– И какой бес в тебя вселился, а?! – Клеане уже казалось, что от бега ее сердце сейчас вырвется из груди, но лес внезапно кончился: перед ней, как из морока, выросли храмовые руины…
– Вот как ты умудрилась дать такой крюк, дурная собака?! – Клеана прошла через восточный вход в бывший храм, и Лесса покорно последовала за ней, делая вид, что она послушна хозяйке и была таковой все это время. – Леора, я не понимаю, что случилось с Лессой! Наверное, нужно давать отбой статисту. Леора? – На трибуне храма не оказалось никаких следов штаба, и на поросшей травой арене тоже никого не было.
– Леора? Есть кто? Ребят, эй, это совсем не смешно! – По взмокшей спине Клеаны пробежал холодок. Около альгирдового портала двое чаровали начертанные в альгирде руны, хотя за мгновение до этого арена была пуста. Сафирет и Риемо. Клеана с силой ущипнула себя за запястье, но видение не исчезало. Она схватила телефон и набрала Олдеру. «Данный вид связи недоступен для абонента», – ответила трубка. И кому бы Клеана ни звонила, ответ не менялся.
Убежать? Вернуться вместе с Олдером? Но вдруг этих двоих здесь уже не будет – и она так и не узнает, что здесь сейчас происходит!
Несмотря на охватывающую ее жуть, любопытство вынуждало подчиниться логике происходящего.
– Саф! Где ты пропадала? Откуда вы оба здесь?!
Сафирет недоуменно уставилась на нее.
– Хранительница, если ты будешь говорить, а не биться, Запределье нас поглотит, – и указала на портал. В нем клубилась ядовитая зелень и мелькали всполохи теней.
Сафирет заговорила нараспев, даже не по-древнеульмийски, водя рукой по воздуху, оставляя горящие черты сложнейшей руны. Завершив начертание, Сафирет приняла его на ладонь и, не замолкая, направила ее на портал. От ладони хлынула золотистая струя света, рассеивающая тени в зеленой мгле. Риемо делал то же самое.
– Саф, это же руны Шести!
– Хранительница, мне некогда понимать язык, на котором ты говоришь! А тебе – некогда на нем говорить! Сражайся!
Губы и руки Клеаны, подчиняясь неведомой воле, тоже задвигались… Она не знала ни слов, которые произносила, ни руну, которую чертала по воздуху, но чувствовала, что сейчас это самое важное действие на свете, что если позволить зеленоватой мгле с кроющимися в ней тенями вырваться из портала, то не останется ни разума, ни осмысления, ни архитектуры вселенной.
Однако сопротивление безымянной мглы нарастало, а руны истощали заклинателей. С каждым заклятием начертанные знаки тускнели, струи света истончались.
– Мы не справимся, – покачал головой Риемо. – Я иду в Запределье – уязвить его изнутри.
Сафирет бросилась было его удерживать, но он, упрямясь, встал на портал – и зеленая мгла поглотила его.
Сафирет с отчаянием смотрела на Клеану:
– Никто не возвращался из Запределья! Вдруг и он не вернется? Я не вынесу, если он не вернется!
Клеана чувствовала себя заложницей безумного режиссера. Она не могла отказаться от своей роли и с неожиданной для себя готовностью произносила слова уже написанной пьесы быстрее, чем успевала их осознать, хотя ей хотелось убежать или проснуться… Но возможности скрыться у нее было не больше, чем у марионетки в руках кукольника, словно иная сила овладела ее телом и языком, оставив ей только свободную мысль наблюдателя. Невыносимо душный сон, от которого невозможно пробудиться…
По поверхности мглы портала прошла рябь, руны вспыхнули – и появился Риемо. Его глаза стали альгирдовыми, а вокруг него роились тени мелких хищных птиц. Лесса поджала хвост, ощерилась, шерсть на холке поднялась дыбом… Но Сафирет повисла у Риемо на шее:
– Ты смог, ты вернулся, любовь моя!
Неужели не замечает?!
Декорации сменились: исчезли полуразрушенные трибуны, возникли стены, ковры и прочая обстановка квартиры Сафирет и Риемо, в точности как Клеана запомнила ее после последнего своего приезда в гости. Только альгирдовый портал неуместно зеленел посреди комнаты… Риемо недобро посматривал на жену и Клеану альгирдовыми глазами, а Сафирет по-прежнему не замечала изменений в нем.
– Саф! Саф! – Решив считать происходящее сном, Клеана действовала, как и должно доброй подруге. – Саф! Разве ты не видишь?! Очнись! Это не Ри!
Но Сафирет отворачивалась и не смотрела на мужа, чтоб не увидеть правды…
– Ты ничего не изменишь, Хранительница, – жутко улыбнулся Риемо. И поднял ладонь, на которой холодно разгоралась красная руна…
Тело действовало быстрее, чем мысль. Клеана вскинула руку, и когда с ладони Риемо сорвался смертоносный алый луч, он уперся в рунический щит, которым Клеана успела закрыть подругу…
– В следующий раз щит не спасет! – скривил губы Риемо и рассыпался стаей воробьев, которые вылетели в окно…
Стены пропали, они с Сафирет снова оказались около портала, окруженные трибунами храма… Сафирет осознала потерю и зарыдала. Ее рыдания были как гроза без дождя: она кричала, всхлипывала – но глаза оставались сухими.
– Я не отпущу, я не позволю тебе уйти! – провыла она в портал. – Пусть они убили тебя – я верну тебе жизнь!
