму.
Покинув здание, они выбежали наружу и двинулись в сторону полигона, где отрабатывались навыки маскировки на местности.
— Нда, судя по всему, Кир решил подойти к делу со всей серьезностью, — усмехнулся на ходу лейтенант.
Эмма была вынуждена с ним согласиться. Даже сейчас, стоя в непосредственной близости от того места, где обрывался след, она в упор не наблюдала блондина. Заметив, что Эмма притормозила, Сеймас схватил ее сзади за шлевку форменных брюк.
— Тш-ш-ш, малыш. А теперь вспоминаем, что у нас командная работа, — едва слышно сказал он и хитро подмигнул Эмме. — Ты показываешь, где он, а я достаю засранца.
Улыбка на лице СС говорила, что это своего рода игра, и Эмма неожиданно почувствовала прилив радости и желание поддержать эту военную забаву. Знаками и взглядами она обозначила точное местоположение Кироса. Они, якобы продолжая поиски, стали обходить его укрытие, и когда уже миновали его, Сейм развернулся и совершил один из этих своих нечеловеческих прыжков, так восхищавших и шокировавших Эмму. И снова ей оставалось только наблюдать пару секунд череду движений, уловить каждое из которых ее зрение было просто не в состоянии. А затем клубок из тел замер, и она увидела торжествующе ухмыляющегося Сеймаса, восседавшего на туго спеленутом собственной маскировочной тканью Киросе.
— Вы попались, боец Кирос! — со смехом сказал лейтенант.
— Слезь с меня, мастодонтище! — придушенно возмущался Кир. — Что, нельзя было просто сказать, что нашли? Чуть ребра не треснули!
Несмотря на гневные вопли, Эмма видела, что Кирос тоже готов рассмеяться. Сейм слез с него и помог выпутаться из ловушки. Эмма, наблюдая за ними, вдруг почувствовала, как адреналин от поиска покидает тело, и тут же вернулись с удвоенной силой и боль в животе и пояснице, и тошнота. Как она ни старалась удержаться, ее согнуло и, только она успела метнуться на пару шагов дальше, вывернуло наизнанку. Сейм оказался рядом, едва подогнувшиеся колени девушки коснулись земли. Его сильная рука обхватила содрогающийся спазмами живот Эммы, не давая рухнуть окончательно. От этих судорог боль внизу живота стала просто нестерпимой. Хотелось сжать зубы, чтобы удержать рвущийся на свободу вопль. Но упорно выталкивающий содержимое желудок явно не был намерен ей этого позволить. Девушка сдавленно застонала.
— А я говорил, что ты хреново выглядишь! — как сквозь пелену донесся голос Кироса, а к мучениям физическим добавился еще и удушливый стыд.
— Уходите! — прерывисто выдавила из себя Эмма.
— Да счас! — фыркнул Кирос. — Думаешь, мы никогда блюющих девушек не видали.
— Джимми, скажи мне, что с тобой? — Сеймас прижался к ней сзади, удерживая ее, и Эмма ощущала его резкое от беспокойства дыхание между своих лопаток.
— Ну, пожалуйста! — заскулила она, давясь тошнотой и стыдом. — Оставьте меня одну.
— Забудь! — жестко сказал Сейм.
— Командир, давай я в санчасть метнусь? — спросил Кир, тоже игнорируя просьбу Эммы.
— Нет! — рявкнул лейтенант. — Вот как раз с этим погоди. Джимми, я сейчас тебя в комнату отнесу. Ты как?
Девушка, смирившись с тем, что наедине с собственной болью и унижением ее не оставят, прислушалась к своему трясущемуся и покрытому испариной телу. Похоже, что в желудке ничего не осталось, и там наступило затишье.
— Я сама пойду! — она выпрямилась, но в голове поплыло, и она вынуждена была снова привалиться к Сейму.
— Да ты чего дергаешься-то? — Кирос чем-то вытер ее потное лицо.
— Я не хочу, чтобы вы видели. Мне стыдно! — призналась Эмма, закрывая глаза, перед которыми все бешено вращалось.
— А мне не стыдно было, когда я голышом перед тобой светился? — возразил Сейм. — Ничего, стерпел, и ты потерпишь.
Лейтенант развернул девушку к себе и поднял на руки. Быстрым шагом он двинулся к зданию казармы. Эмма смотрела снизу на мужчину и видела, как гневно прищурены его глаза, и челюсти сжаты так, что желваки выпирали, придавая еще большей жесткости резким чертам его лица. На мощной шее и посреди лба бешено пульсировали вздутые вены. Но при этом руки, способные крушить все вокруг, держали с поразительной бережностью и нежностью. Даря не только помощь и опору. Наполняя ее чувством безопасности и уверенности в том, что он будет рядом. Такой, что, однажды родившись и напитавшись настоящим доверием, не покидает уже никогда. Все это вместе дарит бесценное знание — сильнее разума и логики, не поддающееся осмыслению. Знание о том, что именно этот человек — единственный, рожденный только для тебя. Тело было словно ватным, разум — будто пьяным и не способным удержать глупый язык неподвижным.
