он.
Нет. Не сейчас. Я встряхнул головой, избавляясь от навязчивых мыслей. Сейчас важно только одно — уничтожить основу власти Катриона. Не убивать невинных, не крушить города. Просто… избавить этот мир от его бога.
Или, вернее, лишить бога его мира.
— Что ты творишь⁈ — завопил появившийся рядом аватар Золотой Челюсти. — Сам ведь говорил, что разрушение Единства на руку Катриону!
— Разрушение — возможно, — кивнул я. — Но я не разрушаю. Переродиться можно после сколь угодно ужасной смерти. Феникс может восстать даже из горстки пепла. Но что, если этот пепел окажется у меня в желудке?
Аватар Байгу замер на секунду, а потом кровожадно ухмыльнулся.
— Отлично. Вперед, Пожиратель!
Чревоугодие внутри меня сжалось, затем рванулось наружу с новой силой. Ядовито-зеленые нити Закона натянулись, как струны, и начали лопаться одна за другой. Где-то в глубине мира раздался стон — голос самого Единства, теряющего свою основу.
— Ну что, Катрион, — прошептал я, ощущая, как его голос растворяется в грохоте разрывающихся пространств, — давай посмотрим, что останется от твоего плана, когда я вырву его корни.
Над Восемью Башнями небо начало трескаться.
Где-то вдалеке, за горизонтом, громыхнул второй разлом. Не такой, как прошлый. Мир не рушился в буквальном смысле, ведь я не пожирал ничего физического.
Но вместо этого истончались и пропадали те связи, что удерживали составляющие Единство миры вместе. Без Закона перерождения сложенный из десятков реальностей оплот Катриона возвращался к своему истинному виду.
— Вот и началось, — пробормотал я, наблюдая, как огромный пласт реальности — целый мир, когда-то насильно вплетенный в Единство, — отрывается от общего массива.
Его границы вспыхнули ослепительно-синим пламенем естественного распада, и континенты, лишенные скрепляющей их воли Катриона, начали медленно уплывать в Пустоту.
Я чувствовал, как сопротивление Закона нарастает. Он больше не просто поддавался — он сражался, цепляясь за бытие, как утопающий за соломинку.
— Да, держись крепче, — усмехнулся я. — Мне нравится, когда еда сопротивляется.
Я вонзил в Закон обе руки, разорвав его, как гнилую ткань.
С каждым куском Закона тело наполнялось чужой силой — чужой, но такой сладкой. Я почти чувствовал, как Катрион где-то далеко, в глубинах реальности, проклинает меня, лишающего его возможности идеально завершить свой прорыв.
Где-то там, в хаосе распада, меня ждала Тарсия. Но сейчас я думал только о том, как Закон перерождения трещит под моими зубами. И когда главные узлы, удерживавшие Единство единым, наконец, лопнули все до единого, я впервые за долгое время почувствовал себя по-настоящему сытым.
Глава 74
Последние крупные куски Закона перерождения сжались у меня в кулаке, пульсируя, как живое сердце. Они сопротивлялись, цепляясь за реальность, но аспект чревоугодия не оставлял им шансов — с каждым мгновением изумрудные нити энергии втягивались в мою ладонь, оставляя на коже ощущение теплой крови.
Я стоял посреди руин центральной площади Единства, где когда-то билось сердце Содружества.
Под ногами хрустели обломки мраморных колонн. Ветер гулял среди полуразрушенных арок, разнося запах гари и тлена.
Где-то вдали рухнула очередная стена, подняв облако серой пыли. Я провел пальцами по трещине на уцелевшем фрагменте мозаики — изображение Катриона, некогда горделиво взиравшего на подданных, теперь было расколото пополам.
— Интересно, чувствовал ли ты это, — пробормотал я, разминая пальцы. — Когда твое творение рассыпалось у тебя на глазах.
Внезапно воздух передо мной дрогнул, будто поверхность воды, в которую бросили камень. Я мгновенно активировал атрибут защиты, но через мгновение расслабился — энергетическая подпись была знакомой.
Из-за обломков разрушенного монумента вырвалась черная молния. Шиито приземлился в пяти шагах от меня, с такой силой, что под его сапогами треснул камень.
Его черный плащ, пропитанный гарью и кровью, развевался за спиной. В правой руке он сжимал короткий меч, лезвие которого дымилось от недавнего использования.
— Ты… — его голос, обычно задорный и насмешливый, сейчас звучал хрипло. — Черт возьми, Тим.
Я видел, как дрожат его пальцы, сжимающие рукоять. Видел, как расширились зрачки в его неожиданно янтарных глазах.
— Сколько прошло? — спросил я, оглядывая разрушенный город.
— Восемьсот тридцать семь дней, — он ответил мгновенно, будто отсчитывал каждый. — С того момента, как ты…
Его голос сорвался. Я кивнул, понимая без слов. Восемьсот дней с тех пор, как Катрион вырвал мое сердце. Восемьсот дней, которые они провели, считая меня мертвым, после трех лет, что я провел в заключении.
Шиито сделал шаг вперед, его меч упал на землю с металлическим лязгом.
— Мы искали тебя везде. Кримзон потратил половину казны на гадалок. Эллиса… — он резко замолчал, будто укусил себя за язык.
