— Слияние, подтверждение связи! — гневно ответила незнакомка.
— Вы имеете в виду… секс? — еле слышно пробормотала Эмма, утыкаясь лицом в волосы Сейма, на что пришелица только презрительно фыркнула.
— Да, пичуга, похоже, именно это она и имеет в виду, — ответил Кирос.
— Мы… должны… сделать это здесь и сейчас? — Эмма буквально задохнулась от смущения.
— Сейчас однозначно. А здесь… я бы показала вам подходящее местечко в пещере с порталом, но очень сильно подозреваю, что твой мужчина в его нынешнем состоянии атакует любого, кто посмеет мелькать у него пред глазами слишком близко к тебе. Я уверена в своих силах, но и рисковать без причины не хочу. Поэтому топай обратно в пещеру, из которой вышли и разберись уж там сама. А мы тут с твоими друзьями останемся охранять вход. Думаю, наблюдать за тем, что там будет происходить, нет ни у кого желания.
— О себе говори, — буркнул в своей манере блондин.
— Кирос! — рявкнула Пич.
— Прости, это уже на автомате! — повинился парень, а незнакомка снова фыркнула.
Эмма постаралась осторожно освободиться из железной хватки Сеймаса, но у нее ничего не вышло. Он только еще сильнее сжал ее, а яростная угрожающая вибрация в его груди стала непрерывной.
— Да действуй же ты решительней! — подхлестнула ее словами незнакомка. — В вашей паре ты управляешь и даешь направление.
— Вы ошибаетесь! — огрызнулась Эмма, и Сейм тут же развернулся к женщине, посмевшей вызвать ее раздражение. Он весь напрягся, будто готов был атаковать неугодную.
— Следи за тем что делаешь и как говоришь, когда верх берет монстр, — гневно зашипела женщина, медленно отступая. — У него, в отличии от твоего мужчины, нет совести, чувства меры или сострадания. Ему плевать на дружбу или разумные доводы. Он живет инстинктами и примитивными потребностями. И теперь основная из них — ты. А значит, он будет защищать тебя от всех и всего, даже от того, что тебе и не угрожает!
— Он что, теперь будет становиться таким часто? — дрогнувшим голосом прошептала Эмма и погладила любимое лицо, стараясь вернуть все внимание Сейма снова себе.
— Только если в нормальном состоянии твой полукровка не может справиться с твоей защитой. Допустим, будет ослаблен, как сейчас, или вас снова разлучат надолго. Тогда каждый раз монстр будет прорываться и стараться решить проблему своими методами. Долго еще ты будешь болтать и растягивать его мучения? — теперь женщина говорила монотонно, пряча раздражение, хотя оно все равно сквозило в каждом слове.
Эмма сжала кулаки, скрывая чувство вины, снова навалившееся на нее. Вот именно от этого она и хотела освободить своего любимого. От вот этой унизительной судьбы — быть привязанным к ней намертво в прямом смысле слова.
— Беллами обещала мне разорвать нашу связь и сделать его свободным от меня. Она сказала, что это возможно! — девушка решительно дернула головой, освобождаясь от обхвативших лицо ладоней Сейма, и попыталась посмотреть, наконец, на свою загадочную собеседницу. Реакцией на это стало то, что Сеймаса затрясло так, что у него стали по-звериному щелкать зубы.
— Глупый Ключ! — незнакомка сорвалась на почти невнятное шипение. — Думаешь, я не вижу жрицу из моей общины, что валяется на земле истерзанная и униженная, как ничтожная рабыня? Или не понимаю, что она здесь не просто так? Уводи отсюда свой ополоумевший Якорь, и я наконец смогу помочь и ей, и вашим раненным!
— Но разве после… после этого слияния мы еще сможем разорвать эти узы? — упрямилась Эмма.
— Нет! — яростно выдохнула женщина. — Это для вас невозможно!
— Почему?
— Потому что сейчас никакая сила не оторвет от тебя твоего мужчину. А когда он придет в себя, то ни за что не согласиться на обряд! НИ ЗА ЧТО!
— Но разве мне нужно его согласие?
Незнакомка гневно выдохнула и забормотала нечто очень напоминающее изощренные ругательства.
— Если хочешь освободить, а не убить, — все же ответила она. — Если он не хочет без тебя жить, то освобождение через время приведет к безумию и все равно к гибели. В вашем случае конец один. Мятежница не сказала об этом? Ты этого хочешь для него, Ключ?
— Нет! — девушка поняла, что судьба снова не дает выбора ни ей самой, ни тем, кто имел несчастье стать частью ее пути. И это понимание уничтожало ее смущение и нерешительность. Что же, если нет никакого шанса что-то изменить, то и медлить не стоит. Чем быстрее встанешь на дорогу, тем скорее узнаешь, куда она ведет.
Схватив Сейма за руки, которыми он теперь обнимал ее, Эмма с силой их отстранила, и, как ни странно, он ей подчинился, хотя и задышал тяжело, словно борясь с возрастающим гневом или паникой.
— Идем со мной! — сказала девушка и стиснула его широкую грубую ладонь, вынуждая подняться.
— Джимми, ты уверена? — обеспокоенно спросила Пич. — Может, стоит дождаться, пока командир успокоится?
Темнокожая девушка продолжая моргать, явно сильно напрягалась, стараясь рассмотреть происходящее. Даже почти полностью ослепнув от удара об камни, она умудрилась подползти к майору и положить его голову себе на колени, перевернув на спину. Лицо мужчины было залито кровью, однако он дышал, и это внушало надежду.
