В этот раз заклятье открывалось медленно, будто нехотя, и все снова ощутили этот странный эффект, похожий на резкий перепад давления. Близнецы внимательно посмотрели на Сейма, словно улавливая последние безмолвные инструкции, и, кивнув, почти мгновенно обрели невидимость. То, что они покинули пределы древних стен, можно было понять только по легкому искажению перспективы в проходе наружу. Но и этот признак их передвижения мгновенно пропал, и все замерли, собранные и настороженные, в ожидании результатов разведки. Сеймас старался одновременно по уже вросшей под кожу привычке и внутренней необходимости не выпускать изготовившуюся к старту Эмму из поля своего зрения, но в то же время смотреть на нее сейчас было мучительно больно для него. Монстр вообще надрывно выл внутри, монотонно и непрерывно и, как казалось Сейму, уже собрался отнять у него контроль и защитить Эмму, не важно — по ее желанию или без него. Но мужчина понимал, что это не будет выходом. Их женщину так не остановить. Неужели она и в самом деле не понимает, как рискует? Нет, он не злился на нее сейчас. Исключительно на себя. На свое бессилие в этой ситуации. Зачем кому-то иметь столько силы, сколько у него, да еще такой, что приходилось скручивать узлом почти всю жизнь, если ее все равно недостаточно для спасения самых важных существ во Вселенной? И да, пожалуй, теперь он тоже, как и Айчин, хотел хлебнуть из этого источника. Напиться под завязку, чтобы разом стереть даже память обо всем, что способно угрожать Эмме и его друзьям, которые уже семья. И совершенно плевать, насколько примитивно это желание физически уничтожить противника, пользуясь тем, что ты сейчас сильнее, не разбираясь в причинах и не думая о последствиях. Наверное, в этот момент Сеймас понял дикое стремление Беллами добиться своего, не взирая ни на что. Ему тоже будет совершенно безразлично, если, одержав победу, он оставит за собой пустыню из костей. Главное, чтобы ни единая живая или неживая тварь в этой пустыне больше не несла угрозу и не омрачала тревогой и отчаяньем мысли его Эммы, не отнимала у него ее улыбку. Эти мысли делают его жестоким и бессердечным ублюдком? Тоже еще новость! Ведь именно им он и является уже по факту своего рождения и по мнению почти всех окружавших его людей. Хватит тянуть на себя личину человечности! В их мире она признак уязвимости и слабости. Монстр задрожал внутри от одобрения и предвкушения, и Сеймас с удивлением ощутил, как по его венам будто потек огонь, разбавляя собой кровь. Монстр, похоже, отказался от идеи забрать у него контроль, а просто вливал в него свои смертоносные силы. Сеймас скривился от странных изменений в себе и послал своей второй половине недовольство по поводу выбранного момента для этих экспериментов по слиянию.
— Командир, ты в порядке? — еле слышно спросил Кирос, и Эмма, услышав их шепот, бросила встревоженный взгляд через плечо.
— В полном, — сухо ответил Сейм и прищурился из-за того, что зрение странным образом изменилось. Он словно стал видеть все более объемней и многогранней чем до этого, не только внешнюю оболочку всего и всех окружающих, но и часть внутренней сути, и окружающее сияние. Наверное, это принято называть аурой. Причем, у всех! От окружающих его бойцов до каждой мельчайшей твари, что ползала и летала в этом чуждом лесу. Эти самые живые ауры накладывались и пересекались, но не смешивались друг с другом. Это было весьма интересно, но абсолютно неуместно сейчас, потому что ужасно отвлекало. Сейм понял, что сейчас не монстр смотрит на мир его глазами, а он взирает сквозь призму его зрения. Примеривается, оценивает, взвешивает степень опасности всего живого и неживого. Но сильнее всего внимание притягивала к себе, конечно, Эмма. Сейм всегда считал ее лучистой, сияющей, совершенно необыкновенной, а теперь еще отчетливо видел это. Вот только что-то в этом сиянии тревожило монстра, и он настойчиво требовал от Сейма больше внимательности. И, присмотревшись, лейтенант понял. Сияние Эммы не уходило в никуда, просто растворяясь в пространстве, как это обычно бывает со светом. Нет. Каждый исходящий от нее лучик изгибался по большой дуге и, как будто притянутый мощной гравитацией, возвращался обратно и стекал ей под ноги, исчезая бесследно. Совершенно не понятно было, совершает ли ее энергия движение по кругу или же жадно поглощается самой тканью этого мира, что и злило, и пугало монстра. И именно это он и пытался Сейму показать, поделившись своим виденьем. И без того немалая тревога лейтенанта обрела новое мощное звучание. Монстр же отступил вглубь, возвращая ему привычное восприятие и давая пространство для размышлений.
Что он сейчас увидел? Это нормальное движение собственных сил Эммы? Если так, то монстр, которому, судя по всему, всегда было доступно видеть подобное, не стал бы беспокоиться. На краю сознания мелькнула короткая вспышка ревности к своей демонической половине за способность узреть их женщину такой. Но Сеймас отряхнулся от этого, как от совершенно неважного. В его глазах Эмма была совершенна и прекрасна и такой. Вполне возможно, монстру как раз недоступно видеть ее, какой она предстает перед Сеймом. Важно сейчас абсолютно другое. Может быть так, что Эмма, придя в себя после этого кошмарного погружения в свой столь непонятный для него поиск, не полностью освободилась от сил, удерживавших ее там? А в том, что это было удержание, мужчина не сомневался. И если так, то это сама девушка не отпустила это магическое черте что, или не отпустили ее? Незнание и непонимание бесили Сеймаса до невыносимой степени. И монстр тут был с ним полностью солидарен. Как же он хотел выдрать сейчас из нее этот проклятый дар, изничтожить, несмотря на все благоговение пред ним раньше. Острая тоска по нормальности накрыла его, пропитывая насквозь.