— Если бы у меня был шанс провести с кем-то всю мою жизнь, я бы выбрала только тебя, — пробормотала девушка и, протянув дрожащую руку, провела по плотно сжатым губам Сейма.
Головокружение делало все каким-то нереальным, и говорить подобное было легко и не стыдно.
Черты лица мужчины чуть смягчились, и он сдержанно улыбнулся Эмме.
— Это радует. Потому что ты и так проведешь только со мной всю свою жизнь. И никакого выбора у тебя нет, и никогда не было. Ты моя, Джимми. Моей навсегда и останешься, — ответил Сейм и поймал пальцы Эммы губами.
— Да чтоб я сдох! — пробормотал рядом Кирос.
ГЛАВА 19.
Сеймас внес Джимми в ее отсек и уложил на постель. Девушка выглядела слабой и отрешенной от всего происходящего. Так, словно физическая слабость отобрала у нее способность испытывать эмоции. После неожиданной вспышки откровения это было особенно отчетливо. И хотя слова Джимми о том, что она выбрала бы его, будь у нее возможность, захлестнула и самого Сейма, и его монстра настоящим ликованием, мужчина понимал, что торжествовать пока нет причин. Во — первых, Джимми в этот момент сложно было назвать на 100 процентов адекватной. А во-вторых, существовало еще столько обстоятельств и препятствий, которые нужно преодолеть, чтобы иметь возможность просто счастливо и облегченно улыбаться от подобных слов любимой женщины. Право радоваться и радовать Джимми еще нужно было отвоевать, неважно какими средствами. И его интуиция подсказывала, что это странное недомогание Джимми словно запустило обратный отсчет оставшегося у них времени, за которое Сейму нужно решить, как же все-таки быть.
— Кир, останься с Джимми, пока Пич не придет, — приказал Сейм. — Мне нужно переговорить кое с кем.
— Да без проблем, — охотно согласился блондин.
— Нет, пожалуйста! — вяло запротестовала Джимми. — В этом нет необходимости.
— Одна ты не останешься. Не переживай, Джимми, Кир будет паинькой и даже ни разу не ляпнет ничего неподобающего! — с нажимом произнес лейтенант и пристально посмотрел на Кироса.
— А, типа, раньше я только и делал, что нес похабщину, — наигранно поджал губы Кир, но Сейм продолжал давить на него взглядом, и тот сдулся и махнул рукой. — Ой, ну ладно, клянусь моим правым яй… то есть глазом, что буду сказки тебе, маленькая птичка, рассказывать, пока командир не вернется, или пока ты не уснешь. Так сойдет?
— Вполне. Постараюсь вернуться как можно скорее.
Лейтенант укрыл девушку и, прежде чем уйти, окинул ее долгим тоскующим взглядом. Джимми свернулась клубком, будто одинокий оставшийся без матери котенок. Такой она выглядела еще меньше и настолько нереально хрупкой, что даже не верилось, что она настоящая живая девушка. Монстр заурчал внутри, наполняя грудь Сейма уже привычным жадным благоговением и нестерпимым желанием окружить собой, прильнуть, обернуться вокруг, отбивая у всего остального мира. И так и лежать часами и днями, впитывая тепло, и насторожено оскалившись, защищая, как мифический дракон свою драгоценность. Но он должен был уйти, потому что монстр с его примитивными инстинктами не смог бы защитить Джимми от того, что ей грозит. Для этого требовался опыт и мозги, а не стихийная грубая сила. Покосившись на Кироса, с удобством устроившегося на подоконнике, лейтенант встретил очень серьезный взгляд друга. Кир мог сколько угодно дурачиться и пошлить, но в его преданности и умении четко и адекватно оценивать ситуацию Сеймас не сомневался. То, что Кирос никогда не давал никому, кроме него, увидеть другую, настоящую часть себя, тонко чувствующую и тоскующую, никогда не могло обмануть лейтенанта. Так же, как и за стальной маской, которую Сейм являл всему миру, Кир всегда видел его самого. Кирос кивнул ему, ободряя и понуждая действовать, и слов им не было нужно.
Сеймас шагал по коридору, взвешивая все варианты собственных возможных действий. Если он прямо сейчас пойдет к полковнику Ранзони и потребует объяснений самочувствия Джимми, ссылаясь на то, что она теряет боевую форму, это может дать подонку шанс потребовать девушку в свой отдел для дополнительных тестов и тогда наверняка найдет способ уже не выпустить ее из своих загребущих ручонок. Значит, этот вариант отпадает. Одно дело, когда научный отдел настойчиво клянчит девушку себе, и совсем другое, если жалоба на ее профпригодность поступит от него, как от непосредственного представителя боевого отдела и прямого командира. Поэтому первым делом Сеймас зашел в комнату управления и быстро настрочил отчет о сегодняшней удачной тренировке. Способности Джимми он указал как чрезвычайно полезные и крайне эффективные. Так же на отлично оценил ее приспособляемость и восприимчивость к изменению условий задания. На завтра он запросил для всей группы суточную увольнительную, так как заданий не намечалось. Это прикроет пока им спину, хотя бы на несколько дней, пока девушке или не станет лучше, или Сейм сможет определиться с четким планом действий.