— Вы меня не слышите? — почти взорвалась незнакомка, еще дальше сторонясь Сейма с Эммой. — Он не успокоится, пока его монстр умирает от чувственного голода! Ему не понятна сама необходимость ожидания! Все чего дождетесь — это полного безумия!
— Мы тебя слышим, только вот знать не знаем кто ты и что у тебя за планы. А вдруг ты как раз и добиваешься, чтобы командир, пока не в себе, сотворил что-то с Ключом или даже убил ее, — не менее агрессивно ответила ей Пич.
— На самом деле, если бы ваш проклятый Ключ сдох, для меня было бы прекрасно. Но Якорь никогда не причинит вреда своему Ключу. Этот закон древней самой жизни. И не знаю уж почему, но мне не хочется, чтобы он и вообще вы все здесь умерли. Я хочу, чтобы вы просто убрались вон и забрали с собой все проблемы. И пока это и будет вашей целью, я стану помогать. Поэтому очень советую убраться у них с дороги и дать им время. После мы сможет нормально поговорить обо всем, пока будем лечить пострадавших.
Кирос, как ни странно, даже не стал спорить, а просто подхватил майора вокруг груди и оттащил в сторону. Пич же встала с трудом и совершенно неохотно последовала за ними, ориентируясь по смутным силуэтам.
— Джимми, путь свободен. Иди и верни нам нашего командира. Мы тут и если что — прикроем, — сказал он, не обращая внимания на то, что Пич раздосадовано выругалась.
Эмма зажмурила глаза, очищая свой разум, и почти интуитивно потянулась к своему дару. И хотя вопрос, который она сейчас задавала себе, не имел никакого отношения к ее способностям, перед ней ровной гладью потянулся след. На этот раз он напоминал ручей пламени всех оттенков лилового и действительно уводил обратно в пещеру, из которой они пришли в чужой мир. Эмма знала, что ее дар не мог дать ей знание, верно ли она поступает, может лишь указать дорогу к желаемому или к необходимому. Ей только и оставалось думать, что идут они с Сеймом именно туда, куда должны.
Когда они вошли в пещеру, пламенный поток свернул в один из боковых проходов, уводя в сторону от прежнего маршрута. Эмме не нужен был свет, потому что создаваемое следом свечение, видимое только ей, было достаточно ярким, и потерять его не представлялось возможным. А Сейм же просто слепо следовал за ней.
Они двигались совсем недолго, когда Эмма заметила, что впереди лиловый цвет, ведущий ее, смешивается с неизвестным желтоватым. Пятно света явственно обозначало конец того прохода, по которому они шли. Воздух стал более тяжелым и влажным и пах чем-то вроде йода. Эмма никогда не была на море, но ей казалось, что пахнуть оно должно примерно так же. Тоннель, по которому они шли, резко закончился, и они вступили под свод огромной пещеры, противоположный конец которой невозможно было рассмотреть. Мягкого свечения, исходившего, казалось, отовсюду, было для этого недостаточно. Большую часть самой пещеры занимало гигантское озеро. Его поверхность была абсолютно гладкой и неподвижной, и след заканчивался прямо у самой кромки воды. Эмма подошла к водоему и обернулась к Сейму.
— Мы пришли. Похоже, это и есть то самое место, где мы завершим нашу связь, — пробормотала она и закусила губу. — Что же, надеюсь, в этом озере не живут никакие чудовища, потому что в остальном оно не хуже и не лучше любого другого. Не в нашем положении перебирать. Ведь так?
Сейм ничего не ответил ей и только снова прижался всем телом со спины, обвивая, максимально захватывая руками, и протяжно вздохнул, зарываясь лицом в ее волосы так, как будто прикосновение облегчало сильную боль. Новый острый приступ вины за мучения, переносимые любимым, подействовали на Эмму, как карающий удар электроплетью.
— Я мучаю тебя, да? Прости. Я этого никогда не хотела и сделаю сейчас все, чтобы это прошло.
Эмма снова выскользнула из объятий Сейма, и он издал мученический протестующий стон.
— Сейчас! — девушка, встав к нему спиной, стала раздеваться суетливыми дерганными движениями, тяжело сглатывая от растущего с огромной скоростью кома удушливого смущения. К тому моменту, как на ней осталось только белье, Эмме казалось, что вся ее кожа полыхает багрянцем. Вдохнув, как перед прыжком в ледяную воду, девушка сбросила последнее и обернулась. И от выражения лица Сеймаса ее тряхнуло, как от разряда, и голова тут же очистилась, чтобы через секунду закружиться от совершенно незнакомого, кристально чистого вожделения, что изливалось из взгляда Сейма. Сама тьма, порождение которой сейчас взирало на нее из любимых глаз, просачивалась сквозь ее кожу, заражая концентрированной непобедимой похотью. Девушка облизнула пересохшие губы, чувствуя, как огонь смущения, заставивший полыхать ее кожу, в одно мгновение трансформируется в еще более обжигающее желание. Это совершенно не было похоже на те эмоции, которые Эмма помнила по первому разу. Сейчас не было неуверенности и сомнений. Зато все ее сознание захватила голая потребность, агрессивная и неумолимая, какой только может быть. Практически обнаженный первобытный инстинкт, примитивный и убийственный в своей честной сущности. И при этом абсолютно не ощущавшийся грязным, потому что был щедро разбавлен нежностью, пропитавшей воздух между ними. Только это не была та трепетная нежность их первого раза. Она была такой же мощной, стихийной и требовательной, как все исходящее от умирающего от в