И поймал за хвост теперь славу я,
Хоть у них у всех толчковая — левая,
Но моя толчковая — правая!
***
Лошадей двадцать тысяч в машины зажаты
И хрипят, стервенея внизу.
На глазах от натуги худеют канаты,
Из себя на причал выжимая слезу.
И команды короткие, злые
Быстрый ветер уносит во тьму:
«Кранцы за борт! Отдать носовые!
И, — буксир! Отработать корму!»
Капитан, чуть улыбаясь,
Все, мол, верно, молодцы,
От земли освобождаясь,
Приказал рубить концы.
Только снова назад обращаются взоры.
Цепко держит земля, все и так, и не так.
Почему слишком долго не сходятся створы?
Почему слишком часто мигает маяк?
Все в порядке, конец всем вопросам.
Кроме вахтенных, все отдыхать!
Но пустуют каюты. Матросам
К той свободе еще привыкать.
Капитан, чуть улыбаясь,
Молвил только: «Молодцы!»
От земли освобождаясь,
Нелегко рубить концы.
Переход двадцать дней, рассыхаются шлюпки,
Нынче ночью последний отстал альбатрос.
Хоть бы шторм или лучше, чтоб в радиорубке
Обалдевший радист принял чей-нибудь SOS.
Так и есть: трое месяц в корыте,
Яхту вдребезги кит разобрал.
Так за что вы нас благодарите?
Вам спасибо за этот аврал!
Капитан, чуть улыбаясь,
Бросил только: «Молодцы!»
Тем, кто с жизнью расставаясь,
Не хотел рубить концы.
И опять будут Фиджи и порт Кюрасао,
И еще черта в ступе, и бог знает что,
И красивейший в мире фиорд Мильфорсаун,
Все, куда я ногой не ступал, но зато
Пришвартуетесь вы на Таити
И прокрутите запись мою,
Через самый большой усилитель
Я про вас на Таити спою.
Скажет мастер, улыбаясь
Мне и песне: «Молодцы!»
Так, на суше оставаясь,
Я везде креплю концы.
И опять продвигается словно на ринге
По воде осторожная тень корабля.
В напряженьи матросы. Ослаблены шпринги.
Руль полборта налево и — в прошлом земля.
***
Всем делам моим на суше вопреки
И назло моим заботам на земле
Вы возьмите меня в море, моряки,
Поднесите рюмку водки на весле.
Любая тварь по морю знай плывет,
Попасть под винт не каждый норовит.
А здесь на суше встречный пешеход
Наступит, оттолкнет и убежит.
Известно вам: мир не на трех китах,
Но вам известно: он не на троих.
Вам вольничать нельзя в чужих портах,
А я забыл, как вольничать в своих.
И всем делам моим на суше вопреки
И назло моим заботам на земле
Вы пришлите за мной шлюпку, моряки,
Поднесите кружку рома на весле,
Я все вахты отстою на корабле.
Человек за бортом
Был шторм. Канаты рвали кожу с рук,
И якорная цепь визжала чертом.
Пел ветер песню грубую, и вдруг
Раздался голос: «Человек за бортом!»
И сразу: «Полный назад! Стоп машина!
На воду шлюпки! Помочь!
Вытащить сукина сына
Или, там, сукину дочь!»
Я пожалел, что обречен шагать
По суше, значит, мне не ждать подмоги.
Никто меня не бросится спасать
И не объявит шлюпочной тревоги.
А скажут: «Полный вперед! Ветер в спину.
Будем в порту по часам.
Так ему, сукину сыну,
Пусть выбирается сам!»
И мой корабль от меня уйдет.
На нем, быть может, люди выше сортом.
Впередсмотрящий смотрит только вперед,
Ему плевать, что человек за бортом.
Я вижу: мимо суда проплывают,
Ждет их приветливый порт.
Мало ли кто выпадает
С главной дороги за борт.
Пусть в море меня вынесет, а там
Гуляет ветер вверх и вниз по гамме.
За мною спустит шлюпку капитан,
И обрету я почву под ногами.
Они зацепят меня за одежду
(Значит, падать одетому — плюс).
В шлюпочный борт, как в надежду,
Мертвою хваткой вцеплюсь.
Я на борту, курс прежний, прежний путь.
Мне тянут руки, души, папиросы,
И я уверен, если что-нибудь,
Мне бросят круг спасательный матросы.
Правда с качкой у них перебои там,
Штормы, от вахт не вздохнуть,
Но человеку за бортом
Здесь не дадут утонуть.
***
Я стою. Стою спиною к строю.
— Только добровольцы, шаг вперед!
Нужно провести разведку боем.
— Для чего? — Да кто ж сейчас разберет…
— Так, с кем идти?
Так, Борисов, так, Леонов,
Да еще этот тип из второго батальона.
Мы ползем, к ромашкам припадая.
— Ну-ка, старшина, не отставай,
Ведь на фронте два передних края
Наш, а вот он, их передний край.
— Так, кто со мной, с кем идти?
