Только тогда я сжал ауру обратно, наблюдая, как они выпрямляются. Воффарин ухмыльнулась:
— Ну вот и решили. Теперь, может, все-таки поговорим о деле?
Ее последние слова повисли в воздухе, пока я оценивающе смотрел на трех поверженных Байгу.
Нет. На трех моих новых подчиненных.
— Давайте. Где Катрион?
— Мы не знаем, — покачала головой Воффарин, — мы исчерпали все варианты. Катрион… — она сделала паузу, будто само это имя обжигало ей губы, — он пропал без следа. И его Закон больше не пронизывает Единство, так что найти его по энергии мира также не представляется возможным.
Я ощутил, как по спине пробежал холодок. Моя рука непроизвольно потянулась к груди. Теперь у меня было новое сердце, но ощущение того, как средоточие моей жизни оказывается сжато чужими пальцами я, пожалуй, не забуду никогда в жизни.
Золотая Челюсть, которому больше не надо было сосредотачиваться на боевой готовности, уже успел создать для себя временную замену вырванной челюсти, раздосадованно зарычал:
— Мы подумали, что, если начнем уничтожать плоды тысяч лет его усилий, но объявится, чтобы нас остановить. Но и это оказалось бесполезно. Мы пробовали все! — Его грива вспыхнула ослепительным светом. — Разрушили семь из Восьми Башен, выжгли Сады Вечности, даже попытались разорвать саму ткань реальности в его тронном зале! Ничего! Ни малейшей реакции!
Беннингируда внезапно сжалась, ее тело начало плыть и вскоре передо мной уже стояла Леди Пяти Оттенков в своем человеческом обличьи.
— Он не просто скрывается. Он… как будто перестал существовать в привычном нам понимании.
Золотая Челюсть и Воффарин последовали ее примеру, приняв человеческие формы.
Я окинул взглядом разрушенный пейзаж реального мира. Мы стояли почти ровно над столицей Единства.
Там, вдалеке, за дымкой разрушения, виднелись искаженные контуры порушенных башен. Воздух дрожал от остаточных энергетических всплесков недавних битв. Где-то внизу, в лабиринте разрушенных улиц, еще продолжались стычки между нашими, теперь уже нашими, силами и последними верными Катриону воинами.
— Решившись на то, что он сделал, Катрион явно подготовился к вашим ответным действиям, — нахмурился я. — А значит, разрушение Единства либо никак на него не повлияет, либо он счел, что преимущества от моего сердца перекроют потерю мира.
Воффарин сделала шаг вперед:
— Тем не менее это был единственный логичный ход. Мир — это якорь. Без него даже Байгу должен ослабнуть. Но… — Она развела руками, и я заметил, что ее пальцы дрожат.
Золотая Челюсть внезапно вспыхнул гневом:
— Мы отслеживали каждую частицу его энергии! Проверяли все измерения! Даже послали разведчиков в Пустоту, несмотря на все риски! — Он оскалился, обнажив ряды сверкающих зубов. — Ничего. Абсолютно ничего.
Беннингируда тяжело вздохнула:
— Хуже того. Иногда мы все-таки ловим отголоски его присутствия, что доказывает, что он все еще находится где-то в Содружестве, хоть мы и не можем понять, где именно. Но при этом с каждым разом его присутствие становится… другим. Более сложным для восприятия. Как если бы он учился существовать за пределами известных нам правил.
Я почувствовал, как мои новые мускулы напряглись. Тело, восстановленное через само-пожирание, реагировало на опасность даже без моего сознательного участия.
— Значит, вы просто продолжаете крушить то, что осталось от Единства, без всякого плана? — голос мой звучал спокойнее, чем я чувствовал. — Надеетесь, что он вдруг появится и скажет «довольно»?
— А у тебя есть лучшая идея? Ты знаешь, как найти Катриона? — в голосе Золотой Челюсти провокация была густо замешана с искренней обеспокоенностью и надеждой.
Я закрыл глаза на мгновение, позволяя своему аспекту понимания проникнуть в окружающее пространство. Энергетические следы были… искажены. Как будто кто-то взял знакомую мелодию и сыграл ее задом наперед, только на двадцать порядков хуже.
Действительно, пытаться отследить по ним Катриона было столько же бессмысленно, как пытаться отыскать Гензель и Греттель по конфетам, которые птицы со всего леса растащили по гнездам.
— Нет, — признался я. — Но я знаю, что ваша тактика — это безумие. Вы тратите силы на разрушение, которое ничего не дает.
В этот момент земля внизу содрогнулась. Не просто толчок — содрогнулся весь город вместе с значительной частью прилегающих территорий. Где-то вдалеке, в направлении последней нетронутой башни, небо вдруг потемнело, затем вспыхнуло кроваво-красным светом.
Беннингируда мгновенно развернулась в сторону вспышки:
— Это… это не наше. Мы не атаковали там.
Воффарин подняла руку, и серебристый щит мгновенно окружил нас:
— Он возвращается?
Я почувствовал, как что-то… изменилось. Воздух стал гуще, тяжелее. Давление нарастало, как перед грозой, но в тысячу раз сильнее.
