Отметим интересный штрих. Историки сообщают, что после пленения Пугача-Пугачева, следствие по его делу «завершилось судом, который происходил 30–31 декабря (1774 года — Авт.) В ТРОННОМ ЗАЛЕ КРЕМЛЕВСКОГО ДВОРЦА» [563], с. 66. Спрашивается, если бы Пугач-Пугачев был «простым казаком-самозванцем», — как в том нас много лет уверяют романовские историки, — неужели для суда над ним был бы избран знаменитый Тронный зал Кремлевского Дворца? Вроде бы не по чину. Не тот ранг. А вот если в его лице, — независимо от того, кто на самом деле предстал перед судом под выдуманной кличкой Пугача-Пугачева, — осуждали Московскую Тартарию и радостно, даже самозабвенно праздновали победу над ней, то символический выбор Тронного зала Москвы становится абсолютно естественным. И даже в определенном смысле необходимым. Где же, как не в ТРОННОМ ЗАЛЕ КРЕМЛЯ, в старой столице Руси-Орды, Романовы могли торжественно отметить такую славную победу над Русью-Ордой!
Романовы постарались стереть с карты многие названия, напоминавшие о Пугачевской войне. Как мы уже говорили, реку Яик переименовали в Урал. Яицкое казачество стало именоваться Уральским. Волжское казачье войско вообще расформировали. Ликвидировали Запорожскую Сечь [561], с. 172. Яицкий городок переименовали в Уральск [711], с. 307. «После того как движение Пугачева было подавлено, его (Яицкий Городок — Авт.) переименовали „ДЛЯ ПРЕДАНИЯ ВСЕГО СЛУЧИВШЕГОСЯ ВЕЧНОМУ ЗАБВЕНИЮ И ГЛУБОКОМУ МОЛЧАНИЮ“ (КАК ОТМЕЧАЮСЬ В УКАЗЕ СЕНАТА)» [711], с. 307.
В связи с этим не очень понятна подлинная позиция А.С. Пушкина в отражении Пугачевской войны. Его поездка на Урал носила в общем-то официальный характер. При сборе материалов его сопровождал В.И. Даль, бывший в то время «чиновником особых поручений при оренбургском генерал-губернаторе» [710], т. 2, с. 452. Не был ли A.C. Пушкин фактически направлен Романовыми в Пугачевские места Урала для закрепления в умах современников «правильной версии» истории Пугача-Пугачева? Ведь A.C. Пушкин — уже знаменитый поэт, его слово много значило. Ему верили. Опубликовав свою версию истории этой войны, и расставив в ней акценты нужным образом, А.С. Пушкин мог, вольно или невольно, исполнять совершенно конкретный социальный заказ Романовых.
В то же время, активный интерес A.C. Пушкина к истории Пугача-Пугачева мог иметь и другие причины. Согласно романовской версии, «самозванец» Пугач-Пугачев выступал как царь Петр III Федорович. Напомним, что Петр III — муж Екатерины II — был, как считается, убит по ее приказу в 1762 году [563], с. 20. Среди тех, кто во время мятежа остался верен Петру III, был, оказывается, Лев Александрович Пушкин — дед А.С. Пушкина по отцовской линии. A.C. Мыльников сообщает: «Так, подполковник артиллерии Л.А. Пушкин призывал солдат не поддаваться уговорам, а оставаться верными присяге… Многие… были арестованы, а Л.А. Пушкин — сурово наказан… Л.A. Пушкина заточили в крепость. После выхода оттуда вплоть до самой смерти в 1790 г. он уже никогда не служил Екатерине II. Любопытно, что это был по отцовской линии дед A.C. Пушкина, о котором последний в автобиографических набросках НЕ БЕЗ СИМПАТИИ писал: „Лев Александрович служил в артиллерии и в 1762 году, во время возмущения, остался верен Петру III. Он был посажен в крепость и выпущен через два года“» [563], с. 22.
