ми.
Женщины не такие темные, как мужчины, показались французам еще безобразнее. Толстые и приземистые, с вывернутыми внутрь ступнями ног, неимоверно грязные, они имели отталкивающий вид. Врожденное женское кокетство побуждало их усиливать свое природное очарование весьма странным и неудобным украшением, прикрепляемым к губе, о котором мы уже упоминали в связи с пребыванием в этих же местах Кука.
«Под нижней губой на расстоянии примерно полудюйма с помощью разреза устраивают продольную щель, идущую параллельно рту; обычно в нее засовывают железную или дере-
вянную пластинку и постепенно с возрастом время от времени увеличивают размер этого инородного тела. В конце концов в щель удается вставить кусок обработанного дерева, по форме и величине очень сильно напоминающий вогнутую часть столовой ложки. Назначение такого украшения состоит в том, чтобы оно оттянуло своей тяжестью нижнюю губу к подбородку, создало чарующее впечатление большого разверстого рта, принимающего форму устья хлебной печи, и обнажило ряд желтых, грязных зубов. Подобная ложка по желанию может быть вынута и снова вставлена, и когда она удалена, продольная щель в губе имеет вид второго рта, по ширине не уступающего настоящему и достигающего у некоторых женщин трех дюймов в длину».
21 августа «Солид» покинул бухту Чинкитане и взял курс на юго-восток, чтобы исследовать острова Королевы Шарлотты, виденные в 1786 году Лаперузом. Они тянутся в длину почти на семьдесят лье. 23-го Маршан увидел залив Клок-Бей Диксона, очень тщательно исследованный капитаном Шаналем.
На следующий день шлюпки вошли в бухту Коксинлет и приобрели у индейцев некоторое количество пушнины. Мореплаватели очень удивились при виде двух огромных картин старинного письма и гигантских статуй; эти произведения искусства имели лишь очень отдаленное сходство с шедеврами древней Греции, но тем не менее говорили о художественном вкусе, которого трудно было ожидать от такого неразвитого народа.
Низкие берега, образующие бухту Коксинлет, и остров Кокс, поросли елями. Слой почвы, состоящий из остатков растений и разрушенных горных пород, судя по всему, неглубок, и растительность там такая же, как в Чинкитане.
Число жителей составляет, вероятно, человек четыреста. Ростом они мало отличаются от европейцев. Они более привлекательны, чем туземцы в бухте Чинкитане.
Стоянка в Клок-Бей не дала того количества мехов, на какое Маршан рассчитывал, и он отправил баркас под начальством капитана Шаналя, который обошел расположенные к югу острова. Цель этого плавания состояла в съемке большей части островов, ранее никем не посещавшихся. Только корабль англичанина Джорджа Диксона проходил в этих местах, но ни один человек из его экипажа не высаживался на берег. Не приходится удивляться, что многие утверждения Диксона оказались опровергнутыми или уточненными в результате более подробного исследования.
Пройдя мимо залива Нутка (остров Ванкувер), «Солид» направился к заливу Баркли; но в тот момент, когда он собирался войти в него, показалась трехмачтовая шхуна. Судя по ее курсу, она, очевидно, посетила побережье к югу, что намеревался сделать капитан Маршан. Такое открытие заставило французского мореплавателя поспешить к берегам Китая, чтобы распродать там свой груз, прежде чем замеченное им судно успеет добраться туда и составить ему конкуренцию.
Наилучший путь лежал через Гавайские острова. 5 октября французы увидели вершины гор Мауна-Лоа и Мауна-Кеа, совершенно свободные от снега – что полностью противоречит утверждению капитана Кинга.
Когда показался остров Гавайи, Маршан благоразумно решил произвести все закупки, держась под парусами. Там он раздобыл свиней, домашнюю птицу, кокосовые орехи, бананы и другие плоды, среди которых, к величайшей радости моряков, оказались тыквы и арбузы, выросшие, несомненно, из семян, посеянных капитаном Куком.
На приобретение свежей провизии ушло четыре дня; затем Маршан продолжал путь к Китаю, пройдя в виду Тиниана, одного из Марианских островов.
Читатель помнит, какую очаровательную картину Тиниана нарисовал коммодор Ансон. Байрон, как мы упоминали, очень удивился, найдя его совершенно иным. Лет за пятьдесят до того Тиниан процветал, и на нем насчитывалось тридцать тысяч жителей. Но эпидемия, занесенная испанскими завоевателями, уничтожила население, жалкие остатки которого вскоре были оторваны от родины и переселены на Гуам.
Маршан не пристал к Тиниану, где, по словам путешественников, побывавших там после Байрона, все вернулось к первобытному дикому состоянию, и взял курс на южную оконечность Формозы (Тайваня).
Прибыв 28 ноября в Макао (Аомынь), Маршан узнал неприятные новости. Китайское правительство только что запретило под страхом самых тяжелых наказаний всякий ввоз мехов в порты южной части Империи. Обойти это запрещение оказалось совершенно невозможно.