— Нет, — прошептал я, понимая истину раньше других. — Это не Катрион.
Золотая Челюсть ощетинился:
— Тогда что?..
Ответ пришел сам — пространство перед нами внезапно сложилось, как бумага, и из складки вырвался поток чистой, нефильтрованной энергии. Не атака. Не защита. Просто… высвобождение.
— Мир, — сказал я, чувствуя, как мои новые инстинкты реагируют на эту энергию. — Он умирает. Сам по себе.
— Это невозможно. Миры не умирают просто так.
Беннингируда вдруг охнула:
— Если это правда… если Единство начинает распадаться само по себе… — Она не закончила, но все мы поняли.
Я посмотрел в сторону эпицентра катаклизма, чувствуя, как мои аспекты приходят в движение, готовясь к неизбежному.
— Значит, — произнес я медленно, — вы не просто не смогли его остановить. Вы сделали именно то, на что он рассчитывал.
Глава 73
— Что теперь⁈ — вскричала Бенингируда. — Ты должен найти и убить Катриона, Пожиратель!
— Только что был'Повелителем', а теперь снова'Пожиратель'? — с вызовом переспросил я.
Леди Пяти Оттенков замерла с открытым ртом, так и не выкрикнув того, что еще собиралась, но затем быстро подобралась и вежливо поклонилась.
— Я прошу прощения, Повелитель.
— Не важно, — покачал я головой, подержав ее еще пару секунд в напряжении. — Можете называть меня Пожирателем, если хотите. И я не против некоторой фамильярности. Просто всегда помните, что моя лояльность в подобных вопросах не распространяется на более серьезные проступки. СОВСЕМ не распространяется. Мысль ясна?
Ответом мне было три: « Да!»
— Найти Катриона сейчас я не смогу.Остановить разрушение Единства тоже. Вы уже слишком повредили этот мир, оставшийся без благословения Катриона.
— Но тогда!..
— Не знаю, зачем Катриону нужно было, чтобы его собственный мир был разрушен,— оборвал я. — Видимо тот способ прорыва к следующему уровню, на который он рассчитывает, предполагает это как один из этапов. На самом деле, в каком-то смысле это логично. В конце концов его Закон — это Закон перерождения. А для того, чтобы родиться заново, сначала надо умереть.
— И что делать?
— У меня есть одна идея, — ответил я, немного подумав. — Но вам надо прекратить рушить Единство.
— Хорошо, мы отзовем свои войска, — кивнул Золотая Челюсть, тут же закрыв глаза и начав посылать мысленные приказы своим подчиненным.
Бенингируда и Воффарин последовали его примеру. Однако армии Умсы, Семургдалиона и Циарина оставались.
И хотя они уже лишились своих королей, а значит война оказалась автоматически проиграна, ощутить результаты нашего боя с Байгу, несмотря на его разрушительность, было не так-то просто. Да и понять, что Единство разрушается уже не столько благодаря усилиям вторженцев, а само по себе, для обычных Майигу было невозможно.
По идее в первую очередь нужно было остановить их, не позволить и дальше уничтожать мир Катриона. Сработала бы моя идея или нет. Вот только мне, по очевидным причинам, совсем не хотелось этого делать.
Катрион мог отказаться от Единства ради более глобальной цели, но это не значило, что разрушение его детища, над которым он корпел тысячелетиями, не приносило мне удовлетворения.
А потому вместо того, чтобы сразу же бросаться на спасение мира, я снова повернулся к Байгу.
— Тарсия, — сейчас один кусочек Единства интересовал меня куда больше, чем все остальное. — Тейя. Мои люди. Что с ними? Не пытайтесь скрывать правду, все равно я все узнаю.
Золотая Челюсть недовольно поморщился. Не из-за моего вопроса как такового, а скорее из-за того, что теперь приходится отчитываться за действия, которые совсем недавно считал совершенно незначительными и не стоящими внимания.
— Тарсию штурмовали трижды. Первый раз — легионы Умсы. Они не дошли до столицы, но захватили примерно четверть территории и всех, кто там жил, либо обратили в рабство, либо убили.
Я ощутил, как пальцы непроизвольно сжались, ногти впились в ладони, оставляя кровавые полумесяцы.
— Второй штурм направлял Семургдалион, — продолжил Байгу. — Его войска дошли до Моэллы, сожгли половину города. Но твои пожиратели… — здесь он сделал паузу, в его голосе прозвучало невольное уважение, — они отстояли город. Стояли насмерть. Третий же удар нанесли уже объединенные силы всех троих. Результат для защитников был крайне плачевным. Моэлла пала, выжившим пришлось бежать из столицы. Я не знаю подробностей, но, если бы не предательство Катриона, после которого Тарсия стала меньшей из наших проблем, она была бы давно уничтожена. Сейчас бо́льшая часть страны занята базами Умсы, Циарина и Семургдалиона. Когда мы начали штурм Единства, это оказался отличный плацдарм для наступления. Где скрываются выжившие из Тарсии мне неведомо, но вряд ли они сумели покинуть границы страны в то время, как вокруг шастали миллионы наших.