— Нашей мечтой была… нашей мечтой был кусок селедки или черного хлеба. Если бы не власть, которую имел над нами Карлуша, мы бы разбежались хотя бы для того, чтобы забыть о сахаре.
— Поэтому у нас в детском доме не дают сладкого к чаю и не сахарят компот? — догадалась Ко.
— Поэтому, — коротко ответила Аалтонен.
— И что было дальше? — спросила Ко.
— Мне повезло более, чем другим. Я не успела стать его полной рабой, как однажды он попался на каком-то грязном деле и ему пришлось тайком бежать с Земли, бросив на произвол судьбы очередной гарем «сахарных девочек». После нескольких месяцев скитаний я смогла вернуться домой и стать учительницей. И жизнь моя прошла в честной работе… если бы не появился князь.
— Он прилетел к нам на остров? — спросила Ко.
— Да. Он прилетел сам. Потому что никому, кроме него, я бы не подчинилась. Но мне он сказал, что ему достаточно нескольких слов, чтобы навсегда погубить мою карьеру, чтобы лишить меня работы, чтобы опозорить меня на весь мир. Ты представляешь — директриса детского приюта, доктор наук Аалтонен — в прошлом оказывается «сладкой девочкой» мерзавца дю Вольфа! Тогда лучше покончить с собой!
— Успокойтесь, — попыталась утешить директрису Ко. — Не надо так нервничать.
— И я совершила преступление… я пошла на сделку с этим убийцей. Я дала ему дело Вероники дю Куврие. А он поклялся мне, что ей не причинят никакого зла… А потом оказалось, что зло неотделимо от князя. Погиб Артем, исчезла Вероника… на этот раз просто приказал лететь на Марс и подтвердить личность Вероники… ты можешь себе представить, каково было мое удивление, когда я увидела тебя… но замаскированную под брюнетку.
— За Веронику не бойтесь. Мы с комиссаром спрятали ее, — ответила Ко, которая почувствовала себя старше и даже мудрее директрисы. Происходило это от уверенности в том, что она, Ко, стояла на стороне добра и знала, что добро сильнее, а потому имела как бы моральное право судить тех, кто не удержался на этом пути. И пройдет еще немало времени, прежде чем она поймет, что никакого права судить чужую слабость человеку не дано.
— С комиссаром?
— Больше я ничего не могу сказать…
— Ты думаешь, что комиссар знает обо всем?
— Он следит за каждым нашим шагом, — уверенно ответила Ко.
— Не может быть! — Ужас исказил доброе лицо директрисы.
Ко кинула взгляд наверх и увидела, как по потолку бежит темнокожая муха-докторша с «Сан-Суси». Муха прижала лапку к губам, чтобы Ко не выдавала ее присутствия, и Ко, от сознания того, что ее друзья рядом, стало еще легче и спокойнее.
Она хотела еще многое спросить у директрисы, но тут отворилась дверь и из кабинета выглянул профессор дю Куврие.
— Скорее! — крикнул он. — У них вот-вот начнется обеденный перерыв. Не приезжать же нам еще раз.
Аалтонен и Ко поспешили в кабинет, где за компьютерами сидело множество чиновников и чиновниц, и Ко даже удивилась, с какой легкостью профессор отыскал нужный стол и нужный компьютер, где решительного вида девица сурово заявила:
— Из-за вас я потеряла уже две минуты обеденного перерыва.
— Возместим, — сказал профессор.
— Мы здесь защищены от коррупции, — возразила девица и показала наверх, где под потолком над каждым из компьютеров горел зеленый огонек телевизионного глаза. И тут же девица ахнула и чуть не упала в обморок, потому что по потолку бежала муха-докторша. Муха метнулась обратно и исчезла из поля зрения девицы.
— Это вам показалось, — сказала Ко.
— Вы так думаете? — спросила девица.
— Скорее, скорее, — рассердился профессор, который не заметил Ванессу. — Вы сами себя задерживаете.
— Все документы готовы.
Девица протянула профессору пачку документов.
— Это удостоверение с приложением анализов и свидетельских показаний о том, что Вероника дю Куврие — ваша единственная дочь и наследница. А это завещание, которое оставляет ваше имущество дочери. Быстро подписывайте. Сначала свидетели. Первый — я сама.
Она расписалась.
— Вторая — госпожа… Аалтонен? Подписывайтесь.
Госпожа Аалтонен подписалась.
Затем документы были подписаны Ко и ее отцом.
Заведующий нотариальным бюро заверил удостоверение и завещание своей подписью и печатью.
— Поздравляю, — сказала девица и побежала обедать.
Комната с компьютерами опустела.
Профессор сложил документы, спрятал их во внутренний карман.
— Разве так можно обращаться с документами? — произнесла директриса, до того подавленно молчавшая.
— Ничего страшного, — отозвался профессор. — Я еще не собираюсь помирать, а копии есть в компьютере. Никто не отнимет у нас с дочкой мою коллекцию.
— О горе! — прошептала директриса, и Ко поняла ее отчаяние. Ведь в значительной степени по ее вине произошел катастрофический обман, значение которого не доходило раньше до самой Ко. Ведь теперь с профессором может произойти несчастье, и тогда Ко станет его наследницей. Хотя формально Ко ею стать не может, потому что любой генетический анализ покажет, что она не дочь профессора. Положение было тупиковым, и директриса, когда они шли к выходу, постаралась донести до Ко всю его сложность. Ко кивала, соглашаясь, но сама хранила молчание.
