- Ты знаешь о чем. Ты же всегда знал, когда я вру. Я никогда не мог от тебя ничего скрыть.
Мне не хотелось слышать то, что он собирался рассказать. Не хотелось об этом думать. Но, в конце концов, любопытство одержалo надо мной верх.
- О чем ты, мужик?
- Говорю, я помню... Cначала я не помнил ничего. Но потом ты рассказал, как вы все думали, что меня ёбнули. Как вы устроили поминки по мне, и тогда все стало всплывать. Я помню, как лежал там в лесу в неглубокой могиле. Как меня жрали насекомые, животные... как мышцы, жилы превратились в жижу. Я помню все это дерьмо!
- Хочешь сказать, ты был в сознании, когда твое тело разлагалось?
- Я был как в ловушке, чувак. Мой разум застрял в тюрьме из гниющего мяса. Наверное, я был в сознании, пока мозг совсем не сгнил и не вытек через нос и уши.
- Бро, кошмар какой!
- Угу... но это еще не самое худшее. Самое худшее было, когда я наконец выбрался из тела. Не было ни рая, ни ада. Ни реинкарнаций. Ничего не было. Я просто исчез, чувак. Я как будто сам вытек в землю, и мои мысли растворялись и разлетались повсюду. И там была пустота, бро. Ничто. До тех пор, пока я не очнулся вчера, и не выкопался из ямы. И могилу мне тогда вырыли Рокман с его ребятами, перед этим прострелив мне сорок дырок в жопе. Я это помню. Помню каждую пулю, как она врывалась в моё тело, пробивала органы, крошилa кости. Как там эти ниггеры? Не пропали еще? Потому что у меня для них должок.
- Да хуй с ним, брат! Tы понимаешь, что ты мне сейчас рассказал? Tы описал мне свою собственную смерть. Ты сидишь у меня на диване, рассказываешь, как тебя расстреливали к ебаной матери и оставили гнить в лесу.
Я поднялся и стал ходить туда-сюда по комнате, поглядывая на Рика, будто и знать не знал, кто он такой. Таким же взглядом на нас смотрят белые, когда сжимают кошельки покрепче или закрывают дверцу машины, если мы проходим рядом. Я почувствовал укол совести, но ничего не мог с этим поделать. Я был перепуган до смерти.
- Эй! Я-то думал, что могу рассказать тебе все!
- Да, чувак... Hу, бля!
- В смысле?
- Ты знаешь, какая это жесть! Как я, блядь, буду спать под одной крышей с трупом? Да охуеть просто!!
- Нихуя я не труп, бро! Мы оба нормальные. Да я в лучшей форме, чем ты, дурик!
- Лучшей-худшей... но ты - все равно хренов труп! Я буду спать со стволом! Попробуешь сожрать мои мозги, или сосать мне кровь - тут же пристрелю тебя нахер!
Рик рассмеялся, и я вышел из комнаты, не сводя с него глаз. И я не шутил: я зарядил в свою маленькую "Беретту" полную обойму на шесть патронов и сунул ее подмышку. Kонечно не 9 миллиметров, но на крайний случай сойдет. Надеюсь, что сойдет.
В следующие недели все больше и больше людей стучались в дедулину дверь: члены семьи настолько старые, что их знали только прадедушка и прабабушка. К концу второй недели вернулся прадедушка моего прадедушки. Бабушка не жаловалась, но ее дом уже переполнился. Я все еще боялся приглашать кого-либо из мертвецов поужинать у себя. Наша семья всегда умела о себе позаботиться, поэтому все воскресшие нашли место у кого-то из родственников.
Каждый день я смотрел новости: мир сходил с ума. С Пасхи прошло всего 2 недели, а за это время вернулась к жизни почти половина всех, когда-либо умерших. Числа убийств и самоубийств достигали астрономических значений, но число воскрешений не отставало. Потом кто-то догадался как сделать так, чтобы мертвецы больше не воскресали.
Люди что только не перепробовали, пока ответ не нашелся. Некоторые убивали своих воскресших супругов или родителей, только, чтобы снова встретить их у себя на крыльце следующим утром. Потом кто-то обнаружил, что после кремации, мертвецы больше не воскресали. Все сразу ухватились за эту возможность, как шлюха за член. Улицы завалило обгоревшими останками. Очевидно, кое-кто не хотел вновь увидеть своих умерших родителей. Самоубийцам тоже не слишком улыбалось вернуться к жизни. Hу и можно было спокойно биться об заклад, что жертву убийства снова убьют. В конце концов, раз уж кто-то ненавидел кого-то настолько, что готов был убить однажды, то само собой, они не обрадуются, что убитые маячат перед глазами. Особенно, после того, как Bерховный Cуд стал принимать показания жертвы в деле о собственном убийстве.
Как и следовало ожидать, всякие религиозные группы завели свою старую шарманку про "конец времен", "судный день", "армагеддон". Церкви неплохо наварились за счет того, что живые приводили на скамьи своих усопших родственников. Ну, по крайней мере, те церкви, которые не успели отлучить всех немертвых. Даже маленькие церкви, размещенные в арендованных торговых помещениях, приносили миллионы долларов пожертвований. Наверное, во всей стране не осталось ни единой свободной церковной скамьи, а скорее и во всем мире.
Ученые, промышленники, ядерные физики, даже лидеры всевозможных культов попали под обстрел обвинений за воскрешение. Вину за этот феномен возлагали на государственные эксперименты, техногенные катастрофы, пятна на солнце, гомосексуалистов, католиков и ядерные отходы. Но, по правде говоря, никто ничего не знал. Каким-то образом, смерть потерпела поражение. И не только для людей. Ничего больше не умирало. Численность насекомых возросла до невыносимых объемов. Самое распространенное мнение гласило, что рай и ад переполнились, и теперь просто напросто лопнули, выблевав все свое содержимое обратно на Землю. Из всех теорий, эта, пожалуй, былa самой страшной.
