Калнин был так подавлен, что до самого лагеря молчал, а там солдат передал его ожидавшему возле ограды и кем-то предупрежденному полковнику Рай-Райи, который и внимания не обратил на Кору, зато профессора повел сам, как важного гостя. Впрочем, они с профессором были давно знакомы…
Некоторое время Кора прождала решения своей участи в кладовке барака, за закрытой дверью. Потом заглянула медсестра. Ее фартук был забрызган грязью, она не скрывала злости.
— Выходи! — скомандовала она.
Кора надеялась кого-нибудь увидеть на пути по бараку и через плац. Но было пусто. Лишь со стороны моря раздавались команды — там маршировала колонна солдат. Высоко в небе прошел военный самолет… Становилось жарко, и Кору страшно мучил голод — теперь, когда волнения встречи с Гарбузом, а потом генералом Леем остались позади, юный организм требовал пищи.
Но у грязной медсестры просить ничего не хотелось, а нормальных людей не встретилось до самого административного корпуса.
Там ее ждал медик. Он спросил имя, отметил его в тетрадке, как будто секретарь на приеме к дантисту.
— Один остался, — сказал он медсестре.
— Сам полковник приведет, он сказал, — ответила медсестра.
Речь, конечно же, шла о профессоре.
Только не в подвал, мысленно молила медсестру Кора. Только не в подвал, где был Миша! Как будто это что-то решало.
Ее все же повели вниз, в подвал, и Кора не могла бы даже дать отчета о том, что происходило с ней в последующие минуты, — как будто она заснула. Она понимала, что если ей сейчас введут вирус, она, вернее всего, обречена на смерть, мучительную и медленную, и в то же время ей было почти все равно, что с ней будет. Что будет, то будет… Ведь это ей кажется, это как будто кино, в котором беды случаются только с актерами, а она — зритель.
Ее провели к стеклянной перегородке — она уже побывала возле нее ночью. Но дальше путь лежал не прямо по коридору, а в комнату направо. Там уже ждал сизолицый доктор Крелий — как же она забыла его!
— Как приятно, — сказал он, — давно не виделись.
— Другого доктора убили, — сказала Кора, не желая вовсе обидеть Крелия, а лишь констатируя несчастье. — Его убили, а вы живой? Вас тоже убьют, потому что вы слишком много знаете.
— Не говори чепухи, — сказал доктор. — Никто никого не убивает. Это только в приключенческих фильмах бывает. С моим коллегой произошел несчастный случай.
— Нет, его убил садист-полковник, — сказала Кора, — я видела.
— Нет, вы не могли видеть! И прекратите этот бред! Вы мне мешаете.
— Чему я мешаю?
— Осмотру. Неужели вам не известно, что сегодня же вы возвращаетесь в свой мир, что является гуманитарной акцией нового правительства?
— Гуманной акцией, — поправила его Кора.
— А у нас говорят — гуманитарной! — возмутился доктор.
Сейчас я доведу его до белого каления, и он откажется делать мне укол, подумала Кора. Но это сделать было не так просто.
— Закатайте рукав платья, — попросил доктор. — Мне надо смерить ваше артериальное давление.
— Не надо, — сказала Кора.
— Вы мне мешаете работать!
— А Миша Гофман умирал в соседнем отсеке. Вы потом осматривали его труп?
— Что вы говорите! Вы сошли с ума!
— Среди ваших пациентов сегодня был Михаил Гофман?
— Михаил Гофман скончался от лихорадки несколько дней назад. Вел его не я, а доктор Блай.
— Вот именно. Который умудрился погибнуть раньше, чем его пациент.
— Орват, я вас отказываюсь осматривать!
— Я могу идти?
— На все четыре стороны! — Доктор был разозлен и растерян.
Кора, почувствовав немыслимое облегчение, вышла в коридор и там столкнулась с полковником Рай-Райи.
— А вы что делаете? — спросил он. — Почему одна?
— Я была на процедуре у доктора Крелия, — сказала Кора, — он сделал мне укол и отпустил.
— Да? — Полковник был настроен недоверчиво. — Тогда идите…
Кора пошла вверх по лестнице, чувствуя взгляд полковника.
— Орват, стоять! — приказал полковник.
Кора, словно ожидала этого окрика, кинулась наверх. Полковник громко засмеялся.
Наверху лестницы стояла медсестра в грязном мясницком фартуке.
— А не скажете ли вы мне, девушка, — полковник уже подошел к ней и положил длиннопалую руку на плечо, больно стиснув его: — А не покажете ли вы мне место укола?
— В руку, — сказала Кора.
— Место покажи!
Кора промедлила менее секунды.
Полковник кинул взгляд на чистый сгиб в локте и сказал:
— Так я и думал.
Доктор Клерий, словно почувствовав неладное, приоткрыл дверь и высунулся.
— В чем дело? — спросил он. — В чем дело?
— Вы забыли сделать укол этой молодой особе?
— Как я мог, — разыграл возмущение доктор, — если она убежала от меня. Я как раз шел вызвать стражу.
— Так сделайте укол!
— Госпожа Орват, добро пожаловать, — запел доктор. Голос ему не повиновался, дрожал… — Нам надо сделать профилактический укол, дайте мне вашу прелестную ручку.
