– Значит, мы вместе и все остальное неважно?
– Будем вместе. Должно пройти какое-то время, чтобы затихло эхо. Думаю, я перееду к тебе не раньше кшата, если мы не хотим жалоб соседей на неработающие лифты.
Они взахлеб обсуждали подробности ее переезда и совместной жизни, когда на тротуар упали редкие капли дождя. Через минуту припустил ливень. Риемо схватил Сафирет за руку, и они забежали в ближайшее кафе. Прокатился гром.
Промокший воробей, спасаясь от дождя, устроился под карнизом окна. Его не по-птичьи пронзительный взгляд устремился на сидевших за столиком Риемо и Сафирет. Понаблюдав за влюбленными и как будто убедившись, что им ничто не угрожает, птица вспорхнула и улетела.
Врата будущего
Виды рун: руны Шести и руны, ведущие происхождение от Вальдераса. Руны Шести состоят из десятков черт. Это сложные знаки, над которыми сломали головы лучшие аэды всех эпох. С одной стороны, они как будто не означают никакого события в пространстве-времени Кэлидарры, одной из возможных вселенных. С другой – они нам известны благодаря тесситским текстам и… альгирдовым порталам. Как появились альгирдовые порталы, тем более как на них возникли руны – неизвестно. Возраст этих артефактов также не установлен. На сегодня рабочими являются руны, морфологически восходящие к школе Вальдераса. Руны Шести используются в гаданиях и других эзотерических действиях.
Из ладоней саоррана сыпался снег. Лисантэ припарковала электромобиль, поднялась на крыльцо особняка Тариэнов и постояла немного, любуясь луной, наполовину скрытой облаком. Лисантэ поймала себя на мысли, что за последние пять лет она впервые беззаботно наслаждается небом и летящим снегом. Вот что значит принять правильное решение! Она одобрительно улыбнулась сама себе – и открыла входную дверь.
– Лис, ты? – раздался голос сестры с кухни.
– Я! – почти весело ответила Лисантэ.
Эльма вышла в холл. Она уже облачилась в пижаму и допивала свой вечерний стакан кефира.
– Дети спят, я тоже собираюсь. Это у вас, художников, по ночам творчество, мне же, как всем людям… – Эльма вгляделась в лицо сестры. – А ты кажешься счастливой… Встреча с госпожой Каллеатой прошла плодотворно? Или антидепрессанты наконец-то подействовали?
– Госпожа Каллеата, Эльма. Мы очень душевно поболтали. И оцени маникюр! – звеняще ответила Лисантэ и повертела рукой, демонстрируя сестре насыщенный клюквенный цвет лака.
Эльме показалось, что перед ней ее прежняя Лис…
Она была убеждена: единственное хорошее, что произошло с младшей сестрой после встречи с Агнедой, – это рождение близнецов. Отпраздновать его удалось лишь три года спустя, когда Лис после своего исчезновения появилась у родового особняка Тариэнов вместе с малышами. Ее душевное состояние было ужасным: по ночам Лисантэ мучали кошмары, а днем – депрессия, сменявшаяся манией преследования.
Эльма водила сестру к лучшим врачам, покупала самые дорогие антидепрессанты, оплачивала отдых с детьми на известных семейных курортах Карагора, но все тщетно. Психологи в один голос утверждали, что проблему надо искать в тех трех годах, которые Лисантэ провела неизвестно где и как, однако та никому не открывалась. Да и психологов пришлось сменить пять раз, пока Эльме не посоветовали госпожу Каллеату, выпускницу Ульмионского гуманитарного университета, «прекрасного специалиста по самым сложным случаям». Специалистом она и в самом деле оказалась превосходным – единственным, кому удалось найти общий язык с Лис.
Лисантэ прошла на кухню, откупорила бутылку розового игристого и налила в бокал.
– Есть повод? – удивилась Эльма, последовавшая за ней.
– Да, дорогая. Контракт с издательством «Страницы детства». Мне предложили нарисовать серию иллюстраций для переиздания «Приключений отважного воробья Чиу-Чиу в Шести мирах».
Эльма обрадованно улыбнулась: Лисантэ была одним из самых знаменитых детских иллюстраторов в Шести мирах, но в последние годы ее рисунки стали мрачными, совсем не детскими, и сотрудничество с издательствами она прекратила. Неужели привычная жизнь наконец-то возвращается на круги своя? Мысленно возблагодарив Хранителей, Эльма подняла стакан с остатками кефира:
– За отважного воробья Чиу-Чиу и лучшие иллюстрации о его похождениях!
Лисантэ подняла бокал, принимая тост, отпила и, наполнив снова, отправилась по лестнице в свою комнату. Через несколько мгновений до Эльмы донеслось теплое меццо-сопрано Карны Джаррен, солистки группы «Путь каноссита». Эльма снова улыбнулась: музыка означала, что Лис хочет приступить к работе немедленно. Она всегда рисовала, танцуя под любимые песни.
Впервые за последние пять лет Эльма ушла спать, отпустив все тревоги, почти счастливая.
