– То есть как?! А вдруг Каллеата оказалась более сильным стратегом, которая в своих целях довела нашу Лис до самоубийства? – возмутилась Хельдина.
– Я была вне себя, когда узнала, но что я могла сделать? – тускло ответила Эльма. – Прошло четырнадцать лет, о Каллеате ни слуху ни духу, и ни одной зацепки, где ее искать. А дело висит. Решили его закрыть, так как улик, подтверждающих, что самоубийство было кем-то спровоцировано, не обнаружили. Как мне сказал дознаватель неделю назад, мало ли что там в голове у человека, тем более у стратега.
– Мы, наверное, пойдем, – впервые за все обсуждение событий роковой ночи вмешалась в разговор Лисантэ. Близнецы терпели семейный поминальный ритуал ради тетки. Если бы у них был выбор, они бы предпочли проводить этот день только с ней.
Агнеда и Лисантэ поднялись в комнату матери. Комната стала домашним музеем – Эльма сохранила обстановку, которая была в ту роковую саорранскую ночь четырнадцать лет назад, только разбросанную одежду сестры и осколки убрала.
Близнецы подошли к рабочему столу, на котором под стеклом лежал последний рисунок матери. Эльма уверяла, что на нем воробей Чиу-Чиу, отважный путешественник по Шести мирам. Но и Агнеда, и Лисантэ сильно сомневались в ее правоте: так не схожа была нарисованная на первом плане птица с персонажем детской сказки. Воробьиные перышки взъерошены, крылья растопырены, темный клюв полураскрыт. Казалось, он сейчас сорвется и взлетит. Но вместо глаз у него были ярко-зеленые камни, и он не отбрасывал тени.
Дорога, из того же камня, что и глаза птицы, начиналась с низа листа и разделяла композицию рисунка на две части. По обеим сторонам стояли дома, и по зданию Промышленной палаты на первом плане угадывалась Сайтэрра. Но на дальнем плане дома редели. Пространство Сайтэрры, родное и узнаваемое, перетекало в ядовито-изумрудную пустыню, как будто уходящую далеко за пределы картины.
Близнецы с детства часами могли рассматривать последний рисунок матери, их завораживало в нем все: и мастерство, с которым были выписаны даже незначительные детали, и загадочность сюжета. Но в последнее время картина занимала их мысли не только этим.
– Ты снова мне снился, – прервала молчаливое рассматривание Лисантэ.
– А ты мне. Мы зачем-то были в Промышленной палате, и туда залетел воробей. А когда мы вышли и отправились по проспекту Славы Антариона, этот же воробей полетел впереди нас, и проспект стал зеленой дорогой, ведущей в похожую пустошь…
– У меня было то же самое, – задумчиво ответила Лисантэ. – Это ведь очень странно, когда двое видят один сон.
Саорран пролетел спокойно. А в первый понедельник кшарата в «Цитадели» случилась драка с «Антарионскими воинами Прави». В среду вечером кэльвы только о ней и говорили.
Спустившись в подвал, Нирман поискал глазами Лисантэ и Агнеду. Увидев друзей в окружении желающих узнать подробности драки, он поспешил к ним.
– Так вот, – рассказывал Агнеда слушателям, – Лис пыталась урезонить их, но этот подлец, Гарт, на нее замахнулся бутылкой! Хорошо, Нирман успел руку подставить, а то неизвестно, чем бы кончилось. Пришлось драться. Альдеру нос разбили. А я побежал за битой в кабинет Ри.
– И очень вовремя, – подхватил рассказ подошедший Нирман. – Помнишь, как они обалдели, увидев тебя с ней? Да что там, даже мне жутко стало: у тебя лицо перекосило!
– Они мою сестру хотели ударить бутылкой!
Посмаковав все подробности драки, кэльвы разошлись: некоторые решили репетировать на сцене пьесу про Рагдара Кханка, а другие, взяв в баре по бокалу вина, расселись за столиками.
– Лис, Агни, у меня для вас новости, – Нирман начал разговор, ради которого сегодня пришел.
– Что случилось?
– Моя тетя – редактор шоу «Прорицатели против стратегов». В сархе к его годовщине приурочили фестиваль «Врата будущего». Билеты не достать: они мало того что дорогие, так их уже расхватали. Но тетя добыла три билета.
– Нирман, – Агнеда не скрывал, что неприятно удивлен, – ты в своем уме?! У нас дома даже визора нет! Какое шоу?! Зачем нам с Лис туда?! Кажется, бутылкой ударили тебя, а не Ри.
– Я бы и сам не пошел, тоже такое не смотрю. Но я давно заметил, что вы с Лис часто рисуете здание Промышленной палаты. Это ж неспроста, верно?! Вот я и подумал…
– Здание Промышленной палаты? – заинтересовалась Лисантэ.
– Ну да, оно, вот, смотри! – и Нирман протянул ей глянцевый билет.
На нем значилось: «Фестиваль «Врата Будущего». Пригласительный билет на одну персону. Открой свои пути в пространстве и времени Кэлидарры, одной из возможных вселенных. Организатор: телешоу «Прорицатели против стратегов». Ниже был мелко подписан адрес: проспект Славы Антариона, дом 65 (здание Промышленной палаты), центральный подъезд.
Лисантэ разглядывала билет.
– Смотри, – обратилась она к Агнеде, – они за основу дизайна взяли карту Воробья, видишь?
Агнеда вгляделся: действительно, текст билета был напечатан на фоне руны Воробья, выполненной светлой охрой в стилистике мильгенской колоды. Близнецы многозначительно посмотрели друг на друга.