Он уже был не сизолицым, а темным, как грозовая туча — сейчас лопнет от страха.
— Нет! — стала биться Кора, — спохватилась, ожила — но опоздала, потому что полковник был готов к такой ее реакции.
— Ты знала! — закричал он. — Ты знала, признайся?
— Я ничего не знала!
Полковник навалился на Кору, прижав ее всем телом к столу. От полковника пахло чесноком и потом.
Доктор набирал шприц и бормотал:
— Вы только крепче держите, крепче… я могу иглу сломать.
— Не уйдет, — отвечал полковник. — Ломай иглу!
Ему доставляло удовольствие прижимать Кору к столу, а ей не хватало воздуха… она почувствовала иглу — она чувствовала, как яд распространяется по ее телу, она сдалась… она была готова умереть…
— Ну вот и все, — сказал доктор. — Вот и ладушки.
— Жалко отпускать тебя, — сказал полковник. — Но надо. Придется искать другую.
Он отошел в угол комнаты.
Кора поднялась. Ее шатало. Она стояла, держась рукой за угол стола.
— Вы скольких обработали? — спросил деловито полковник.
— Была седьмая.
— И всем сделали укол?
— Разумеется, полковник.
— Так же, как ей!
— Она — исключение. Но я пытался поймать ее.
— Вижу, как пытался.
— Что вы делаете? Вы не имеете права…
Кора обернулась на негромкие выстрелы. Пули вбивали доктора в стену, посыпались стекла стеклянного шкафа с лекарствами. Доктор все не хотел умирать — он пытался подняться, вокруг было много крови, Коре стало дурно, и она побежала из комнаты — ей только казалось, что побежала, она вывалилась в коридор, и тут ее вырвало. Потом, пряча за пояс пистолет, вышел полковник и сказал ей так, словно речь шла о посадке рассады:
— Он все сделал. Все равно пришлось бы его убирать. Мы не можем оставить свидетелей, не имеем права перед историей.
По знаку полковника медсестра спустилась по лесенке в подвал, взяла Кору за локоть и потащила ее наверх.
На этот раз Кору привели в столовую барака. Там она увидела взбешенного капитана Покревского, с синяком под глазом и поцарапанной щекой, в дополнение к шраму. Капитан метался по комнате.
— Они увели ее! Но я до них доберусь.
— Ни до кого вы уже не доберетесь, — говорил ему инженер.
Нинеля тоже была здесь, но вот Журбы не оказалось.
Его, оказывается, тоже увели на «подготовку».
— Тебя обследовали? — спросила Нинеля.
— Обследовали.
— И укол делали?
Что делать? Вот он, момент, в который надо решить — говорить ли правду или нет.
Кора еще не успела открыть рот, как Покревский спросил ее:
— А что, если правда каждый вернется к себе, в свое время? Я больше Парру не увижу?
— Боюсь, что дело еще хуже, чем вы полагаете, — сказала Кора.
— Куда уж хуже, — произнес инженер.
— Вы знаете, что Миша Гофман умер? — спросила Кора.
— Ты откуда знаешь? — спросила Нинеля.
— Я знаю. Я видела его.
— Я его мало знала, — сказала Нинеля. — Болел, что ли?
— Ему сделали такой же укол, как и нам.
— Какой еще укол? — спросил Покревский.
— Какой сделали всем.
— И мне тоже, — сказал инженер.
— И мне. Это противостолбнячная сыворотка, — сказала Нинеля.
— Это страшный вирус, — сказала Кора. — Мы с вами стали оружием. Оружием этих генералов, которые хотят заразить Землю, — мы умрем, умрут миллиарды человек, а они потом захватят наши города.
— Ну, это ты слишком! — возмутилась Нинеля. — Чего ты на людей напраслину наводишь. Я хорошо знакома с полковником, можешь мне поверить, что он мне такие нежные слова говорил… такие слова. Неужели он скрыл бы от меня такую вещь?
— Твой полковник только что застрелил доктора Крелия, чтобы тот не проговорился…
— Своего застрелил?
— Для него нет своих.
— Слушай, Кора, — рассердилась Нинеля, и ее бюст взволнованно вздымался. — Ты кончай нам мозги затуманивать. Я не знаю, в чем твоя выгода и перед кем ты выслуживаешься, но я на любом суде подтвержу, что ничего, кроме хорошего, от местных товарищей не ощущала и в первый же момент они отправили меня на родину.
Покревский подождал, пока Нинеля кончит филиппику, и спросил:
— Они в самом деле рассчитывают захватить Землю?
— Обескровить, — сказала Кора. — Уничтожить как можно больше людей, дезорганизовать, чтобы мы не могли сопротивляться.
— Кто такие мы? — Профессор так и пришел с закатанным рукавом, без пиджака. Он прижимал к сгибу локтя ветку.
— Люди. Кто вам сделал укол? — спросила Кора.
— Неизвестный мне доктор. В административном здании. Сначала они возили меня в виллу «Радуга», они предлагали мне работать дальше над переброской войск на Землю. Им нужно расширить окно, но они не надеются на моего друга Гарбуза. Он в плохом физическом состоянии, у него стенокардия…
Никто, кроме Коры, полностью не вник в смысл слов профессора.
Но Коре было ясно, что профессор Калнин отказался сотрудничать и потому стал одним из смертников.