У входа в мэрию стояла большая черная машина князя с распахнутой дверцей. Возле нее — два силача и камергер с толстым лицом. В сторонке терпеливо дожидался Артур дю Гросси.
— Вам сюда, госпожа директриса! — воскликнул камергер, делая шаг навстречу свидетельнице.
— Погодите, мы еще не расплатились, — попытался вмешаться профессор.
Но директриса, даже не попрощавшись с ним или Корой, покорно пошла к черному лимузину.
— Странно, — заметил профессор. — Странная женщина. Я побаиваюсь за ее судьбу.
Вдруг директриса обернулась. Лицо ее было искажено отчаянием.
— Береги профессора, Ко, — прошептала она, — ему грозит опас…
— Что она сказала? — спросил профессор, не разобрав возгласа директрисы.
— Она беспокоится за вас.
— Пустяки! — сказал профессор. — Поехали домой. Где портфель?
— Я оставила его в машине, — сказала Ко. — Он очень тяжелый.
— Ты с ума сошла! — закричал профессор, кидаясь к своей машине.
Он раскрыл дверь. Портфель лежал на сиденье. Профессор открыл его и начал копаться внутри, пересчитывая кляссеры.
Он полностью забыл о директрисе. А Ко смотрела вслед рванувшей с места машине князя. Ей показалось, что она видит белое пятно лица обернувшейся директрисы. Высоко в небе, под самым куполом, летела, следуя за машиной, большая темнокожая муха в белом халате.
Ко беспокоила судьба директрисы. Если ее начнут мучить, они выпытают у нее всю правду о подмене дочки…
Пока ее названый отец разбирал конверты, погашенные сегодня на почтамте, Ко сделала кофе. Казалось, что он совершенно забыл о том, что подписал такие важные документы. А Ко не могла о них забыть. Профессор, плохой или хороший, стал жертвой обмана со всех сторон. Его обманывали и князь, и Ко, и Милодар. Это обязательно раскроется. Но как бы ни раскрылось, всеобщий гнев падет на Ко. Она всех обманула. И нет защитника — Милодара.
Разобравшись с конвертами, профессор занялся чтением писем коллег, и так продолжалось до середины дня. Ко предложила было сходить в магазин, чтобы купить продуктов для обеда. Несмотря на напряжение, в котором она ждала любого стука, скрипа, звонка, ей хотелось заняться чем-то полезным — ну хотя бы накормить профессора по-человечески. Он сознался, что несколько лет питается всухомятку и даже не разжигает плиту. Но профессор не выпустил ее из дома. Оказывается, он тоже чувствовал опасность.
— Погоди, — сказал он, — пока эта нечестная компания улетит с Марса.
Тогда, чтобы не терять даром времени, Ко вымыла в доме полы, пропылесосила спальню профессора, разобрала кухню и кладовку, измучилась, как после марафонского бега, и, к сожалению, совсем погубила одежду, конфискованную у сладких девочек.
Старый коллекционер оказался не таким рассеянным, как можно было подумать. Увидев дочь по окончании уборки, он повел ее наверх, в комнату матери. Отпер дверь, но сам заходить внутрь не стал.
— Возьми какое-нибудь платье, — сказал он. — Клара была высокой.
Он шмыгнул носом и быстро сбежал по лестнице.
В комнату жены профессора никто не заходил много лет. К счастью, дверь в нее плотно прилегала к косяку, окно было закрыто, и пыль не могла проникнуть внутрь, как бы ей ни хотелось. Но все же за пятнадцать лет некоторый слой пыли накопился. И на аккуратно застеленной кровати, и на рабочем столике, и на зеркале… Ко провела пальцем по большому зеркалу, и осталась сверкающая глубиной полоска.
Ко открыла шкаф. В нем висело несколько платьев, юбок, брюк — небогатый выбор для жены богатого человека. Вся одежда была темных тонов, без украшений.
Ко выбрала себе темно-синее платье с высоким, как будто от военного мундира, воротничком. В ящике комода под зеркалом она отыскала иголки и нитки и подогнала платье по себе.
Потом примерила платье. Нельзя сказать, что оно сидело великолепно, но в нем не стыдно было появиться в любом скромном обществе, а уж тем более пред очи собственного отца.
Ко сошла к нему в кабинет.
И тут раздался звонок в ворота.
— Я открою, папа! — крикнула Ко и побежала к двери.
В тот момент ее посетила странная мысль: будто она на самом деле отыскала своего отца и теперь они будут жить вместе и даже вместе собирать марки. Почему бы им не собирать марки… И вот в этом ложном ощущении покоя Ко подбежала к двери.
За дверью стоял Артур дю Гросси.
— О господи! — ахнула Ко. — Ты еще зачем?
— Пришел поздравить восстановленное семейство, — сказал он.
Артур был роскошно одет. Поверх золотистого фрака была наброшена белая атласная накидка, расшитая изображениями волчьих голов — герба клана дю Вольфов. На что ни Вольфганг, ни его приближенные прав не имели. В руке Артур держал букет цветов.
— Может, не надо? — жалким голосом произнесла Ко.