— Гим, — сказала она, — дай мне оружие.
Голос ее был таким мирным и деловитым, что Гиму даже не пришло в голову возражать — он сразу протянул ей оружие.
— Вот и умники, — сказал комиссар Милодар. — А то у меня так мало времени — ведь для того, чтобы отправить сюда мою голограмму, пришлось выключить свет на шести планетах. Вы дорого обходитесь мировому сообществу, Дуагим.
— Вы — комиссар Милодар? — догадался император, глядя на седовласого мужчину.
— Да, я комиссар Милодар, а вы попались на месте преступления.
— Я ни в чем не виноват! — сразу же заявил император, и голос его прозвучал, как голос обиженного ребенка. Даже губы выпятились вперед: такой мальчик-губошлеп, не очень приятный, но искренний.
— Кора, перечисли мне его последние преступления. Достаточны ли они для галактического вмешательства?
— Достаточны, комиссар, — сказала Кора. — За последние два дня на его совести убийство советника предыдущего императора и дамы Синдики.
— Это террористы! — быстро откликнулся император.
— На моих глазах он убил Александра Александровича Парфана.
— Ты не видела!
— Он организовал убийство консула Земли и представителя ООП.
— Это клевета!
— Он использовал в корыстных интересах машину времени!
— О, это уже совсем интересно, — сказал Милодар. — Мы давно подозревали нечто подобное, но потребовались драматические обстоятельства, чтобы все выяснить.
— Никто не видел… я никого не убивал!
— Вы только что убили меня, — возразил Милодар. — Семь пуль, и все в цель.
— Я сразу догадался, что вы — голограмма. Хах-хаха, я сразу…
— Но главное, — сказала Кора, — он убил своего дядю императора Эгуадия.
— А вот этого вы никогда не докажете! — завизжал Дуагим.
— Кора, — обратился комиссар к агенту. — Как это было сделано, ты знаешь?
— Да, комиссар.
— Нет, она не знает! — сопротивлялся император.
— В этом дьявольском заговоре участвовал его адъютант Гим, — сказала Кора. — Вот он стоит, как всегда, рядом с хозяином.
— Я тут совершенно ни при чем! — Гимушка замахал руками.
— Гим влез в доверие к Александру Александровичу Парфану. Тому самому, кто изобрел и построил машину времени-пространства — удивительный механизм. Он бывал у него в лаборатории и знал, что машиной пользуется покойный император. Его и замыслили убить наследник престола Дуагим вместе с Гимом.
— Нет, нет! — закричал Гим и попытался выбежать из комнаты.
Но в дверях лежал громадный кот, который зарычал по-львиному.
Гимушка метнулся обратно в комнату.
— Я не могу! — закричал он, по-женски ломая тонкие руки.
— Помолчите, вы нам мешаете, — сказал Милодар ледяным голосом, и Гим покорно замолчал.
— Главной целью Дуагима было не только убить дядю и захватить престол, но и отвлечь от себя внимание — свалить убийство на землян, вызвать ненависть к нашей планете. Для этой цели им пригодились странные предметы — алюминиевые шампуры — толстые закрученные спицы, на которые насаживается мясо…
— Знаю, — сказал Милодар.
— Гим привез шампуры из туристической поездки на Землю. Думаю, что это не имело отношения к покушению — он купил их как сувенир.
— Конечно же, как сувенир! — обрадовался Гим. — Конечно, как сувенир. Я никого не убивал.
— Но Дуагим увидел шампуры, и его изощренный ум придумал дьявольское по подлости убийство, которое должно было кинуть подозрение на несчастных землян. По приказу императора Гим подарил два шампура выходцу с Земли, изобретателю машины времени Парфану. Тот всем показывал подарок. Никакой тайны в том не было.
— Никакой тайны не было, — обрадовался Гим. — Я тоже всем говорил: вот смотрите, какие красивые шампуры я подарил моему другу.
— Помолчи! — зарычал император. — Ты же себе копаешь яму!
— Продолжай, Кора! — попросил Милодар.
— На следующий день шампуры пропали. Куда они делись? Лишь один человек имел доступ в лабораторию Парфана — его друг Гим.
— Нет, я не брал!
— Да помолчите вы! — рассердился Милодар.
— Для преступления они использовали машину времени. С ее помощью Гим и Дуагим догадались, как можно забраться в башню к императору. Ночью, когда там спал Эгуадий, проникнуть туда было невозможно. Но в башню можно было беспрепятственно войти в любое другое время. Днем, когда император отсутствовал, дверь была открыта и башня охранялась кое-как.
— Это не я! — поспешил крикнуть Гим.
— И тем более не я, — сказал император. — Неужели вы думаете, что императоры убивают императоров? На это есть убийцы!
— Я тоже думаю, что исполнителем был Гим, — согласилась Кора. — Он взял украденные у Парфана шампуры и отнес их в спальню императора.
— Это не я, не я, клянусь, что не я! Я их взял и отдал Дуагиму.
— Дурак, ты подписал себе смертный приговор, — усмехнулся император. — Со мной они ничего не сделают, а из тебя мы изготовим козла отпущения.
Кора подождала, пока кончится обмен криками. И продолжала:
— Меня с самого начала смущала одна деталь. Почему орудием убийства были избраны шампуры, которые для этого в сущности не годятся? Для того, чтобы убить человека, надо, оказывается, поразить жертву в глаз. Проткнуть шампуром грудь невозможно. Я сама выступала в роли жертвы и осталась жива.