Так, Борисов, так, Леонов,
Да, еще этот тип из второго батальона.
Проволоку грызли без опаски,
Ночь, темно и не видать ни зги.
В двадцати шагах — чужие каски
С той же целью — защищать мозги.
— Кто со мной? С кем ползти?
Так, Борисов, так, Леонов,
Ой, еще этот тип из второго батальона.
Скоро будет Надя с шоколадом.
В шесть они подавят нас огнем.
Хорошо, нам этого и надо.
С богом! Потихонечку начнем.
— Так. С кем обратно ползти?
Так, Борисов, где, Леонов?
Эй, ты жив? Эй, ты, тип из второго батальона!
Пулю для себя не оставляю,
Дзот накрыт, и не рассекречен дот,
А этот тип, которого не знаю,
Очень хорошо себя ведет.
— Так, с кем обратно ползти?
Где Борисов, где Леонов?
Правда, жив этот тип из второго батальона.
Я стою спокойно перед строем,
В этот раз стою к нему лицом.
Кажется, чего-то удостоен,
Награжден и назван молодцом.
С кем в другой раз идти?
Где Борисов, где Леонов?
И парнишка затих из второго батальона…
***
Сказал себе я: брось писать, но руки сами просятся.
Ох, мама моя родная, друзья любимые,
Лежу в палате, косятся, боюсь, сейчас набросятся,
Ведь рядом психи тихие, неизвлечимые.
Бывают психи разные, не буйные, но грязные.
Их лечат, морят голодом, их санитары бьют.
И вот что удивительно, — все ходят без смирительных,
И все, что мне приносится, все психи эти жрут.
Куда там Достоевскому с записками известными!
Увидел бы покойничек, как бьют об двери лбы!
И рассказать бы Гоголю про нашу жизнь убогую,
Ей-богу, этот Гоголь бы нам не поверил бы!
Я не желаю славы, и пока я в полном здравии,
Рассудок не померк еще, но это впереди.
Вот главврачиха, женщина, пусть тихо, но помешана.
Я говорю: Сойду с ума! — Она мне: - Подожди.
Я жду, но чувствую уже: хожу по лезвию ножа.
Забыл алфавит, падежей припомнил только два.
И я прошу моих друзья, чтоб кто бы их бы ни был я,
Забрать его, ему, меня отсюдова!
Солдаты группы «Центр»
Солдат всегда здоров,
Солдат на все готов,
И пыль, как из ковров,
Мы выбиваем из дорог!
И не остановиться,
И не сменить ноги.
Сияют наши лица,
Сверкают сапоги!
По выжженой равнине,
За метром — метр,
Идут по Украине
Солдаты группы «Центр».
На первый-второй рассчитайсь!
Первый-второй!
Первый — шаг вперед — и в рай!
Первый — второй!
А каждый второй — тоже герой,
В рай попадет вслед за тобой,
Первый-второй, первый-второй,
Первый-второй.
А перед нами все цветет,
За нами все горит.
Не надо думать, с нами тот,
Кто все за нас решит.
Веселые, нехмурые,
Вернемся по домам,
Невесты белокурые
Наградой будут нам.
И все-то мы умеем,
Нам трусость не с руки.
Лишь только б не тускнели
Солдатские штыки!
По черепам и трупам,
За метром — метр,
Идут по Украине солдаты группы «Центр»…
Все — впереди, а ныне
За метром — метр
Идут по Украине
Солдаты группы «Центр».
***
Мне этот бой не забыть нипочем,
Смертью пропитан воздух,
А с небосвода бесшумным дождем
Падали звезды.
Вот снова упала, и я загадал
Выйти живым из боя.
Так свою жизнь я поспешно связал
С глупой звездою.
Нам говорили: — Нужна высота,
И не жалеть патроны!
Вон покатилась вторая звезда
Вам на погоны!
Я уж решил: миновала беда
И удалось отвертеться.
С неба упала шальная звезда
Прямо под сердце.
Звезд этих в небе, что рыбы в прудах,
Хватит на всех с лихвою.
Если б не насмерть, ходил бы тогда
Тоже героем.
Я бы звезду эту сыну отдал
Просто на память.
В небе горит, пропадает звезда,
Некуда падать!
Нинка
Сегодня я с большой охотою
Распоряжусь своей субботою,
И, если Нинка не капризная,
Распоряжусь своею жизнью я.
Постой, чудак, она ж наводчица,
Зачем же так? — Уж очень хочется!
Постой, чудак, у нас компания,
Пойдем в кабак, зальем желание.
Сегодня вы меня не пачкайте,
Сегодня пьянка мне до лампочки,
Сегодня Нинка соглашается,
Сегодня жизнь моя решается!
Ну, и беда же с этой Нинкою,
Она спала со всей Ордынкою!
С такою спать кому ж захочется?
А мне плевать, мне очень хочется!
Сказала, любит, все заметано.
Поставлю рубль за сто, что врет она.
Она ж того, ко всем ведь просится.
А мне-то что, мне очень хочется!