Сколько продолжалось это оглушенное состояние — Эмма позже бы не сказала. Просто спустя какое-то время она начала потихоньку ощущать что-то кроме боли и переполненности. До сознания сначала добрались просто голос Сейма, щедро приправленный тревогой и нежностью, потом она стала разбирать утешающие слова, лившиеся бесконечным потоком. Еще позже вернулись прикосновения его губ и безостановочно ласкающие руки. А боль стала растворяться, смываемая этим мощным ливнем исходящей от мужчины трепетной ласки. Осознав, что все это время она впивалась в плечи Сейма ногтями, Эмма медленно разжала пальцы.
И когда боль исчезла почти полностью, то Эмма почувствовала, как напряженно дрожит огромное мужское тело над ней, все мокрое от пота. Лицо Сейма стало бледным, взмокшим, а черты заострились. Кожа натягивалась на скулах, когда он, давя тяжелое дыхание, сжимал до хруста зубы, а движения ласкающих рук были рваными и нервными.
— Тебе уже легче? Боль ушла? — голос был грубым и ломался, срываясь в рык, и, казалось, Сейму дается неимоверно тяжело каждый звук.
Он всматривался в ее лицо цепко, и Эмма отчетливо теперь читала в его глазах смертельную, невыносимую жажду. Такую может испытывать лишь тот, кто вечность брел по сухой пустыне и, наконец, нашел такой желанный источник. Но вынужден замереть и ждать, когда вожделенная влага уже коснулась губ, дразня и жестоко искушая. И Эмма, затаив дыхание, сама шевельнула бедрами, насколько это было возможно в ее положении. Сейм шумно выдохнул, его глаза медленно прикрылись, так, словно уже не в силах был выдержать тяжести век, и он обреченно застонал.
— Не могу-у-у-у! Эмма-а-а, прости! — и, лишь слегка отступив, он толкнулся обратно, выдыхая хриплый стон.
Боль вернулась, но уже не острая, и Эмма подумала, что, может, удовольствия секс и не приносит, но все это вполне можно вытерпеть, если это так нужно любимому человеку. А о свирепой нужде Сейма кричало каждое его малейшее движение, захлебывающееся дыхание, мучительные гримасы его лица. Эмма решительно притянула к себе голову Сейма и втянула его в поцелуй, выгибаясь и открываясь для него максимально. Пусть он берет все, что хочет, она сумеет выдержать.
Мужчина, рыкнув уже отчаянно и нетерпеливо, стал врываться в ее тело резче, перехватил инициативу в поцелуе, и буквально через минуту Эмма почувствовала, как их тела снова погружаются в столь знакомое, все нарастающее вращение, только теперь в этом кружении они были вместе. Сейм снова вел Эмму на непознанную территорию, подчиняя их сумбурные движения единому ритму, тому, который знал пока только он, а она только покорно следовала за ним, доверяя, готовая ко всему, что может случиться. Хоть ко взлету в безвоздушное пространство, хоть к падению в пропасть, на дне которой они останутся навечно сломанными, но неразлучными.
Звуки, которые издавал Сеймас, вливались в Эмму, вторя все более требовательным его движениям внутри, и словно вели ее виток за витком все выше и выше. Туда, где все меньше кислорода для дыхания, и она все жаднее хватала его ртом, и голова все сильнее кружилась как на большой высоте. От каждого сантиметра их переплетенных тел, от ртов, что уже не целовали, а почти ненасытно кусали, поглощали, оставляя горячие метки, от рук, алчно шарящих повсюду, уже не понять — его или ее, отовсюду в Эмму вливались потоки обжигающих искр. Они, пройдясь повсюду, свивались в огненные ручейки и текли по ней вниз туда, где Сейм все яростнее вторгался в нее, создавая там уже знакомый, по первому разу стремительно растущий клубок нестерпимо-упоительной муки. И лишь краткие вспышки боли не давали Эмме рвануть к самому краю, чтобы после лететь вниз, не ощущая уже собственного тела, а только одно ослепляющее наслаждение.
В этот момент Сейм, прорычав что-то похожее то ли на проклятье, то ли на отчаянную мольбу, мощно содрогнулся всем телом и, запрокинув голову, протяжно застонал. Эмма, широко распахнув глаза, жадно поглощала эту восхитительно-порочную картину мужского экстаза, забыв о собственных ощущениях. Сейм в этот момент показался ей просто нестерпимо совершенным и трогательно уязвимым и беззащитным. Совершенно открытым для нее. Так, словно не только он до предела ворвался в ее тело в этой последней конвульсии, наполняя собой, но и она сама так же без остатка проникла в него, оставляя там часть себя, поселяясь навечно. Его бедра замерли, и все тело обмякло, и в последний момент мужчина, притиснув Эмму к себе, перевернул их на бок. Он не двигался, но девушка чувствовала, как все еще пульсирует его плоть в ее теле. Но через минуту, издав судорожный вздох, Сейм выскользнул из нее и, обхватив за затылок, заставил посмотреть ему в лицо.
— Прости. Я облажался. Но я сейчас все исправлю. Обещаю, — кажется, Сейм испытывал что-то вроде неловкости или вины. За что?
Эмма только хотела спросить, о чем он говорит, когда Сейм вдруг конвульсивно дернулся и буквально слетел с постели, взревев, как раненный зверь. Эмма подскочила на кровати, шокированно глядя на то, как он стоит, согнувшись и прижав руки в животу в районе солнечного сплетения.
