— Я прямо слышу, как скрипят твои шестеренки, вояка. Рассчитываешь, как и что можно использовать как преимущество для себя? — звонкий смех Беллами отразился от стен пещеры и вернулся продирающим нервы скрежетом, — Думаешь, я так глупа, чтобы оставить тебе хоть один шанс?
Но Сейм не слушал демонессу и только цепко отмечал привычным взглядом, как она, смеясь, чуть откинула назад голову, отводя на мгновение от него глаза. И этого мгновения ему было достаточно для молниеносной атаки. Всего один мощный толчок, и она, потеряв равновесие, летела бы вниз. Так было бы в любое другое время и с другим противником. Но не с Беллами и не в том состоянии, что он был.
— А я все ждала, когда же, — прошипела она, уходя от его выпада, и движением, больше похожим на моментальную вспышку, снова переместилась ему за спину. — Похвальная попытка, но согласись, красавчик, жалкая.
А в следующий момент демонесса оторвала его от земли, как лишенный существенного веса предмет, и швырнула в самый центр чернеющего провала шахты. И это был конец всему. Всем его едва зародившимся мечтам о будущем, о возможности любви и счастья. Пространство, словно густая холодная жидкость сомкнулось над Сеймом, погружая в полную удушающую тьму, ослепляя и оглушая и, кажется, разнося на крошечные частицы еще до встречи с острыми камнями внизу. И все, что успел Сеймас, — это потянуться из последних сил к связи между ним и Эммой, родное тепло которой теперь навечно у него внутри. И только это имело значение за секунду до окончательного погружения во тьму.
— Правильно, оставь след поярче, красавчик, — торжествующе усмехнулась демонесса, отряхивая и приводя в порядок одежду.
ГЛАВА 26.
— Джимми! Боец Джимми! Джимми, очнись! — смутно знакомый голос потащил Эмму на поверхность из мутного марева забытья.
Открыв глаза, девушка сфокусировала взгляд на размытом пятне перед собой, которое быстро обретало черты майора Харриса. Он продолжал звать ее, и каждое сказанное низким мужским тембром слово отдавалось мучительным эхом в черепе девушки. Когда зрение полностью прояснилось, Эмма заозиралась, стремительно воспроизводя в памяти последние события. Господи, пусть это ей только привиделось, пусть окажется, что мозг не выдержал эмоциональной перегрузки и чудит, выдавая фантастичные картины! Такое случалось пару раз, когда ее сильно перегружали на тренировках. Тогда она тоже видела странные места и события, которых с ней никогда не случалось. Но нет, в спальне царил разгром, как она и запомнила, голова и тело болели абсолютно реально, да и стоящий перед ней офицер не был галлюцинацией. Девушка резко поднялась, но окружающий мир пошатнулся, и она ощутимо приложилась голой спиной об шершавую стену. Головокружение спровоцировало приступ уже надоевшей в последнее время тошноты. Но паршивое самочувствие не могло заглушить растущей с бешеной скоростью тревоги.
— Сейм… — простонала она. — Где лейтенант Сеймас?
— К моменту прибытия по тревоге здесь были только вы, боец Джимми, — суховато ответил майор, буквально ощупывая ее с ног до головы мрачным взглядом.
Девушка внутренне содрогнулась, представив, какая картина явилась глазам постороннего человека. Но разум был еще слишком онемевшим и способным двигаться лишь в одном направлении. Где Сеймас и что с ним, вот то единственное, что сейчас пульсировало вместе с болью в голове у Эммы.
— Я должна идти, — Эмма рванулась от стены, но мужчина решительно заступил ей дорогу.
— Боец Джимми, потрудитесь объяснить суть произошедшего здесь, — очевидно, Харрис уже начал терять терпение.
— Да че тут объяснять-то? — послышался за спиной у майора насмешливый голос, и только тогда Эмма заметила, что в комнате присутствуют еще двое мужчин в форме с нашивками лейтенантов. У всех троих, включая Харриса, были временные яркие бейджи, указывающие на то, что это группа дежурных по базе офицеров. — Поиметь СС решил деваху, но что-то пошло не так. Может, не так дала или отсосать отказалась. А у него нрав крутой. Я слышал, что он с девками особо не церемонится.
Второй лейтенант что-то тихо шикнул на говорившего, но Эмма смогла лишь разобрать только фамилию отца.
Язвительные слова врезались в Эмму, как жестокая оплеуха, выдергивающая из растерянности сразу в чистейшую ярость. Девушка буквально захлебнулось от мощной волны стыда и возмущения. Было невыносимо отвратительно и мерзко, что кто-то видит ее такой: растрепанной, избитой, с бурыми присохшими разводами на бедрах, и по этим признакам делает выводы, опошляющие и сводящие на нет самый значимый и интимный момент, случившийся в ее недолгой жизни.
— Не смейте… — сжав кулаки, девушка подалась вперед, но голос пресекся, и с губ сорвался только хриплый шепот: — Не смейте так говорить о моем… командире!
И в этот момент ей было плевать на все: на собственный вид, на разочарование и презрение, которые наверняка проявятся в глазах отца, когда до него все дойдет, на вбитую на подкорку субординацию, на откровенные и похотливые взгляды мужчин на обнаженном теле… Потому что никто не имел права обвинять в подобных вещах ее мужчину, особенно сейчас, когда он был неизвестно где и, скорее всего, в беде. Обычная покорность и смирение вдруг исчезли, будто выгорели без следа, уступая свирепой потребности защитить едва обретенного близкого человека даже от косых взглядов, злых слов или гадких мыслей посторонних.