И Сафирет начала чаровать. Воздух под ее руками зажигался, подчиняясь ее слову и рождая новую руну.
– Саф! Не рунами возвращают жизнь!
– Даже не пытайся! Не остановишь! Ни ты, ни Хранитель, ни Защитник! Я его создам!
– Твое создание не будет им, опомнись!
Но Сафирет не слушала и продолжала творить самое страшное начертание из всех известных людям рун Шести, состоявшее из острых диковинных углов. Пересечения черт читались как зазубрины отравленного кинжала. Так возникла руна Всадника, Жнеца…
Сафирет, почти срываясь на визг, заклинала созданное начертание:
– Создатель! Отныне ты Всадник – настигни самозванца, осмелившегося принять твой облик! И отныне ты Жнец – забери его жизнь, верни свою!
Дхармы заколебались. Сначала возникла полупрозрачная тень, но постепенно она обретала плоть. Перед Клеаной стоял Риемо. Только глаза у него были альгирдовые, как у создания Запределья.
Сафирет замерла, как кукла, отложенная кукольником. А Риемо, воссозданный из руны, шагнул к Клеане. Чем больше он удалялся от Сафирет, тем невыразительнее делалось его лицо, тем менее он походил на Риемо.
– Здравствуйте, госпожа Дорран! Теперь вам известна история руны Всадника – моя история. Люди зовут меня Мортен. Напомните вашей подруге, что из Запределья вернулся не Создатель. И я – тоже не он, а лишь руна, лишь измысел боли Создательницы.
Мортен вслушался.
– Он совсем близко, он скоро будет здесь со всей своей стаей… Вы же еще не готовы к битве! Спасайтесь!
Лесса отчаянно залаяла, и ее лай, переходящий в вой ужаса, вывел Клеану из транса. Никогда в жизни она не бегала так, как в эти минуты, спасая жизнь и рассудок. Она не замечала ни поваленных деревьев, ни овражков, ни корней, выпиравших из земли, – она летела по лесу прочь от руин, прочь от миража.
Когда дыхание кончилось, сил не осталось и она уже была готова сдаться, кусты поредели. В последних вечерних отблесках снова высились руины.
Сон? Может ли случившееся быть не сном?!
Замаячили лучи фонарей, и в их свете Клеана различила ярко-оранжевые жилеты поисковиков. Лесса, радостно залаяв, побежала им навстречу. Клеану окружили соотрядники. Поднялся гвалт, словно здесь было не пять, а десять человек: «Куда ты подевалась?» – «Почему не откликалась?» – «С тобой все нормально?» – «Сама идти можешь?»
– Да тише вы! Дайте в штаб доложить! – прервал шквал вопросов Дейн, возглавлявший поисковую группу, и, достав из нагрудного кармана рацию, торжествующе сообщил: – «Спас-три» штабу! Клео найдена, жива. Выдвигаемся к вам!
Штаб располагался там же, где и с утра: на трибунах, недалеко от восточного входа. Ноутбук, карты с отметками о результатах поисков, ориентировки, списки групп – все как всегда. Пугало, что штаб и поиск были развернуты из-за нее. А она все это время находилась здесь же… Спала? Но если да, то почему ее здесь не нашли? Почему она не просыпалась? Клеана не умела объяснить случившееся даже себе и тем более не знала, как объяснить все остальным, особенно Сейману, командиру отряда, и Олдеру, торопившимся ей навстречу.
– Клео! – обычно хладнокровный Сейман почти кричал. – Мы прочесали каждый метр этого леса! Предположили худшее! Худшее, понимаешь?! Никаких других объяснений, почему ты не откликаешься, почему вообще заблудилась! И ни одна собака не брала твой след!
– А еще мы тысячу раз звонили, но телефон все время был вне зоны доступа, – добавил Дейн. – И биллинг не запросить – выходной.
Клеана потянулась за отрядным телефоном: ни одного пропущенного вызова.
– Смотрите…
Олдер выхватил у нее телефон:
– Да… Объяснишь?
– Я дала Лессе команду «искать». Метров двадцать она шла, как положено, а потом взбесилась: понеслась вперед, команд не слушала. Мне пришлось бежать за ней…
– И что, ты девять часов за ней бегала, не слыша нас и не встретив ни одной поисковой группы? – Сейман спрашивал недоуменно и раздраженно.
– Я думаю, – Олдер стал сосредоточен и строг, – Клео вымоталась, да и нам этот день дался тяжко. Все найдены, а обсудить случившееся можем завтра. Давайте по домам, а?
Клеана была ему благодарна, как никогда.
– Да-да, – согласилась она поспешно. – Может, завтра?
– Ладно, завтра так завтра, – уступил Сейман. – Но я вас с Олдером сам довезу, чтоб точно никто не вздумал пропасть!
Семья Клеаны спала после беспокойного дня. На плите вздыхал чайник, а Мао отрешенно жевал последнюю плюшку.
– Ну, давай, признавайся, – наконец потребовал он.
– В чем? – удивилась Клеана.
– Ну ты же где-то была эти девять часов! И что-то делала еще, не только гонялась за Лессой все время. Такого марафона не выдержала бы ни одна из вас. Тебя обнаружили в двух шагах от штаба, но плотность поисков была такая, что у меня в голове не укладывается, почему только вечером. Опыт подсказывает, что без ксантийской руны не обошлось. Ты решила ее поизучать?