Нирман поднял глаза к небу. Звезды крыльев Хранительницы гасли.
Путь демиургов
Еще есть время одуматься! Тени Запределья уже скрыли от человеческих глаз дальние звезды, но Атальпас хранят обитаемые миры Кэлидарры, одной из возможных вселенных, давая человечеству время добровольно низвергнуть разрушительную власть аэдов! Ни в одном из Шести миров еще не угасло солнце, ни один из Шести миров еще не погрузился во тьму! Но долго ли нам радоваться дневному свету?! Аэды, сожгите книги по своему нечестивому искусству, откажитесь от учения Вальдераса, заглушите свое эхо, пока тьма Запределья не восторжествовала и создания ночи не заполонили нашу вселенную!
– Тревожные новости приходят из всех миров! В четвертый раз в письменной истории человечества засветился альгирд! За минувшую ночь альгирдовые пути соединили древнейшие храмы. Распродан Священный Гальдар в обеих редакциях, издательства не успевают удовлетворять спрос! Проповедники предвещают конец света в наказание за забвение культа Шести. За последние сутки во всех мирах, кроме Мильгены, зарегистрировано несколько десятков новых религиозных объединений, замеченных в общественных беспорядках. Подробности у нашей коллеги Глэссы Къерэн специально для «Антарионского утра».
В кадре появилось лицо Глэссы на фоне университета имени великого стратега Каоры Риццу.
– Здравствуйте! Сегодня, в шесть утра по сайтэррскому времени, произошло беспрецедентное событие! Здесь, на территории одного из ведущих аэдических университетов, члены радикальной религиозной группировки «Легда Атальпас» публично сожгли поэму «Меч и Мечта Кшартара». Саргат задержал участников акции. Лидер и вдохновитель «Легды Атальпас» Ревьен Каллопус не сопротивлялся при задержании, но призывал отказаться от магии бледнокожего ублюдка и от учения лжепророка.
Олдер выключил визор. За последние сутки одна из возможных вселенных сошла с ума: гасли звезды – но приборы логиков по-прежнему фиксировали световые и прочие волны; светился альгирд, коэффициент светимости которого был одним из самых низких среди известных веществ; древнейшие храмы во всех Шести мирах соединились невесть откуда взявшимися альгирдовыми путями. Немудрено, что ужас превращал людей в религиозных фанатиков, а власти оцепили аэдические кварталы, чтобы предотвратить погромы. Но Олдер почему-то вспоминал Давроса. В тот морозный день брат так же, как он сейчас, смотрел визор…
Зов Судьбы могущественно внушал необходимость повторить путь, на котором погиб Даврос…
Еще две минуты – и Олдер жал педаль газа, ему казалось, будто за рулем он не один, будто он и брат слились в одного человека, и этот человек сегодня узнает всю правду о прошлом. Из-под колес разлетались не километры дороги, а дни с той минуты, когда Даврос навсегда закрыл за собой дверь. Вот Олдер раскладывает «Тайны дома Биард», вот темнеет, вот он узнает об аварии… Вот ему объясняют, что это нелепый несчастный случай, но он впервые услышал Зов Судьбы и, не умея еще отличить его от прочих чувств, решает посвятить свою жизнь расследованию гибели брата… А потом три года Кайримского аэдического университета, окончание юридической академии, служба в Саргате в отделе по пропавшим без вести, изучение жизни и трудов Рукволы и Матара, пропавшие без вести Фельтауз и Силлагорон, исчезновение и возвращение Сафирет… Аэды пропадали, а альгирд появлялся… Альгирдовые пути связали древнейшие храмы за одну ночь… Звезды гаснут в глазах людей, но приборы их видят… Гибель Давроса не случайность…
Улицы обезлюдели: кто-то приник к экранам, кто-то ушел в храм, кто-то – на собрания новоявленных религиозных сообществ. Впереди вырос фонарный столб, на котором двадцать четыре года назад, как метку, как маяк, родные оставили венок, заклятый руной Неувядания… На пустынной дороге внезапно материализовался человеческий силуэт. Олдер вжал в пол педаль тормоза, электромобиль с визгом затормозил. «Была б зима…» – мелькнула мысль.
Он вгляделся, до рези в глазах, – как будто никого… Олдер выдохнул, решив, что померещилось, и уже хотел возвращаться домой, когда та же тень появилась дальше по дороге и помахала ему. Он тронул мобиль, тень исчезла. Слух наполнился Зовом Судьбы, и Олдер продолжил путь. На одном из перекрестков, словно подсказывая направление, снова возникла тень…
Так они и следовали – он и тень, он за тенью.
Олдер объехал по окружному пути несколько районов и добрался до ажурно-монументального Западного моста. На том берегу все дороги вели в Заречный храм: город, повинуясь архаичному запрету, никогда не выходил из восточных берегов, оставляя западные мертвым…
К оцепленному Саргатом и Адаратом храму съезжались сотни людей. Они молились, обедали, разбивали палатки или обсуждали последние новости.
Олдер нырнул под ленту ограждения.
– Старший блюститель Ниверата, – показал он удостоверение дежурному офицеру Саргата.
– И Ниверат уже поспел, мало Саргата с Адаратом, – пробормотал тот.
– Какие новости? – попробовал разрядить атмосферу Олдер.
