— Через какое время действует драконий яд? — повторила вопрос Кора.
— А кто его знает, — сказал полицейский.
— Но он наверняка действует?
— Я, мадам, драконьего мяса не ел, но говорят, что оно ядовитое.
— Всем известно, — согласился второй полицейский.
Собака ела медленнее, уже утомилась. Ее пошатывало. Коре показалось, что яд начал действовать.
— А вы ее возьмите, — догадался первый полицейский. — Вы ее с собой возьмите и узнаете. Если до утра не помрет, значит, не дракон.
Он позволил себе легкую ухмылку в голосе. Но лицо оставалось строгим и серьезным.
— Вы не беспокойтесь, мадам, — сказал второй полицейский. — Мы их до места довезем, все координаты запишем, зафиксируем. И будем знать, где мясо хранится.
— Ну что же, — без энтузиазма произнесла Кора, — пожалуй, вы правы.
Она подняла в воздух тяжелую собаку: вес собаки плюс два килограмма мяса — это уже немало. Собачка начала было биться, надеясь спикировать обратно к мясу, но потом успокоилась.
Кора кинула собаку на пол перед задним сиденьем лимузина. Попрощалась с полицейскими. Машина завелась сразу: ей не хотелось нюхать этот аромат. Полицейские отдали честь. Горбун тоже поднес пальцы к шляпе. Отъезд Коры принес облегчение всем, кто остался. Теперь они займутся своими делами без посторонних.
По пути в город Кора несколько раз оборачивалась, зажигала свет в машине и смотрела, жив ли песик. Он перебрался на сиденье и, свернувшись в клубок, мирно похрапывал. Во сне он сучил лапами и дергал кончиком хвоста. Он смотрел счастливые собачьи сны.
Проснулась Кора сразу. За окном было светло, часы показывали половину девятого, звенел телефон, на него звонким лаем отозвалась совершенно живая собачонка. Кора мысленно выругалась — это порой помогает — и тут же, чтобы не расслабляться, спрыгнула со скрипучей кровати и схватила телефонную трубку.
— До-оброе утро! — пропел в трубку голос переводчика Мери. — Как вы спали, мадам Кора?
Не услышав ответа, потому что Кора разговаривала с ним очень грубо, но мысленно, переводчик продолжил:
— Пора вставать, глазки открывать! Солнышко уже встало, лишь наша Кора спит!
— Послушайте, переводчик! — рявкнула Кора. — Какое право вы имеете меня будить? Вы знаете, что я не спала всю ночь?
— Почему? Как… мне никто не сказал!
— А как вам скажешь, если вы вчера напились на работе и вместо того, чтобы обслуживать меня, убежали домой и оставили меня одну?
— Нет, ни в коем случае! Вы меня неправильно поняли! Я организовывал вам программу встреч на сегодня. Это было нелегко…
— Знаете ли вы, что произошло в зоопарке, то есть в Загоне, после вашего бегства?
— Нет, а что?
— А то, что украли долгожителя Небесного Ока и у вас нет алиби, вам известно?
— Это у меня нет алиби? — перепугался переводчик.
— А у кого же? Где вы были вчера в половине восьмого?
— Да я… да я…
— Смелее, переводчик!
— Я докладывал. Я о вас докладывал! Неужели вы думаете, что я здесь сам по себе? Я же на службе.
— Ну вот и поговорили, — сказала Кора. — Тогда сидите внизу и отдыхайте. Я еще часок посплю, а потом буду готовиться к встрече с вами.
— Это исключено! Через час нас ждет сам господин церрион средней руки.
— Понятнее.
— Министр культуры в вашем понимании.
— А драконы у вас относятся к области культуры?
— Простите, но их военное применение прекратилось шестьсот лет назад.
— Хорошо, — сдалась Кора, — через полчаса я буду внизу. Закажите мне завтрак и тарелку овсянки.
— Тарелку чего?
— Овсянки.
Кора повесила трубку. Песик смотрел на нее, опустив ухо и наклонив голову. Он уже догадался, что его пока не выгоняют, и был готов на любые подвиги для своей богини.
— Как тебя назовем? — спросила Кора, направляясь в туалет. — Если сейчас опять не будет воды, я им всем головы поотрываю!
Песик остановился у двери в туалет, помахивая хвостиком.
— Будешь Пончиком! — сказала Кора и закрыла за собой дверь.
Вода шла, чуть теплая, жидкой струйкой, но шла.
Переводчик, не знавший, что его ждет — гнев или просто выговор, маялся у подножия лестницы. Он кинулся к Коре:
— Завтрак подан, каша заказана! — докладывал он, словно маршал, сообщающий о приближении своего корпуса к Аустерлицу.
Тут он увидел Пончика, который робко семенил за Корой, и брезгливо спросил:
— Это еще что такое? Тварям в гостинице быть не положено.
От звука его голоса очнулся сонный портье и присоединился к Мери:
— С неблагородными тварями вход воспрещен!
Кора, не обращая внимания на их крики, направилась к Мери и повелела царственным тоном:
— Овсянка для Пончика! — И показала на собачонку.