Я почувствовал, как сжались кулаки. Эллиса. Одна мысль о ней заставила аспект льва взреветь внутри меня. Но сейчас было не время.
— Пойдем, — махнул я Шиито рукой.
Он, немного помолчав, словно раздумывал, стоит ли верить мне после всего, что произошло, в конце концов все-таки кивнул и вскоре мы уже оказались у границ бывшей Моэллы.
Я активировал атрибут усиления. Мировая аура сгустилась вокруг меня, как вихрь перед штормом. Камни под ногами затряслись, а воздух наполнился статическим электричеством.
— Тарсия! — мой голос, усиленный энергией, рванулся вперед, заставляя вибрировать воздух и даже само пространство. — Я — Тим Тарс!
Где-то вдалеке посыпались последние осколки с разрушенного купола.
— Они думали, что смогут вас сломить! — продолжал я, чувствуя, как энергия переполняет меня. — Думали, что после моего падения вы станете легкой добычей. Но вы выстояли!
Шиито стоял рядом, и я видел, как по его лицу пробежала тень — он узнавал эту интонацию. Ту самую, что предшествовала буре.
Я поднял руку, и в небе над Тарсией вспыхнули молнии, озаряя руины призрачным светом.
— А тепеть я вернулся!
Я развел руки в стороны, и из моих ладоней хлынули потоки энергии. Они переплетались в воздухе, образуя сложный узор — паутину из чистой мощи. Аспект льва ревел в моей груди, усиливая каждый импульс.
Барьер рождался на глазах.
Сначала — тонкая пленка, как мыльный пузырь. Потом — плотная мембрана, переливающаяся всеми цветами радуги. Наконец — непробиваемая стена, сотканная из самой сути реальности.
Пустота междумирья, желающая растащить миры прочь друг от друга после того, как связывающих их Закон пропал, ударила в нее с яростью голодного зверя, но мое творение лишь дрогнуло, как натянутый барабан.
Тарсия в тех границах, какие я оставил когда-то не занимало целый мир. Но теперь кто бы посмел оспорить мое решение забрать вместе со своей страной всю ту часть реальности, где она находилась?
Теперь — враги.
Я закрыл глаза и отпустил сознание, усиленное аспектом понимания в свободный полет. Оно растекалось по Тарсии, как чернильное пятно, отмечая каждую чужеродную искру.
Там — отряд в разрушенном храме. Десять человек в доспехах с гербом Умсы.
Тут — засевшие в подземелье маги, пытающиеся стабилизировать межмировой портал.
Здесь — какой-то командир, окруживший себя силовым полем, порожденным энергией из трупов своих же солдат.
И еще сотни и тысячи бойцов армий Умсы, Циарина и Семургдалиона, вряд ли имевшие понятие о том, что их хозяева с позором проиграли мне.
Я сжал кулак.
Атрибут силы сработал мгновенно. Майигу и аватары Руйгу разлетались кровавыми ошметками. И плевать, что кто-то из них мог быть ничего не знавшим бойцом, просто исполнявшим приказы.
Это была война. Они пришли к нам с войной и более пяти лет уничтожали мою страну. Так что-либо мы, либо они. Вот только…
— Слишком просто, — пробормотал я, чувствуя, как их энергия вливается в меня, сладкая, как мед.
— Закончил? — с какой-то настороженностью в голосе спросил Шиито.
— Да, — кивнул я. — Теперь все.
— Тогда теперь я поведу.
Убежище сопротивления оказалось не просто укрытием, а настоящим муравейником, выгрызенным в толще камня под полуразрушенным городом.
Сводчатый потолок, подпертый слегка обугленными балками, местами проседал, оставляя на земле узоры из трещин, похожие на паутину. Воздух был густым от запахов: металл, кровь, магия, смерть.
Я шел следом за Шиито, заметив, как его тень дрогнула на неровной поверхности стены.
— Ну, прошу любить и жаловать, — хмыкнул он.
Йирро сидела, прислонившись к стене, читая, судя по исходящей от книги магии, какой-то гримуар, скорее вссего не из Содружества. Левой нижней руки не было, остался лишь неровный шрам, покрытый свежей кожей странного синеватого оттенка. А значит и в истинной драконьей форме она тоже лишилась лапы.
Рядом стоял Кийим. Кот-кентавр, попытавшийся убить меня на свадьбе Руби, случившейся, казалось, вечность назад, и присягнувший мне на верность в обмен на спасение его родных.
Его некогда блестящая рыжая шерсть теперь напоминала выцветший ковер, весь в проплешинах от незаживающих ожогов и порезов. Его доспехи — сплавленные пластины из закаленного в лаве металла — были покрыты царапинами и вмятинами. Передние лапы нервно перебирали каменный пол, оставляя мелкие царапины.
А между ними…
Ариания. Судя по всему, именно тут, просто посреди коридора, мы встречались именно из-за нее и Йирро с Кийимом были тут кем-то вроде сопровождения.
Она стояла очень прямо, будто не могла себе позволить даже слегка расслабиться, глядя на меня исподлобья. Ни следа былой ауры, ни намека на силу.
Просто… эльфийка. Повреждения, полученные ей в мире фестиваля, полностью лишили ее сил, а найти достаточно квалицифированного целителя ребята, очевидно, не успели.