— Успела убежать, вот и осталась, — заметил император, который потерял гордую осанку и стал похож на почти полный мешок с тряпьем.
— Когда я догадалась, что шампуры были нужны императору как свидетельство земного происхождения убийцы, я пришла к выводу, что их не втыкали в грудь Эгуадию.
— Как так не втыкали? — удивился Милодар.
— Я подозреваю, — сказала Кора, — и можно поставить следственный эксперимент, что преступление основывалось на знании привычек покойного императора. Представьте себе, что император Дуагим поднимается в башню…
— Требую не упоминать моего имени! — приказал Дуагим.
— Император поднимается в пустую комнату башни, втыкает два шампура в постель.
— В постель? — спросил Милодар.
— Да. В этом-то и хитрость. Ему никого не надо было протыкать.
— Поясни.
— Сейчас. Представьте себе — император в это время находится на вилле у Парфана. Когда они кончают разговоры с предсказателем, Эгуадий ложится в копию своей кровати в лаборатории Парфана, которая служит транслятором и в мгновение ока оказывается на точно такой же кровати в башне. Но пространство, в котором материализуется император, уже занято — двумя вертикально стоящими шампурами! И в тот момент, когда тело императора Эгуадия материализуется, шампуры оказываются внутри него! Понимаете — их никто не втыкает — тело как бы само облекает их. И император погибает.
— Это бред, это клевета, я этого так не оставлю! — взревел император Дуагим. — Это пустые выдумки. Император был закрыт на засов. Кто закрыл его на засов, если он был мертв?
— А правильно, — согласился с императором Милодар. — Что-то здесь не сходится. Ведь не мог же Дуагим проникнуть сквозь запертую на засов дверь. Представь себе: он приходит, устанавливает шампуры, но он же должен уйти! А как он закроет за собой дверь на засов изнутри?
— У меня есть версия, — сказала Кора. — Но мне хотелось бы выслушать свидетеля.
— Нет свидетелей, нет и не было! — торжествовал император.
Кора подошла к телевизору и нажала кнопку видео. На экране шел мультфильм. Кора переключила программу — начался порнофильм.
— Этого нам еще не хватало! — захохотал император. — Лучше, Кора, оставайся у меня в наложницах, и мы будем с тобой делать такие фильмы.
— Где же кассета? — спросила Кора.
— Если вас интересует кассета господина предсказателя, — произнес детский голосок от двери, — то я ее вынул, чтобы она не попалась на глаза императору Дуагиму.
Маленький герцог протянул Коре кассету.
Растроганная Кора наклонилась и поцеловала герцога в щеку. Тот покраснел и сказал:
— Они на вас накинулись, а я решил: если им достанется пленка, то тогда они ничего не будут бояться.
— Что за пленка? — спросил император.
— Это показания Парфана.
— Не может быть! Он не успел!
— Когда вы ночью штурмовали его виллу, он переместился ко мне в номер гостиницы и отдал кассету. Он боялся вас, и не зря…
— Как же я недосмотрел! Надо было тебя сразу убить!
Кора подошла к телевизору и вставила кассету. На экране вновь возникло грустное лицо Александра Александровича Парфана, человека респектабельного, причесанного на прямой пробор, всегда при галстуке и жилетке. Талантливого изобретателя, но слабого и корыстного царедворца, оттого так горько погибшего. Парфан продолжал говорить:
— …расстался с императором, пожелав ему спокойной ночи. И только собирался сам пойти в постель, как раздался шум. Я ринулся в лабораторию к копии постели императора, на которой тот спит в своей башне. И каково было мое удивление, когда я увидел господина Дуагима, наследника престола. Он поднялся с ложа и спросил меня, где можно вымыть руки. Руки у него были окровавлены! Я понял: это кровь нашего законного владыки!
— Врет! Все врет! — закричал Дуагим. — Это подстроено. Он этого не мог сказать! Выключите его!
— Подождите, — сказал Милодар так, что император, кинувшийся было к экрану, остановился на полдороге. — Пускай он кончит!
Словно подчиняясь приказу, Парфан оторвал ладони от лица и, не скрывая текущих по щекам слез, продолжал:
— Этот мерзавец ничего от меня не скрывал. Он бахвалился своим преступлением, полагая, что я никогда, никому не посмею о нем рассказать. Он сказал, что прошел в башню с шампурами и вертикально установил их на ложе императора. Он рассудил, что если император возникнет на ложе, то шампуры окажутся у него внутри и убьют Эгуадия. Так и случилось. Он видел, как тело императора материализовалось на ложе — император лишь успел издать ужасный крик, заглушенный стенами башни, и, обливаясь кровью, умер. Тогда Дуагим скинул его с ложа, сам лег на окровавленные простыни и очутился в моей лаборатории. Он был радостен, как испорченный ребенок, он потирал окровавленные руки, он приплясывал, потому что его план удался! Теперь, сказал он, мы припишем это загадочное убийство землянам, и никто не подумает, что в башню можно проникнуть не снаружи, а из вчерашнего дня… Он потребовал, чтобы я его напоил. Он напился, и тут я понял, что он убьет и меня. Может, не сегодня, а когда почувствует, что от меня исходит угроза разоблачения. Ведь Дуагим понимает, что, если ему придется выбирать между машиной времени и властью, для него важнее власть. Империя! А я слишком много знаю. И сейчас, когда приехала госпожа из ИнтерГпола, я понял, что мои дни сочтены…