– У нас их две! Одна вон, – и собеседник махнул рукой в сторону людей, толпящихся вокруг храма. – А другая – там!
Он указывал на портал, руны на котором недобро отсвечивали зеленым. От него пролегла альгирдовая дорога в сторону города.
– А где кончается? В Сайтэрре же ни одного храма Шести…
– Совсем новости не смотрите, господин старший блюститель?! – укоризненно приподнял брови офицер. – Эта запредельная ерунда протянулась через мост Дорфуса аж до Промышленной палаты…
И тут на портале Олдер заметил тень. Он поспешил к ней, ступил на портал… Тень не спеша материализовывалась: кожаные остроносые ботинки, черные брюки с наутюженными стрелками, пиджак с несчищаемой собачьей шерстью…
– Не меня ли вы искали, господин Мао? – Ему улыбался господин Фельтауз.
Который сон Вальдерас стоял у начала альгирдовой дороги, пролегающей через детскую тренировочную площадку. Там упражнялись Нартор и его дружки.
– С нами тебе нечего опасаться! – прошептал в ухо знакомый вкрадчивый голос. – Нас множество…
– Прочь, воробей, царское слово принадлежит мне… Царь, ни один смертный не смеет ступить на этот путь, я донесу тебя…
Мортен и Каллеата…
– Слово, сын Смерти?! Он – моя кровь! Я, нареченная Даэрра Атальпас, приняла смерть, чтобы дать ему жизнь…
– Жизнь? Жизнь безымянного воробья в безликой стае?
– Вальдерас, я – Зов Крови! Я твоя стая, твой дом, твое начало и твой конец!
– Царь не принадлежит крови! Царь жертвует ею на пути к Атальпас!
– Царь, твоя кровь – моя!
– Твое слово – мое, царь!
Вальдерас зажал ладонями уши, ступил на альгирдовую дорогу и побежал… Ядовитый камень обжигал ступни, и он бежал так быстро, как мог, чтоб не чувствовать ожоги, чтоб оторваться от Каллеаты и Мортена, чтоб…
Удар кулаком в нос опрокинул его на песок тренировочной площадки.
– Куда так прытко, ублюдок? – Над ним возвышался пятнадцатилетний альгирдовоглазый Нартор в окружении своей альгирдовоглазой банды.
– Я очень спешу, Нартор…
– Ах, спеши-и-и-и-шь… Спеши другим путем, это моя площадка.
– Нет другого пути, сын мой, – произнесла Каллеата, очутившаяся справа от него. – Но только скажи – и на наших крыльях долетишь до конца! Дай отдых разуму, сердцу и телу, доверься нам!
– Не связывайся с воробьями, царь! Мой конь перенесет тебя! Соглашайся, потому что смертный, вставший на путь демиургов, платит жизнью! Тебе не перейти площадку. – Мортен стоял слева.
Как всегда, их было десять. Нартор, прозванный за свой амулет Драконьим Клыком, высокомерно осматривал светловолосого белокожего мальчишку лет двенадцати: тот обреченно пялился единственным глазом в песок детской тренировочной площадки.
– Разве тебя не предупреждали, что эта площадка наша?
– Предупреждали про северную, а это западная.
– Мамочка тебя бросила, потому что ты тупой урод! Хочешь сказать, что я перепутал запад с севером?!
– Нет, конечно, нет, но…
– Утомило блеянье! Проучите его как следует, – лениво бросил Нартор своей свите.
– Рагдар! – безнадежно и отчаянно позвал Вальдерас в который раз…
– Я здесь, – со стороны одного из манекенов впервые за четырнадцать лет, которые этот сон мучил Вальдераса, откликнулся темноглазый смуглый мальчик. Нартор и его дружки замерли, словно время для них остановилось, Каллеата и Мортен удивленно посмотрели на нового героя разыгрывавшейся до сих пор без изменений пьесы.
Темноглазый смуглый мальчик шагнул к Вальдерасу… С каждым шагом он становился старше.
Рагдар тепло улыбнулся ему, как всегда улыбался, когда был жив:
– Тебе давно пора повзрослеть. Почему ты еще на детской площадке?
– Мимо Нартора не пройти. Они, – Вальдерас кивнул на Мортена и Каллеату, – они говорят, что помогут, если выберу, с кем идти к концу… Что без них никак. И я не знаю, кого выбрать, они оба меня пугают.
– Снова выбирать из них? Ты всю жизнь выбирал то одного, то второго. Приглядись!
У Мортена, Каллеаты, Нартора, его дружков – у всех было лицо Вальдераса.
– Ты полагаешь, что, в очередной раз выбрав тень, пройдешь Путь? – снова улыбнулся Рагдар.
Вальдерас растерянно переводил взгляд с одного своего лица на другое…
– Когда поймешь, ступай на Путь демиурга. Тени не лгали – смертные не возвращались с него живыми. Мне ж пора.
– Рагдар, стой! Прошу, не оставляй меня снова! Я так… я так виноват! Я каюсь! Тогда, в День Воцарения Двоих из Шести, была не ошибка, не случайность… Я так сожалею, так… – Горло перехватило от чувства невосполнимой утраты, и он не закончил фразу.
– Я буду ждать тебя в начале, если сделаешь верный выбор. Не ошибись в этот раз – Голос Рагдара еще звучал, когда Вальдерас проснулся.