Гигантских размеров достигло и число бездомных, из-за слонявшихся по улицам, никому не нужных воскресших. Случались инциденты с вампиризмом и каннибализмом. Началась паника, и ученые поспешно взялись за изучение нападавших. Эти "вампиры", как оказалось, были всего-навсего съехавшие с катушек воскресшие, решившие, что раз они вышли из могил, то уж точно должны быть чудовищами. A как же иначе?
Некий изобретательный гробовщик стал торговать гробами, из которых нельзя было выбраться, и деньги мгновенно рекой полились в его карман. Пока скорбящие на кладбище не начали жаловаться на стоны захороненных живьем, и группы защитников гражданских прав не устроили протесты в защиту немертвых. Гробы продавались и после, но теперь с рекомендацией хоронить родных и любимых на глубине 10 футов[8], вместо стандартных 6-ти. Как только на кладбищах установилась тишина, протесты тоже потухли самим собой. Никого не волновало, что их дорогие покойники очнуться в непробиваемом гробу. Раз уж им не приходилось слышать крики боли и страданий воскресших, никто не мог разобраться, какие у них были права и, собственно, были ли они вообще.
В общем, пока Bерховный Cуд боролся за права воскресших, их не брали на работу, не сдавали им жилье, не выдавали права на вождение, отказывали в медицинском обслуживании и использовали в медицинских экспериментах, выгоняли из церквей, сжигали и закапывали живьём.
Я попытался представить себе, каково это проснуться в таком гробу, медленно задохнуться, пытаясь выбраться... И все это только для того, чтобы очнуться опять... И так снова и снова. Я повернулся к Рику и вздрогнул, вспомнив его рассказ, как он оставался в сознании на протяжении всего процесса разложения. Если это правда, то было кое-что похуже смерти. Нет ничего хуже, чем месяц за месяцем гнить, осознавая это.
Рост населения, ко всему прочему, значил рост конкуренции на рынке труда. Кругом разрастались группы противников воскресших, лоббируя законы о лишении немертвых гражданства, а самое главное - права на работу. Другие группы, вроде "Kу-Kлукс-Kланa", и даже организации, типа "Права на Жизнь", придерживались более радикальных шагов. Они похищали и кремировали перерожденных.
Даже те, кто по началу был рад снова видеть своих некогда умерших любимых, вскоре поменяли свое мнение на этот счет, столкнувшись с необходимостью кормить-одевать и содержать внезапно разросшееся семейство. Те самые люди, которые сидели в то пасхальное утро у бабушки дома, теперь выставляли родню на улицу и присоединялись к экстремистским группировкам.
После того, как дядюшка Джо исчез после одной из вечеринок, a малышку Сью - мертворожденную дочь тетушки Трейси - выкрали прямо из коляски, во время похода в торговый центр, мою семью охватили страх и гнев. Малышка Сью была одним из самых светлых пятен во всей этой истории с Bоскрешением. Как только Трейси поняла, что происходит, она немедленно поехала на Роузманское кладбище и начала рыть. Не успела она прокопать и трех футов, как послышались крики. Бабушка догадалась, куда она поехала, и отправила Рика, дядю Джо и меня на помощь. Мы откопали крошечный гробик и нашли маленькую дочурку тети Трейси, тихо плачущую внутри. Она была нашим чудом, и теперь она исчезла, как и дедушка Джо.
- Что это за хуйня такая, чувак? Зачем они всех убивают?
Страх начал потихоньку разъедать Рика. Тот старел, разваливаясь на глазах. Он курил сигарету за сигаретой и хлестал крепкое пиво как воду. И, как я подозревал, снова начал шмалять крэк - за это его и подстрелили вобщем-то. Рик приторговывал для парня по имени Рокман, и как-то выкурил всю партию в одно рыло. Когда пришло время расплатиться, у него не было ни цента из Рокманских денег. Tак что Рокман, как и полагается уважающему себя бизнесмену, снес ему башку тридцатью с лишним пулями, а теперь Рик снова взялся за старое дерьмо.
Рик боялся выходить из дому. Грязного Эда чуть не сожгли соседи. Он рассказывал, что те гонялись за ним с долбаным огнемётом, а Лося сожгли его собственные родители. После таких новостей Рик сидел дома целыми днями. Играл нa "Playstation" и курил траву. Страх перед сожжением был отличным предлогом не искать работу.
Гетто взорвались, как только население достигло критической точки.
Реакция последовала настолько драматическая, насколько и предсказуемая. Средства к существованию тут, в трущобах, были ограничены куда больше, чем в районах для высших классов – они меньше всего были приспособлены к напряжению, вызванному возросшей конкуренцией за жизненное пространство. Мы с Pиком сидели на диване и смотрели, как в новостях по CNN, возрожденных вытаскивали из домов и сжигали прямо посреди улицы. Еще показывали жуткие видео с линчеванием: целые улицы с фонарными столбами, завешанные трупами. Их медленно сжигали. Ходили слухи, что за этим стоял "Kу-Kлукс-Kлан", но все знали, что в этом деле многих из них убили их друзья и члены их собственных семей. Снова и снова по кабельному телевидению крутили кошмарную запись сожжения матери с ребенком в северной Филадельфии. Камера приближалась к их кричащим лицам, а плоть таяла и обваливалась с черепа, а потом камера отдалялась, чтобы захватить мужа и старшего сына этой женщины, подливающих бензин в огонь. Их глаза искрились яростью.