Господин Аллитандус выждал паузу, чтобы собеседник, стоявший у окна, полностью проникся прочитанным, и спросил:
– Ну как вам?
– Чудовищно, – вздохнул тот, по-прежнему глядя в окно и не оборачиваясь к главе ханшелльского Саргата.
– Это вы про господина Мао?
– Нет, при чем здесь господин Мао… Я про статью. Вроде бы уважаемое издание – а тексты такие, как будто редакция нанимает специалистов пресс-службы Саргата.
Господин Аллитандус вспыхнул:
– Господин Мортен, мы, кажется, не ради словесности встречаемся.
– Вы сами спросили как… Впрочем, да, давайте вернемся к господину Мао. Вы ведь ради него заставили меня слушать этот опус журналистского мастерства.
– Мне не нравится, что он идет по следу.
– Он стратег, и очень одаренный. Было бы странно, если бы он не шел по следу.
– Это очень не на руку нам! Теперь придется заминать шумиху вокруг «Тюльпана» и восстанавливать программу культурного возрождения Ханшеллы, я уж молчу о Велларионе… Может, есть смысл как-то устранить Мао?
– Господин Аллитандус, – собеседник наконец отвернулся от окна и устремил на главу Саргата Ханшеллы немигающий взгляд пронзительно-альгирдовых глаз, – у нас была возможность расправиться с господином Мао во время спектакля: он сам пошел ва-банк ради спасения Даэрры. Но охранники Атальпас не получили нужного распоряжения – и для господина Мао все закончилось хорошо. А теперь придется ждать, когда поток дхарм сложит новую возможность.
– Но вы не предупреждали о том, что охранникам стоило дать такое распоряжение…
– Из нас двоих стратег вы, а я всего лишь аэд. Раз вы не дали такого распоряжения, значит, у вас были причины, и не мое дело пытаться их постичь. Позвольте мне сделать то, зачем я пришел, и я удалюсь, так как не волен распоряжаться временем по своему усмотрению.
С этими словами господин Мортен встал напротив Аллитандуса, рукой прочертил перед его лицом незримую руну и скучным голосом без какого-либо выражения произнес на неизвестном языке несколько слов.
– Всё, господин Аллитандус, на сегодня всё.
– Не в первый раз вижу ваш аэдический стиль, но не устаю поражаться: в нас со школы вдалбливали, что аэдическое искусство – это искусство чувства, а вы у меня на глазах всякий раз опровергаете школьные истины!
– Не судите по видимости. – Мортен склонил голову в знак прощания. – До встречи. Я дам знать.
Дверь за ним закрылась бесшумно, как всегда.
Холодные капли дождя хиршата стекали по стеклам террасы «Миража», внутри которой светились уличные фонари, обвитые каким-то вьюном, – и казалось, будто, вопреки осени, здесь царит лето. Пять кружек пива дружно сошлись.
– За скорейшее выздоровление Раэны и Даэрры! – провозгласил тост Риемо.
– Ой, пожалуйста, не называйте мою дочь так! – взмолился Ханвер. – Как только они с Раэной придут в себя, я немедленно займусь оформлением документов на новое имя.
– Да уж, публичное жертвоприношение – это что-то совсем из рук вон выходящее! Кстати, странно, почему Велларион все взял на себя?! Он же главный, вроде как наоборот должны были его выгородить, – Рейнас озадаченно посмотрел на собеседников.
– Ничего удивительного, – задумчиво, как будто только себе, ответил Олдер. – Царь должен быть готов принести себя в жертву…
– Ты всерьез думаешь, что они в это верят?
– Сообщество «Тюльпан» только под этим названием существует несколько поколений, и его всегда возглавляли Велларионы. Думаю, если копнуть глубже, то выяснится, что история еще древнее. Поэтому да, они не просто верят, они именно этим и живут.
– Олдер, я все же не понимаю, а зачем Раэна уехала к ним и отдала свою дочь? – вмешалась в разговор Сафирет.
– Я спрашивал у дознавателя. Раэну с детства приучали к мысли, что ее дочь может быть отдана Атальпас. Как только погибает одна жертва, ее место занимает другая. Поэтому, когда одну Даэрру убили, Раэна, выполняя свой долг перед царем и отцом, привезла ему свою дочь. Но даже фанатизм не одолел ее материнский инстинкт полностью. Вот она и сошла с ума.
– Получается, они не каждый год убивают людей?
– Нет, совершенно точно нет. Они только каждый год разыгрывали этот спектакль, чтобы люди привыкли к зрелищу смерти на сцене. А вот приносить жертву или нет, царь определяет жребием каждый год. Если жертве повезет, она может прожить долгую жизнь, пока не выпадут черные кости.
– Долгая жизнь с ожиданием смертной казни каждый год… – Сафирет даже передернуло, когда она представила себя на месте жертвы.
– Саф, не думай больше об этом. – Рейнас ненавидел разговоры про смерть, тлен и безнадежность. – Мы же с Олдером их там припугнули. Сначала Олдер такой – мол, руководитель аналитического отдела, всем стоять! А потом я – добил их твоим именем, Ри!
– Лучше бы именем президента Кольдера! Его хоть все знают. – Риемо сохранял серьезное выражение лица, но его светло-карие глаза смеялись.