Маршан написал представителям фирмы Бо в Кантон. Запрет распространялся и на этот город; и не приходилось думать о том, чтобы идти в Вампу, где на судно была бы наложена пошлина в сумме не меньше шести тысяч пиастров.
Маршану ничего не оставалось, как направиться к острову Маврикий, а оттуда в Марсель, в порт своей приписки. Он так и поступил. Останавливаться на описании обратного пути не имеет смысла, так как оно сопровождалось лишь обычными для подобных переходов событиями.
Каковы были научные результаты путешествия? С точки зрения географической, незначительные. Они сводятся к следующему: открытию части Маркизских островов, оставшихся не обнаруженными Куком и его предшественниками; более подробному изучению природы, а также нравов и обычаев жителей острова Тахуата из той же группы, бухт Чинкитане и Клок-Бей и островов Королевы Шарлотты у берегов Америки. Это довольно мало для официальной экспедиции, но много для корабля, снаряженного частными лицами. В то же время капитан Маршан и его помощники, Шаналь и Масс, так хорошо сумели применить новые методы, с такой пользой для дела изучили отчеты своих предшественников, что им удавалось прокладывать курс исключительно точно, чего до них могли достичь лишь очень немногие мореплаватели. Тщательным выполнением карт и съемок они, в свою очередь, оказали большую услугу последующим путешественникам.
Несколько лет спустя французское правительство организовало научную экспедицию для исследования берегов Австралии под начальством Бодена. Хотя плавание капитана Никола Бодена дало исключительно богатый материал, до настоящего времени словно какой-то злой рок преследует эту экспедицию, и авторы биографических словарей и книг о путешествиях как будто сговорились о ней почти не упоминать.
С того времени, как Тасман побывал на северном берегу Австралии, в изучении этого огромного таинственного материка был достигнут большой прогресс. Кук заснял весь восточный берег, открыл пролив Эндевор и настойчиво обращал внимание своего правительства на те выгоды, какие может дать организация колонии в Ботани-Бей. В 1788 году английский капитан Филипп, доставив партию ссыльных, положил начало Порт- Джексону и британскому владычеству над пятой частью света.
В 1795 и 1796 годах английские мореплаватели мичман Мэтью Флиндерс и врач Джордж Басс на небольшом корабле «Том-Пус» исследовали на протяжении двадцати миль реку Джорджес и произвели тщательную съемку значительной части морского побережья.
В 1797 году Басс сообщил о существовании обширной гавани, названной им, по ее местонахождению, Уэстерн-Порт (Западный порт).
«Так как запасы продовольствия у него вышли, – рассказывает в своей «Истории путешествий» Дезборо Кули, – ему пришлось, несмотря на сильное желание произвести точную и подробную съемку открытой им бухты, вернуться назад. Он захватил продовольствия всего на шесть недель, но благодаря изобилию рыбы и морских птиц ему удалось провести в плавании на пять недель больше, хотя он и взял к себе на корабль двух встреченных им ссыльных. Этот переход в шестьсот миль на беспалубном барке является одним из самых замечательных во всей истории мореплавания. Он был совершен не в силу крайней необходимости, а в результате принятого решения исследовать неведомые и опасные берега».
В 1798 году Басс, сопровождаемый Флиндерсом, открыл пролив, носящий теперь его имя и отделяющий Тасманию от Австралии; на шхуне «Норфолк» водоизмещением в 25 тонн он проделал плавание вокруг Тасмании. Сведения, доставленные смелыми исследователями, о реках и бухтах этой страны имели очень важное значение для ее последующей колонизации. В Порт-Джексоне Бассу и Флиндерсу устроили восторженную встречу.
По возвращении в Англию Флиндерс получил, вместе с чином лейтенанта, назначение командиром корабля «Инвестигейтор» («Исследователь»), специально снаряженного для исследования берегов Австралии. Южное и северо-западное побережье, залив Карпентария и Торресов пролив – таковы должны были быть основные этапы, намеченные для предстоящей гидрографической кампании.
Отчеты Кука и д'Антркасто пробудили в широких кругах Франции значительный интерес к Австралии. Этот загадочный материк с очень своеобразным животным миром, местами покрытый лесами гигантских эвкалиптов, а местами представлявший собой пустыню, поросшую лишь жалкими колючками, еще долгое время скрывал свои тайны от любопытных взоров европейцев и ставил перед исследователями почти непреодолимые преграды.
Французская Академия наук стала выразительницей общественного мнения, обратившись к правительству с просьбой организовать экспедицию для изучения южных земель. По ее предложению, к участию в путешествии были привлечены двадцать четыре ученых.
Никогда еще научная часть экспедиции не организовывалась с таким широким размахом, никогда не принималось таких серьезных мер для обеспечения ее успеха. Астрономы, географы, геологи, ботаники, зоологи, художники, садовники – всех их имелось по двое, по трое и даже по пяти человек.
«Намеченный план действий, – говорится в отчете, – должен был, по-видимому, обесп