— Боец Джимми, не забывайтесь! — грозно рявкнул майор Харрис, заставляя девушку вздрогнуть и на секунду отступить. — Офицеры, покиньте помещение и ожидайте нас снаружи. Я разберусь в ситуации без ваших подсказок.
— Майор, сэр, думаю, нам следует немедленно сообщить командованию о ЧП. Эти полукровки, конечно, те еще похотливые ублюдки, но изнасилование… это даже для них перебор. Тем более девчонка, типа, приемная дочь Лейна… — лицо невысокого темноволосого совсем молоденького лейтенанта было почти пунцовым, и он старался смотреть куда угодно, только не прямо на обнаженную девушку, пылающую гневом.
— Меня никто не насиловал! — выкрикнула Эмма, сильнее сжимая кулаки и желая испепелить болтуна взглядом.
— Лейтенант Андерс, я приказал покинуть помещение! Выполнять! — в этот раз от повелительного рыка майора дрогнули стекла. Сейчас он своей властной мощной энергетикой так был похож на Сейма, что у Эммы невыносимо больно сдавило сердце.
Как только посторонние ушли, Харрис пошарил взглядом по разгромленной комнате и, найдя искомое, поднял с пола покрывало. Быстрым заботливым движением мужчина укутал Эмму, и от этого и от жалостливого блеска в глазах майора у нее внутри что-то будто с оглушительным хрустом сломалось. В один момент все нахлынуло разом. Страх, стыд, смятение и полное непонимание, как быть дальше, и как воспринимать все случившееся и сказанное здесь недавно. Ее затрясло, и слезы хлынули из глаз. Это был момент чистейшего отчаяния, полной потери почвы под ногами, излившийся той самой теплой соленой влагой, в облегчение от которой Эмма не верила с самого детства. Слезы никогда ничего не решали и ничего не делали проще, но сейчас они лились и лились, и с этим она ничего не могла поделать. Все, чего хотелось Эмме — это заползти обратно в постель, вдохнуть запах недавнего счастья и, зажмурив глаза, так и лежать, больше не дыша и надеясь, что все по волшебству вернется само собой.
— Джимми, милая, все хорошо, все уже закончилось, — майор Харрис шагнул к ней ближе и приобнял девушку. Было заметно, что его, как и многих сильных мужчин, смущают и сбивают с толку женские слезы. Он пытался утешить, но явно не знал даже куда положить руки и просто неловко гладил, едва касаясь, как будто боясь причинить больше боли или оскорбить настоящим прикосновением.
— Нет, теперь ничего и никогда не будет хорошо, — прорыдала Эмма. Она пока даже не могла осмыслить все случившееся, но то, что все совсем не хорошо и так уже не будет, понимала достаточно отчетливо.
— Джимми, но подобное случается с миллионами женщин… К сожалению, всегда рядом может оказаться подонок и совершить такое! Боль пройдет, насилие забудется, а жизнь продолжится… — майор смотрел на нее так, словно ожидал, что она прямо сейчас окончательно сорвется в истерику и бросится куда-то сломя голову, и ему придется ловить ее как паникующее животное.
— Я же сказала, что меня никто не насиловал! — вскричала Эмма и попыталась оттолкнуть мужчину.
Харрис чуть отстранился, но крепко взял ее за плечи. Слезы мгновенно высохли, хоть глаза и продолжало жечь как от песка.
— Ты не должна бояться или защищать его только потому, что он твой командир, — сурово посмотрел он в глаза девушке.
— Да о чем вы вообще! Лейтенант Сеймас никогда не сделал бы такого! Он добрый, заботливый, самый лучший. Он и пальцем меня не трогал, — горячо стала убеждать офицера девушка, но, натолкнувшись на недоверчивый взгляд и вспомнив о своем внешнем виде, сразу смутилась. — То есть… Он… Мы… Все, что здесь случилось, было абсолютно добровольно, и мне все понравилось!
Харрис отступил на шаг и раздраженно дернул широкими плечами.
— То есть ты пытаешься убедить меня, что сама попросила грубо… кхмм… лишить тебя невинности, а потом еще и избить до потери сознания? И предлагаешь мне поверить в это? Что за чушь! В конце концов, ты военнослужащая, хоть и девушка, боец Джимми, и в курсе, что лгать офицеру, как и проявлять малодушие и трусость, покрывая насильника, недостойно и является наказуемым проступком!
Лицо мужчины словно окаменело, и во взгляде сейчас было больше осуждения, нежели сочувствия.
— Ну так доложите о нем, и пусть меня накажут, если вы так уверены, что я лгу, сэр, — девушка дальше отступила от офицера и с вызовом вздернула подбородок. — Но никакое наказание не заставит меня солгать. Лейтенант Сеймас и я вступили в половой контакт с полного и добровольного моего согласия. Не было никакой грубости! Все было превосходно.
— Да какого хрена, Джимми! — взорвался мужчина, подступая ближе и нависая над девушкой. — Соседи сообщили о грохоте и криках в доме, и, приехав сюда, я нахожу этот погром, тебя без сознания, на полу, окровавленную и со следами… сама знаешь какими. Что я должен об этом подумать, боец?