– Ты прав, Нирман, – решительно подытожила разговор Лисантэ. – Спасибо, что обратил внимание! Нам действительно важно туда попасть.
Здание Промышленной палаты было одним из самых помпезных и старинных на проспекте Славы Антариона. В вечерней подсветке отшлифованные гранитные колонны и размещенные в альковах статуи прославленных ремесленников и промышленников разных эпох казались особенно величественными. К центральному входу подъезжали дорогие электромобили, из которых выходили мужчины, пахнущие элитным парфюмом, и женщины в мехах и экстравагантных шляпках.
Трое молодых людей, миновав входные дубовые двери и охранников с металлоискателем и счетчиком Вальдераса, остановились, растерянно озирая огромный зал.
– Кажется, прорицатели только логиков и стратегов уважают, а аэдам сюда нельзя, – усмехнулся Агнеда.
– Конечно! Они ж драку затеют, доказывая несостоятельность рун Шести! – гоготнул Нирман и добавил: – Хорошо, что вы еще пока не аэды.
– В гардероб? – предложила Лисантэ.
– А вам будет очень жарко, если мы не станем раздеваться? Здесь вон какие эпатажные, – кивнул Нирман на проходившую мимо компанию, увешанную зубами и черепами зверей. – Я себя буду чувствовать не в своей тарелке в простом свитере! А на куртке хоть Неясыть Междумирья нашита.
– Не расстраивайся, – ободрила его Лисантэ. – Зато у тебя волосы зеленые!
Он улыбнулся в ответ и взял ее за руку. Агнеда предпочел отвернуться.
– Нирман прав, – бросил он через плечо, – в Запределье гардероб. Если станет жарко, куртки и в руках подержим… Неохота в очереди стоять. Нам туда, – кивнул он в другой конец зала. – Весь движ там.
И он решительно направился мимо выставочных стендов, рассказывающих об истории магии в Антарионе, мимо гадальных столиков, вокруг которых уже толпились люди, надеявшиеся узнать свое будущее у местных прорицателей. Агнеда даже не остановился в секторе продажи карт, костей и разнообразной магической атрибутики. Лисантэ и Нирман, держась за руки и стараясь не потерять его из виду, шли следом в противоположный конец зала, где была смонтирована сцена и мерцали большие плазменные экраны.
Теледива и лицо Первого Антарионского канала, госпожа Тарнесса Веррат готовилась к своему звездному часу: фестиваль «Врата будущего» должен был стать апогеем ее карьеры за последние пять лет и ступенью к новому восхождению. За годы своего стремительного карьерного роста Тарнесса привыкла к лести и к тому, что из человека, ищущего информационные поводы, она превратилась в человека, информационным поводом являющегося. Но к волнению перед решающими эфирами теледива так и не привыкла. И даже мощный дар стратега, подсказывавший ей верный выбор на развилках жизненного пути, не помогал унять дрожи в коленях перед событиями вроде сегодняшнего.
Пока гример наносила последние штрихи макияжа, Тарнесса изучала карточки своей речи, которую должны были транслировать в прямой эфир в самое дорогое вечернее время.
– Где? Где Гвина Шанис? Я же просила имена победителей перечислить в хронологическом, а не алфавитном порядке!
Гример вжала голову в плечи, а многочисленная свита Тарнессы затихла, предчувствуя бурю: когда телезвезда нервничала, она становилась невыносимой.
– Так где Шанис? – тоном, не предвещающим ничего хорошего, повторила Тарнесса.
– Госпожу Шанис одолела мигрень. Я вместо нее, – ответил низкий грудной голос, не знакомый никому из присутствовавших, кроме Тарнессы. Она уставилась на возникшую перед ней словно из ниоткуда ханшеллийку как на привидение.
– Да-да, госпожа Веррат, – продолжила та с едва заметной усмешкой, – вы не ошиблись, это и вправду я.
Тарнесса сглотнула и даже забыла про выступление. По знаку ее руки вся свита поспешно вышла.
– Каллеата? – От спесивой маски Тарнессы не осталось и следа. – Как это возможно?! Ты же мой сон!
– Сон, явь… Это такие условности… Всё, что определяется колебаниями дхарм, в равной степени реально. Говорят, – заговорщицки добавила ханшеллийка, – Шесть вообще не различают, где сон и где явь!
– Шесть – это миф, – неуверенно возразила Тарнесса, каждой клеткой ощущая неуместность своего замечания: разве могут быть споры о мифологии, когда к тебе является человек, которого до нынешнего момента ты считала сновидением?!
– Миф так миф, – не стала спорить Каллеата. – Главное, мы с вами обе реальны. Или нет?!
– Кто вы, госпожа Каллеата?
– Оу! Уже на «вы» и госпожа… Это точно можно считать признанием моей реальности! Я рада! – Каллеата резко поднялась с кресла Тарнессы, в котором уже успела вольготно устроиться. – Я такой же стратег, как и вы. И сейчас должна убедить вас в том, что вы не больны и мы действительно встречались во сне. Начните рассказывать о нем, а я продолжу.
– Я… я помню, что вы приходите ко мне в студию на запись одного из выпусков «Провидцев против стратегов». И просите, чтобы наши провидцы гадали на ваших картах и ваших костях, потому что на них некие небывалые и очень сильные руны. Я выполняю эту просьбу. А кончается тем, что стены исчезают и прилетает колесница, запряженная очень странными птицами, – Тарнесса испытующе посмотрела на собеседницу. – Я думаю, ваша очередь. Помните, почему эти птицы мне кажутся странными?