Приближение близнецов он почувствовал еще издали. Они явно торопились и поэтому создавали сильные искажения пространства, двигаясь слишком стремительно.
— Командир, нам нужно или выдвигаться прямо сейчас и очень быстро, или закрыться в этой крепости и не высовываться, если она, и правда, способна скрыть и защитить нас, — быстро отчитался Сидда, еще даже не полностью вернув себе видимость.
— Да, в нашу сторону движется чертова армия всяческих чудовищ во главе с этой гребаной жрицей, которую Айчин подлатала! — Брант метнул в сторону иномирянки злой взгляд. — Очень похоже, по крайней мере, хотя в этом их тряпичном коконе и не поймешь. И я многое повидал, но ну его на хрен встречаться с группой ее поддержки.
— Что ты подразумеваешь под словом армия? — нахмурился Сеймас.
— Именно то, что оно значит. Сотни разных тварей, человекообразных и не особо прут сюда, и от них весь лес гудит. Сейчас они уже, наверное, в миле от нас. Очевидно, что у них нет проблем с тем, чтобы идти по нашим следам. Впереди идут какие-то бегемотообразные серые чуваки с шипастыми кастрюлями на черепушках. Вот они, похоже, какие-то супер нюхачи и ведут остальных. Хотя передвигаются и не особо быстро, но если не поторопимся, оторваться будет сложно.
— Есуры! — встрепенулась и вскочила до этого невозмутимая Айчин. — Этого не может быть! Никогда моя жрица не обратилась бы за помощью к этим презренным, и они ни за что не стали бы помогать ей!
— Не знаю, о ком ты, мелочь, но мы своими глазами видели здоровенных ублюдков в костюмчиках Адама, как у нашего лейтенанта, только на них еще помимо этих дуршлагов с шипами на головах еще повсюду цацок с колючками нацеплено. Их там никак не меньше трех десятков. Так что лучше нам как можно скорее решить: мы становимся на марш или закрываемся тут до лучших времен.
— Не может… Не может этого быть! — Айчин завертелась волчком на месте, словно это помогло бы стряхнуть с себя услышанное. — Не может!
Ее голос буквально звенел возмущением, будто каждое слово близнецов наносило ей рану и оскорбляло до глубины души.
— Давай мы порассуждаем о невероятном в другой раз! — рявкнул Сеймас. — Скажи лучше, чем это грозит и что нам делать? Мы бежим или остаемся?
— Да без разницы! — выкрикнула Айчин. — С такими ищейками, как есуры, нас выследят все равно. Если закроемся — устроят засаду, если побежим — все равно найдут!
— Интересно получается! А как же ты нас собиралась выводить после того, как получишь, что хочешь? — возмутился Сидда.
— Я же сказала! Община и жрицы никогда не стали бы марать себя союзом с есурами! А своих хороших ищеек у них нет! Я с легкостью обманула бы их лучших! — презрительно фыркнула. — Но не есуров. Этих проклятых недоносков с их нюхом не сбить со следа.
— Мдя, очевидно, все неспокойно в вашем датском королевстве, если против нас объединяются извечные враги! — горько усмехнулась Пич. — Мы, похоже, прямо звезды планетарного масштаба.
— Плевал я на их внутренние трудности. — Кирос бросил на Айчин нечитаемый взгляд и отвернулся, очевидно, давая понять, что ее мнение больше не решающее. — Командир, что мы делаем?
— Сдаетесь! — раздался радостно-язвительный голос Беллами.
Эмма пулей метнулась к преграждающему вход заклятью, полностью открывая себя, и Сеймас чудом сумел перехватить ее, чтобы встать между ней и демонессой.
— Ой, ладно, Ключик, не суетись! — легкомысленно махнула рукой Беллами. — Я все равно не собиралась туда входить! Лучше уж ты ко мне! Есть ведь о чем поболтать!
— Нам тебя и отсюда прекрасно слышно! — рыкнул Сеймас, целясь из большого арбалета прямо в грудь нежданной гостье.
— А вы что теперь, как сиамские близнецы? Друг без друга никуда, и один голос и мозг на двоих? Ах да, я же забыла. Ты ведь без нее копыта откинешь, так что, конечно, держишься, красавчик, — и Беллами глумливо расхохоталась, распугивая местную живность.
— Будешь так ржать и гримасничать, на тебя никакого ботокса не хватит, — огрызнулась Пич.
— За себя переживаешь, подружка? Думаешь, тебе не достанется? Не на-а-адо-о-о. Тем, кто умирает молодым, услуги косметологов и пластических хирургов ни к чему! Такая экономия!
Беллами была одета в длинное свободное платье нежно голубого цвета, которое струилось по ее соблазнительным изгибам и очень гармонировало с цветом кожи и светлыми волосами, придавая ей чуть ли не ангельский вид. Вот только выражение лица и тон являлись полной противоположностью внешности.