– Олдер, а как тебя озарило, что в чаше яд? – не унималась Сафирет.
– Я до конца не был уверен, но решил, что лучше вмешаюсь и ошибусь, чем не вмешаюсь – и девочка погибнет. В Саргате-то я уже не служу, так что уволить могут только из «Легды Саорры», а зарплату мне здесь и так не дают, – закончил шуткой Мао.
– Господа, я еще раз хочу поблагодарить за спасение жизни моей дочери, – Ханвер встал. – Если кому-то из вас понадобится помощь стоматолога, вы знаете мой телефон! Всегда и совершенно безвозмездно! Всего доброго!
– Саф, еще что-нибудь? – Риемо тоже встал. – Хочу заказать пива.
Сафирет отрицательно покачала головой.
– Я с тобой, – откликнулся Рейнас. – Присмотрю десерт.
Олдер и Сафирет остались за столиком вдвоем.
– Саф, – тихо начал Олдер, – мне нужна твоя помощь. Ты совсем забросила аэдическое искусство?
– Если я буду им заниматься так же, как при Тарусе, то не смогу оставаться с Ри, ты же знаешь.
– Ну да, ну да… Но ты в любом случае разбираешься в этом намного лучше меня. Время поговорить о Тарусе…
Брови Сафирет удивленно приподнялись.
– Я ведь уже не в Саргате, у меня, так сказать, личное расследование. В предполагаемой Ксантии Тарус обратил внимание на одну руну, начертанную на древнем портале. Она была одна такая среди стандартных портальных рун. Вот, – показал Мао блокнот. – И в этом контексте она очень заинтересовала Таруса. Но, наверное, он не знал, что руна встречается еще в контексте порталов храмов Шести, вот фотография, посмотри.
Сафирет взглянула на экран телефона Мао.
– Но на порталах Шести обычно этой руны нет, мы их тщательно изучаем на втором курсе, особенно те, которые на альгирде! – воскликнула она.
– Вот именно! Ладно, пропустили ксантийский портал – но почему господин Силлагорон не знал о существовании этой руны на портале в Ульмионе? Пожалуйста, выясни, есть ли что-то про эту руну в аэдических библиотеках. Фото я сейчас перешлю.
– Олдер, одна тебе! – Риемо поставил две кружи пива. – О чем это вы?
– Встретил руну, которую не узнал, и уточнял у Сафирет ее значение, – буднично ответил Мао, пристально глядя той в глаза. Она поняла – не говорить ничего никому, даже мужу.
В глазах Риемо вспыхнул интерес, но уже через мгновение он как ни в чем не бывало продолжил шутить и расспрашивать Олдера и Рейнаса о подробностях поиска Даэрры.
Руны света
Наша эпоха наполнена подделками и симулякрами! Вещи и люди давно утеряли свою вещественность, став тенями самих себя! Рассудите сами: сколько вы знаете врачей, учителей, инженеров, историков, отцов, матерей, мужей, жен, которые таковыми прикидываются, но не являются?! Как много подобий и как мало подлинников! Но есть призвание, которое не терпит подделок! Есть искусство, в котором остаются лишь те, кто ему принадлежит! Поддельных аэдов не бывает, господа! Руны повинуются только истинным чувствам и мыслям, потому что тень никогда не породит свет!
– Они хотят восстановить все храмы Шести, разрушенные Вальдерасом! Вот, послушай: «Одним из лауреатов президентского гранта является общественная организация «Колокол памяти», предложившая проект «Духовные врата Сайтэрры». На реализацию программы грант-оператор, фонд «Голубые грани», выделяет…»
Процессор угрожающе зашипел и выключился. Риемо с неудовольствием посмотрел на ссутулившуюся напротив Сафирет. Отодвинув клавиатуру, она с отрешенным видом водила правой ладонью над листком с какой-то руной. Ее половина стола была загромождена справочниками и словарями по аэдическому искусству.
– Саф, ты вообще меня слушала?
– Что? – Она даже вздрогнула от неожиданности.
– Ясно. Но это ладно. Меня больше тревожит, что у нас снова техника ломается. Похоже, эхо возвращается.
– Извини, я даже предположить не могла, что эта руна повлияет на эхо.
– Саф, я понимаю, ты заплатила слишком высокую цену, чтобы жить со мной, и, если ты решила вернуться к своему призванию, я тебя поддержу. Но я не готов отказаться от технологий логиков. Мы рискуем оказаться в трудном положении…
– Ри, брось. Никакое искусство аэдов не заменит мне тебя. Я в самом деле не ожидала такого эффекта с этой руной.
– А хоть что за руна?
Сафирет замялась: Олдер дал ей понять, что его просьба о помощи должна остаться между ними. Но за все пять лет жизни с Риемо она ни разу ничего от него не скрыла.
– Олдер попросил, – наконец неуверенно пробормотала она.
– Тогда, в «Мираже», когда мы праздновали спасение Даэрры?
Она кивнула.
– И у меня ничего не выходит, я даже не понимаю, зачем продолжаю это исследование: знаки Шести бессмысленны, все до единого!
– Но ведь что-то происходит, когда ты пытаешься их чаровать. Во всяком случае, техника отказывает. А почему Мао вдруг заинтересовался рунами Шести?