Войдя к себе, Лисантэ зажгла все светильники: люстру, торшер, бра над кроватью. Бросив сумочку на кресло и оставив бокал с игристым на журнальном столике, она включила компьютер, выбрала песню и поставила ее на повтор. Изящно двигаясь в ритм по комнате и делая танцевальные па, Лисантэ начала раздеваться. Яркий шейный платок, потом строгая блузка, узкая юбка, не по сезону тонкие колготки… Танец не прекращался ни на мгновение, и снятые вещи оказывались там, куда их бросала небрежная рука. Оставшись в нижнем белье, Лисантэ развернулась к креслу. На мгновение ей почудилось, что там сидит ее муж. Компьютер при нем не работал, но Агнеда и без аккомпанемента любил смотреть на этот вечерний ритуал раздевания в танце, предваряющий ночное рисование. Правда, когда он смотрел, до рисования у нее обычно не доходило…
Печально улыбнувшись воспоминаниям, она расстегнула оливковый ажурный бюстгальтер и коротким резким движением в такт музыкальному крещендо перекинула его через плечо, развернувшись спиной к креслу. Вслед за бюстгальтером полетели кружевные трусики. Лисантэ, продолжая танцевать, вынула из большого стола лист картона и положила его на широкую столешницу.
Не переставая двигаться, то отходя от стола, то приближаясь к нему в танце, она простым карандашом набросала контуры. Потом в ход пошли пастельные карандаши, и набросок начал наполняться цветом и жизнью.
Окончив рисунок и окинув его удовлетворенным взглядом, она перевернула лист и написала: «Мои дорогие дети, мои Лис и Агни! Берегите себя, держитесь друг друга и остерегайтесь снов: некоторые из них лживы. Простите меня, если сможете, но я не знаю иного выхода. Я всегда буду с вами, потому что в Кэлидарре, одной из возможных вселенных, никто не уходит бесследно. Ваша любящая мама».
Затем Лисантэ достала из сумочки двадцать упаковок армидола и, устроившись в кресле, начала вынимать и складывать таблетки рядом с бокалом на журнальный столик. Потом вытащила из прически деревянную спицу для волос, украшенную осколками перламутровых раковин. Тяжелые пряди огнем заструились по нагому телу, прикрывая грудь и спину. Она взяла со столика бокал. Игристое уже выдохлось. Лисантэ принялась бросать в него таблетки, одну за другой, тщательно размешивая их спицей.
Когда все таблетки растворились, Лисантэ встала, подошла к компьютеру и сменила песню на более плавную и тягучую. Держа бокал, она начала неспешный танец, похожий на вальс. Сделала первый глоток. Потоки дхарм змеились вокруг, холодили запястья рук и щиколотки ног, петлей обвивали горло.
Стены комнаты как будто расступились, а ткань Кэлидарры, одной из возможных вселенных, истончилась настолько, что сквозь нее стали видны необъятные альгирдовые пространства Запределья. На горизонте ядовито-зеленой дали появилась рогатая фигура в колеснице, несомой множеством птиц. Она стремительно и неумолимо росла, и на светлый ламинат комнаты упала тень.
Лисантэ торжествующе рассмеялась.
– Ты опоздал, Отбрасывающий тени в ночи! Колесница твоя вернется к твоим чертогам без меня!
Впервые за пять лет она чувствовала себя свободной, впервые леденящий ужас ночи не коснулся ни души, ни разума. Течение дхарм уносило ее прочь.
– Я безоружна и нага, Князь Тишины! – выкрикнула она из последних сил, превозмогая сон и тьму. – У тебя есть власть над дхармами и материей, но нет власти над волей, выбором и смертью! Я принадлежу не тебе, лишь Кэлидарре, одной из возможных вселенных!
Тонкие пальцы разжались, но Лисантэ уже не услышала звон бьющегося стекла.
– Двести. Она растворила двести таблеток армидола в бокале игристого. Если бы она их проглотила, не растворяя, был бы шанс ее спасти. – Эльма рассказывала эту историю в каждую годовщину самоубийства сестры, 23-го дня саоррана.
В столовой их родового дома расселось все многочисленное рыжеволосое семейство Тариэнов. Они собирались несколько раз в год на важные семейные даты.
– Лисантэ была моей любимой кузиной, да и не только моей, – грустно сказала Хельдина Тариэн, поправляя на переносице очки в толстой оправе. – До сих пор не могу понять, как ей в голову пришло убивать себя?!
– Уверен, что в этом замешана Каллеата! – категорично заявил Клентро Тариэн, дядя Лисантэ и Эльмы. – Кстати, Эльма, а с ней не прояснилось? Ее так и не нашли?
– Нет, – вздохнула Эльма. – Никаких новостей уже четырнадцать лет. В психологическом центре, где она работала, о ней никто ничего не знал, кроме господина Вардера. Он нам ее и порекомендовал после того, как Лис отказалась с ним работать. А господин Вардер скоропостижно скончался от инфаркта за два дня до самоубийства сестры. В Ульмионском гуманитарном университете, который Каллеата якобы окончила, так и не нашли никаких документов, с ней связанных.
– Но расследовать-то продолжают? – строго поинтересовался Клентро. – Не каждый ведь день стратеги самоубийством кончают!
– Это та самая плохая новость, которую я и обещала сегодня сообщить. Дело решили закрыть за давностью.