— Конечно, видит и понимает, — пробормотал Ефрем, — но он… он стар и… — будто на что-то намекая, иудей пожал плечами и развел руками.
— Эмир выжил из ума, — процедил сквозь зубы Азиз. — Сначала оскорбил меня, а потом спросил совета — как нам действовать дальше. Я ответил, что у нас нет выбора. Если к Юсуфу едут остальные эмиры, значит, должен ехать и Абу. В противном случае мы останемся в одиночестве.
— Совершенно верно, — одобрительно кивнул Ефрем, — мудрый совет.
— На это Абу сказал, что не станет лебезить и унижаться перед кочевником. На встречу он прибудет, только если его привяжут к тиграм и потащат туда силком. Потом добавил, что это я заварил кашу и мне теперь ее расхлебывать. Он хочет, чтобы на встречу с Юсуфом поехал я, прихватив с собой всю свою армию. Если я исполню его волю, кто позаботиться о Мишкате?
— При всем моем уважении, принц, — прочистил горло Ефрем, — должен отметить, что ваш двоюродный дедушка подносит вам бесценный подарок.
Азиз с подозрением уставился на него.
— Мы с вами часто говорили о том, что ваши старания не желают оценивать по достоинству. Все, что мне доводилось слышать об эмире Юсуфе, говорит о том, что он истово верующий мусульманин. Более того, я бы даже сказал, что он верен идее джихада. Ему будет известно, сколь решительный отпор вы дали христианам. Тем самым вам удастся снискать его расположение. Ни один из андалусских правителей не может похвастаться такой же стойкостью и решительностью, которую продемонстрировали вы. Ваш отец пытался задобрить христиан бесконечными разговорами. Вы же перешли от слов к делу. Это произведет на Юсуфа хорошее впечатление. Кроме того, не будем забывать о его могуществе. Я считаю, он идеально подходит на роль союзника. Дружба с ним будет во благо и вам, и Мишкату. Коль скоро он собирается возглавить коалицию против христиан, его непременно должна заинтересовать и ваша армия, которую он захочет включить в состав своего войска. Вы можете достаточно просто стать для него незаменимым. Рано или поздно он вернется обратно в Африку. Когда это случится, он будет считать вас своим другом. И кто же осмелится вам противостоять, если вас поддержат альморавиды? Мишкат может стать сильнейшим эмиратом во всей Андалусии, а вы — величайшим из принцев. Прошу меня извинить, я лишь презренный торговец и мало что понимаю в политике. Но худо-бедно знаю, как обращаться с деньгами, а в торговле важно как можно быстрее понять, чего на самом деле стоит человек, с которым имеешь дело. Так вот, принц, я уже в ходе первой встречи с вами понял, что вы можете вести за собой людей. Уверен, что эмир Юсуф это тоже поймет.
Азиз не сводил глаз с уст Ефрема, наблюдая за ними, словно кобра за дудочкой заклинателя змей.
— Но как наверняка заполучить Юсуфа в союзники? — прошептал он.
Ефрем снова пожал плечами.
— У вас есть разные средства, принц. И на одном из них хотелось бы заострить ваше внимание. Эмир Юсуф стар, но, насколько мне известно, не утратил интереса к женщинам. Если ему предложить в жены юную, красивую и умную…
— Ты про Айшу… — выдохнул Азиз.
— Вы сами говорили, что ищете ей достойную партию… — вкрадчиво промолвил Ефрем.
— Да, — пробормотал Азиз, — да, именно так. — Он принялся мерить шагами кабинет и вдруг увидел меня. — Самуил! Я даже не заметил, что ты тут сидишь. Как тебе предложение Ефрема?
Меня словно обухом ударили. Едва ли прошел час с того момента, когда Айша была с Паладоном и они могли бежать. Я обругал себя последними словами за слабость и нерешительность. Я должен был убедить их покинуть Мишкат.
Неожиданно мне вспомнился один давний вечер, когда мы еще учились и были вместе. Айша сидела, скрестив ноги, на табурете, а на полу возле нее, как водится, устроился Паладон. Мы с Азизом полулежали на диванчике. Глаза Азиза, совсем как сейчас, возбужденно блестели. Он с удовольствием слушал, как Айша и Паладон подтрунивают друг над другом, беседуя о браке. Паладон уверял Айшу, что, скорее всего, Салим продаст ее какому-нибудь старику богатею — и поделом, потому что у нее отвратительный характер и вообще она — настоящая язва. Айша тогда покатилась со смеху и сказала: «За богатого так уж и быть — выйду». Потом, вдруг сделавшись серьезной, взяла лютню и запела. Музыку она сочинила сама, а слова принадлежали знаменитому сирийскому поэту Абуль-Ала аль-Маарри[61]. Она пела тихо, не сводя взгляда с Паладона.
С молодой женой не сладко старцу,
Молодая рада бежать из плена;
Жениха седого корит невеста,
«Пропади ты, сгинь, собеседник тлена!»
Лучше одеяние шерстяное,
Пустой бурдюк лучше старого хрена.