Песик, как и все подобные мелкие животные, чуткий к тону человеческой речи, быстро разобрался в ситуации и с отчаянным лаем кинулся на переводчика. Он подпрыгивал, норовя дотянуться до края коротких штанов Мери, а переводчик отмахивался, как от стаи пчел, и отступал к портье. Портье выхватил у уборщика половую щетку и встретил песика во всеоружии.
Пончик отскочил за Кору, но лаять не перестал.
— Где ресторан? — крикнула Кора. — Мы идем завтракать!
Переводчик растерянно показал, куда идти, и Кора, сопровождаемая Пончиком, быстро направилась туда. Переводчик и портье бежали сзади и пытались отделить злобного Пончика от Коры, но Пончик был не промах — в результате портье ударил щеткой Коре по ногам, и та, владевшая (в отличие от портье) приемами палавийской борьбы У-ку-шу, вынуждена была сделать выпад и уложить портье на пол.
Переводчик не смел приблизиться к Коре и лишь выкрикивал сзади угрожающие слова.
Кора прошла в почти пустой зал ресторана.
Официант с салфеткой на изготовку склонился в поклоне перед иностранкой:
— Ваш столик направо у окна.
Он-то сделал вид, что не замечает Пончика, потому что иностранцев не следует дразнить и недооценивать их вредности.
Первым делом Кора сняла со стола тарелку с овсянкой и поставила у ножки стула.
— Ешь, страдалец, — сказала она.
Пончик кинул торжествующий взгляд на переводчика.
Тот стоял с оскорбленным видом, не приближаясь к столу. Портье громко и настойчиво шептался с официантом, который не желал пропускать его в ресторан, так как тот не расстался со щеткой.
— Мери, — сказала Кора, — садитесь за стол и разделите со мной трапезу.
Тот только отрицательно покачал головой.
Кора села за стол. Два яйца, булочки, джем — стандартный набор со времен британской королевы Елизаветы Первой.
Она взяла тост и намазала его джемом.
— Послушайте, Мери, — сказала она. — Эта собачка, которая вам так не нравится, сегодня ночью сослужила неоценимую службу нашему следствию, пожертвовав собой.
— Что?
— В то время, когда вы, напившись как скотина, благополучно почивали, мы с Пончиком находились на семнадцатой страже Загородного шоссе, где проводили расследование. Кстати, вам по должности положено об этом знать. При досмотре одного подозрительного объекта требовалось определить, какое мясо в нем находится. Пончик добровольно вызвался помочь следствию. Вы же понимаете, Мери, что, если бы мясо оказалось драконьим, мы бы не видели сейчас рядом с нами этого маленького героя. Он съел мясо и, к счастью, остался жив. Но и сейчас он остается под моим личным контролем. Не исключено, что в любой момент его может настичь коварная смерть. Такова доля наших добровольных сотрудников. Теперь вам ясно?
Переводчик потряс головой, словно ему ухо залило водой. И не ответил.
— Пончик, — сказала Кора, — не отвлекайся. Не каждый день тебе дают по целой корове. Сегодня обойдешься овсянкой.
Пончик вздохнул и обошелся овсянкой.
Переводчик сел за стол, но так и не понял, шутила ли Кора или на самом деле проводила расследование без его помощи. И когда после завтрака Кора поднялась на минутку в номер, чтобы взять плащ, он кинулся к телефону. Оказалось, что Кора права. К Пончику он стал относиться с опаской, хотя не скрывал к нему отвращения.
В отличие от переводчика Мери, господин церрион средней руки, министр культуры Лиондора, был отлично осведомлен о ночных событиях на семнадцатой страже и роли в них Коры Орват.
Он встретил посетительницу посреди своего обширного кабинета, украшенного по периметру портретами его предшественников.
— Как мы рады, как мы рады! — сообщил он, подхватывая Кору под локоток и ведя к креслам. Кресел в углу было всего два. Так что переводчику пришлось стоять сбоку.
— Переводчик нам не понадобится? — спросил церрион.
Он был представителем новой волны политиков и, без сомнения, склонен к фронде. Вместо того, чтобы к встрече с Корой натянуть сюртук, он встретил ее в пиджаке. К тому же черные усики министра и длинные кудри совершенно не соответствовали стандарту.
— Русского языка переводчик не знает, — безжалостно сказала Кора, — кроме того — пьет.
— Ах, как не стыдно! — воскликнул переводчик.
Но она теперь уже не боялась, что из-за ее характеристики несчастного пожилого мальчика выгонят с работы. Он служил по тайному ведомству, и министерство культуры ему было не указ.
Церрион также знал об этом, потому что лишь вздохнул и сказал:
— Не буду вас задерживать. Я знаю, что вы спешите в наш Загон, где вчера вечером случилось очередное исчезновение. Можно подумать, будто эти подлецы хотели продемонстрировать вам, что они сильнее и хитрее… Я в бешенстве. Вот так, именно в бешенстве. Подозреваю, что за этими похищениями стоят силы реакции, которые лелеют реванш, стремятся к возрождению старых феодальных порядков… все наши надежды связаны с вами, мадам Орват. Я наслышан о вашем ночном подвиге — нет, иного слова я не нахожу — именно подвиг, и именно ночной. На семнадцатой страже Загородного шоссе.
Взволнованный министр положил пальцы на колено Коры, как бы демонстрируя свою личную, даже интимную, заинтересованность в ее успехе.