— Что за… — проревел мужчина низким, практически незнакомым голосом, и в этот момент его опять выгнуло, как от мощнейшего удара током. Его ноги подкосились, как будто их подрубили, и Сейм рухнул на пол, корчась и скрипя зубами, силясь сдержать вопль. Эмма в ужасе вскочила с постели и бросилась к нему. Она попыталась прикоснуться, но Сейм, сверкнув на нее глазами, рявкнул:
— Не смей!
Но она не стала слушать и буквально напрыгнула на него, стараясь прижать к полу и остановить эти ужасные корчи, в которых извивалось его тело. Но тут же была отброшена, когда Сейм в очередной раз дернулся, очевидно, не в силах как-то контролировать движения своего тела. Эмма, отлетев, больно впечаталась в стену спиной, но тут же вскочила на ноги и метнулась назад к любимому.
— Не подходи! — взвыл мужчина, и его голос сейчас был убийственной смесью боли и мольбы.
Он смотрел на нее расфокусированным от страдания взглядом и выставил руку, будто хотел остановить на месте. Эмма замерла, не зная, что сделать, кроме как смотреть, как извивается от явно страшной боли любимый мужчина. Новый вопль прорвался сквозь его сжатые зубы, и у девушки все нутро сжалось от его мучений и собственного бессилия помочь. Горло сдавило как тисками, а легкие наполнились раскаленными камнями, не желая делать вдох. Она снова предприняла попытку приблизиться, и в этот раз, несмотря на конвульсии, Сейм не смог отшвырнуть ее снова. Он скрутился в позу эмбриона, с силой обхватив себя руками, и Эмма только и могла, что прижаться всем телом к его спине, покрытой холодным потом, стараясь впитать в себя хоть часть его боли. В этот момент раздался грохот и треск, как будто кто-то разносил дом, и через несколько минут дверь в спальню открылась, с силой врезаясь в стену. Глаза Эммы пораженно распахнулись, потому что на пороге стояла та самая блондинка с фото, и сейчас она самодовольно улыбалась, глядя на них с Сеймом.
— О, похоже, я прямо секунда в секунду подгадала со своим эффектным появлением, — довольно промурлыкала она и двинулась в их сторону.
Эмма, даже не раздумывая, вскочила и встала перед сжавшимся и стонущим на полу Сеймом, принимая боевую стойку и коротко оглядываясь вокруг в поисках того, что можно использовать как оружие. Что-то подсказывало ей, что с этой неожиданной визитеркой ей не помогут просто ее бойцовские навыки. Слишком много странной, абсолютно незнакомой силы исходило от хрупкой на вид фигурки. Но сейчас Эмме было плевать на это. Что-то новое, яростно агрессивное поднялось из глубины души, вызывая острое желание обнажить зубы в первобытной угрозе, последнем предупреждении держаться подальше от самого ценного для нее. Она готова была защищать своего мужчину от кого угодно, не анализируя и не удивляясь отчетливости и мощи этого побуждения.
Блондинка развязно оперлась плечом о стену, выставляя бедро, и снова ослепительно улыбнулась.
— Ну, здравствуй, мой волшебный Ключик, — насмешливо произнесла она, заставляя Эмму еще больше напрячься. — Видок у тебя тот еще, дорогуша.
— Что вам нужно в доме лейтенанта Сеймаса? — не меняя позы, спросила Эмма, краем глаза отмечая попытку Сейма подняться, которая, однако, не удалась.
— Ой-ей, зачем же так официально, детка! Лейтенант Сеймас!! — передразнила ее блондинка. — Судя по крови на твоих бедрах, бравый лейтенант справился с особо важной миссией обращения себя любимого в твой Якорь. Ведь так, красавчик? — и женщина наклонилась в сторону, стараясь заглянуть в лицо скрючившемуся Сейму.
Эмма сместилась, стараясь максимально перекрыть наглой девке обзор. Но та только победно ухмыльнулась.
— Я так и думала, что когда я тебе расскажу про связь Ключика и Якоря, ты помчишься свои права устанавливать, — выражение лица женщины стало неприятно похабным. — Ты же не думаешь, что эта твоя игра «мне по хрен на эту малышку» хоть в чем-то меня убедила? Ты в этих играх новорожденный щенок по сравнению со мной. Я так и знала, что ты уложишь на спину девчонку, как только найдешь ее. Интересно, это хоть было приятно и стоило возни с ее девственностью?
Блондинка презрительно рассмеялась, пройдясь по обнаженному телу Эммы насмешливым взглядом. Внутренне девушка вся съежилась от этого, но у нее не дрогнул ни единый мускул, и она по-прежнему внимательно отслеживала каждое движение непрошенной гостьи.
В это момент Сейм все же сумел приподняться над полом, прижимая одну руку к животу и опираясь на другую, хотя она и заметно дрожала, и посмотрел на женщину.
— Чего тебе нужно, Беллами? — прохрипел он.
— О, ну, на самом деле я тебе уже говорила это. Мне нужен мой Ключик. И теперь я его уж совершено точно получу, потому что у меня теперь есть Якорь. Ведь так, котятки? — и она сделала шаг навстречу, а Эмма приготовилась к атаке. — Я знала, что ты захочешь немедленно заполучить девчонку, чтобы уже наверняка вас нельзя было оторвать друг от друга. И да, первый секс соединил-таки вас навечно. Но я забыла упомянуть одну мелочь. Совершенно случайно, конечно. Ключик всегда искренне привязан к своему Якорю. Но вот