Так что отправляясь в 1833 году на Урал, A.C. Пушкин получал возможность соприкоснуться с историей императора Петра III, за верность которому в свое время пострадал его дед. Представляется естественным, что А.С. Пушкин мог иметь и свой собственный глубокий интерес в распутывании темных событий 60-70-летней давности. Его волновала история семьи, пушкинского рода. Даже если А.С. Пушкин действительно в каком-то смысле вынужденно исполнял негласный романовский заказ, он мог воспользоваться предоставившейся ему уникальной возможностью проникнуть в подлинные события пугачевской эпохи, оказавшись в ранге официального историка императорского двора. Которому открывались многие запертые двери.
Однако вряд ли сегодня мы можем узнать — какую часть материалов, обнаруженных на Урале. А.С. Пушкину разрешили включить в его «Историю Пугачева», а какую — нет. И какова вообще судьба тех собранных им сведений, который могли быть «неприятны Романовым». Как мы теперь понимаем, A.C. Пушкин имел уникальную возможность очень многое понять и узнать о вытертом со страниц романовской истории огромном сибирско-американском государстве — Московской Тартарии. Но Сенат уже издал СПЕЦИАЛЬНО ПО ПОВОДУ ВОЙНЫ ПУГАЧА-ПУГАЧЕВА абсолютно ясный указ «ПРЕДАТЬ ВСЕ СЛУЧИВШЕЕСЯ ЗАБВЕНИЮ И ГЛУБОКОМУ МОЛЧАНИЮ» [711], с. 307. Так что осторожную позицию современников вполне можно понять. Стоит ли нарушать Указ Сената и «копать» там, где не следует.
Приказ «навсегда и все забыть о Пугачеве» был проведен в жизнь романовской администрацией на Урале и в Сибири твердо и весьма последовательно. После поражения ордынских армий Пугача-Пугачева, по захваченным Романовыми территориям прокатилась волна жестоких репрессий. Они были настолько масштабными, что быстро и надолго «воспитали в нужном духе» уцелевшее местное население и их потомков. Во время посещения А.Т. Фоменко и Т.Н. Фоменко уральских городов Миасса и Златоуста в августе 1999 года, сотрудники местного краеведческого музея города Златоуста рассказали, что по сохранившимся до сих пор в этих местах воспоминаниям и материалам, большинство жителей Златоуста были казнены романовскими войсками (повешены), поскольку военные заводы Златоуста, как впрочем и вообще Южного Урала, лили пушки для армии Пугача-Пугачева. Кроме того, романовские победители припомнили, что «мастеровые Златоустовского завода ушли под знамена Емельяна Пугачева ЕДВА ЛИ НЕ ПОГОЛОВНО» [859], с. 104. Рядом с Каргалинской слободой (ныне Татарская Каргала) и Сакмарским городком (ныне село Сакмара) расположены горы, до сих пор носящие красноречивые имена ВИСЕЛИЧНАЯ и РУБЛЕВАЯ, от слова РУБИТЬ. «Названия которых, — как сообщают местные историки, — соотносят с РАСПРАВОЙ НАД ВОССТАВШИМИ, когда весной 1774 года царские войска разгромили здесь Пугачева и он вынужден был бежать в Башкирию» [859], с. 97.
Через 60 лет после Пугачевской войны, когда сюда в 1833 году прибыл А.С. Пушкин, местные казаки со страхом касались запретной пугачевской темы, дабы не сказать чего-нибудь лишнего. В этом отношении показателен следующий характерный эпизод, приведенный В.И. Далем в его воспоминаниях. Расспросы A.C. Пушкина о Пугачеве, и подаренный им одной из старых казачек червонец, ИСПУГАЛИ казаков станицы Берды. В.И. Даль писал: «Бабы и старики не могли понять, на что было чужому, приезжему человеку расспрашивать с таким жаром о разбойнике и самозванце, С ИМЕНЕМ КОТОРОГО БЫЛО СВЯЗАНО В ТОМ КРАЮ СТОЛЬКО СТРАШНЫХ ВОСПОМИНАНИЙ… ДЕЛО ПОКАЗАЛОСЬ ИМ ПОДОЗРИТЕЛЬНЫМ: ЧТОБЫ-ДЕ ПОСЛЕ НЕ ОТВЕЧАТЬ ЗА ТАКИЕ РАЗГОВОРЫ, ЧТОБЫ ОПЯТЬ НЕ ДОЖИТЬ ДО КАКОГО ГРЕХА ДА НАПАСТИ. И КАЗАКИ В ТОТ ЖЕ ДЕНЬ СНАРЯДИЛИ ПОДВОДУ В ОРЕНБУРГ, ПРИВЕЗЛИ И СТАРУХУ, И РОКОВОЙ ЧЕРВОНЕЦ И ДОНЕСЛИ…» [710], т. 2, с. 223.
Надо полагать, что, в конце концов, местное население силой заставили «выучить наизусть» романовскую версию Пугачевской войны. С тех пор все научные экспедиции по сбору местного фольклора, скорее всего, уже наталкивались, в основном, на пересказ романовских исторических учебников, заученно звучащий из уст местных жителей. Мало что уцелело от подлинной картины XVIII века.
Стоит также обратить внимание и на следующее обстоятельство. Начиная с 1826 года, как считается, между А.С. Пушкиным и императором Николаем I был заключен некий договор о цензуре. Как пишут современные комментаторы, «это был договор не выступать против правительства, за что Пушкину предоставляется свобода и право печататься ПОД ЛИЧНОЙ ЦЕНЗУРОЙ НИКОЛАЯ I» [710], т. 1, с. 15. Сохранились воспоминания современников о беседе Николая I с Пушкиным по поводу личной цензуры императора. Известно следующее: «Часть беседы, КОТОРАЯ КАСАЛАСЬ ЦЕНЗУРЫ, сохранилась в памяти А.О. Россета: Николай, спросив Пушкина, что он теперь пишет, и получив ответ: „Почти ничего, ваше величество, — цензура очень строга“… „НУ- ТАК Я САМ БУДУ ТВОИМ ЦЕНЗОРОМ, — СКАЗАЛ ГОСУДАРЬ, ПРИСЫЛАЙ МНЕ ВСЕ, ЧТО НАПИШЕШЬ“ (Я.К. Грот, с. 288)» [710], том 1, с. 462.
Все это происходило 8 сентября 1826 года, то есть еще ДО ПОЕЗДКИ A.C. Пушкина на Урал [710], т. 1, с. 461. Так что, скорее всего, пушкинская «История Пугачева» прошла жесткую цензуру самого царя, или же романовских историков от его имени. Надо полагать, текст Пушкина был приведен в полное соответствие с романовской версией Пугачевской войны.
Подлинных документов Пугачева, по-видимому, не сохранилось. Сегодня нам показывают «печать Пугачева» и «указ Пугачева», рис. 11.62 и рис. 11.63. Но какие-либо надписи на печати Пугачева разглядеть на фотографии практически невозможно. А «указ Пугачева» на самом деле не оригинал, а всего лишь КОПИЯ. Об этом сообщают сами историки: «„Указ“ Пугачева. КОПИЯ. Фрагмент» [550], с. 171. Сохранился ли оригинал указа? Скорее всего нет. Предлагаемая нам сегодня «копия» является, вероятно, тенденциозной редакцией подлинного указа. Писец мог переписать указ, подправляя его в соответствии с требованиями романовской администрации. Вверху слева коряво нарисована как бы печать Пугачева. Но рисунок явно условен и сделан откровенно небрежно. Изображено нечто похожее на фигуру в шлеме, с гребнем и забралом (?).
Рис. 11.62. «Печать Пугачева» Взято из [550], с. 171
Рис. 11.63. «Указ Пугачева». Копия. Фрагмент [550], с. 171. Спрашивается, а где оригинал указа? Уничтожен?
На рис. 11.64 приведена старинная гравюра XVIII века «Казнь Пугачева». Изображена массовая казнь казаков.
Рис. 11.64. Гравюра XVIII века, показывающая казнь «Пугачева». Нарисована уже в полном соответствии с романовской версией. Взято из [550], с. 171
В заключение приведем фотографию таблички, помещенной в краеведческом музее города Хабаровска под старой картой из «Чертежной книги Сибири» С.У. Ремезова, рис. 11.65. Фотография любезно предоставлена нам Г.А. Хрусталевым.