О молодом тоскует красотка,
Ему одному желает достаться!
Мы сидели, даже не зная, что на это сказать. Сперва мы хохотали над строчками, в которых героиня поносит старого мужа, но печальная концовка песни, показавшаяся нам надрывным, преисполненным отчаяния криком, заставила замолчать. Посмотрев на нас с невеселой усмешкой, Айша произнесла;
— Я никогда, ни за что на свете не выйду замуж за нелюбимого. — Она ударила рукой по струнам, и лютня жалобно всхлипнула.
Этот звук преследует меня до сих пор.
— Итак, Самуил?
Мне очень хотелось сказать, что предложение Ефрема не просто ужасно, цинично и жестоко, но еще и безумно. Что Азиз, принеся в жертву любимую сестру, не добьется ровным счетом ничего. У Юсуфа сотни жен, и ему все равно, будет их на одну больше или меньше. Что он воспримет предложение о браке как попытку слабого эмирата снискать его расположение. Да, он возьмет Айшу в жены, надругается над ней, после чего отправит в Африку, где она и будет прозябать остаток жизни в гареме с остальными позабытыми им наложницами. Кроме того, отдав Айшу замуж за Юсуфа, Азиз подарит ему заложницу. Ею африканец станет шантажировать Мишкат, превратив эмират в свою послушную марионетку. Ну а сам Азиз опозорится, заслужив себе репутацию послушной шавки Юсуфа.
Мне ужасно хотелось наорать на Азиза, чтобы он тоже понял столь очевидные для меня вещи. Мне ужасно хотелось объяснить принцу, что его советник-подхалим просто придумал еще один способ набить себе мошну. Ефрему, в отличие от меня, всегда было плевать на Азиза. Да смилуется надо мною Господь! Несмотря на все то зло, что совершил принц, я по-прежнему любил его. Больше всего мне хотелось сказать, что он погубит Айшу и Паладона, а вдобавок ко всему разобьет сердце и мне, ведь оно с детства билось ради них троих. Но я знал, что слова бесполезны. Из-за своей гордыни и тщеславия он просто не услышит моей мольбы. Сказав правду, я добьюсь лишь одного — утрачу доверие Азиза и обрету врага в лице его могущественного советника, а если это произойдет, то я не смогу ничем помочь Айше и Паладону.
— Мне кажется, это будет мудрым политическим шагом, — сказал я.
Азиз наклонился и поцеловал меня.
— Мой милый Самуил. Как же ты мне предан.
Стоило принцу распрямиться, как он уже забыл обо мне. Через некоторое время я выскользнул из его кабинета. Азиз с Ефремом с жаром обсуждали приданое Айши. Ведь ее предстояло выдать за столь известного могущественного правителя и завоевателя. В связи с этим Ефрем предлагал взять еще одну ссуду.
Я хотел сразу же рассказать обо всем Джанифе, но ударил гонг, возвещавший о том, что пришло время ночной стражи. Теперь в гарем не пустили бы даже меня. После бессонной ночи я с первыми лучами восходящего солнца кинулся к Джанифе, но она молилась, и мне велели подождать. Допустили меня к ней только через два часа. Молча меня выслушав, она покачала головой.
— Эмир Юсуф так стар, что годится ей в прапрадеды. Абу уже знает о планах Азиза?
— Думаю, нет. Скорее всего, Азиз расскажет о них завтра на совете. Боюсь, Абу согласится, поскольку на первый взгляд брачный союз со столь могущественным человеком упрочит позиции Мишката. Но если вы сможете поговорить с ним до совета и предупредить об опасностях…
— И что мне сказать брату, если он спросит, откуда мне известно о планах Азиза? Указать на тебя? Но если Азиз узнает, что ты на него донес, ты станешь его заклятым врагом. Можешь представить, какие это будет иметь для тебя последствия? Ты к ним готов?
— Да, готов, если речь идет о спасении Айши и о ее счастье с Паладоном.
— Нет, так не пойдет, — Джанифа погрозила мне пальцем. — Ты слишком ценен. Тобой жертвовать нельзя. Дай-ка я подумаю. В гареме есть рабыня, Ясмин. Миленькая, хорошенькая… В последнее время Азиз часто с ней забавляется. Он-то полагает, что я ни о чем не знаю, но Ясмин мне все рассказывает. Обычно он предается с ней утехам во время дневного отдыха, то есть сейчас. При этом Азиз часто разговаривает во сне. Такая уж у него особенность.
— Я знаю, — понурил я голову.
— Откуда? — нахмурилась Джанифа. — Ах да, я и забыла. Так вот, я могу сказать, что узнала о планах Азиза от Ясмин, а она услышала, как Азиз сболтнул о браке Айши и Юсуфа во сне. Ну как?
— Но как же Ясмин? Азиз непременно ее накажет.
— Ну и что? — удивилась Джанифа. — Она же рабыня. Скорее всего, я смогу ее защитить. Ну, высекут ее — и это самое страшное, что с ней может случиться. И вообще, у Азиза наушников полный дворец, а мне своих соглядатаев, получается, иметь нельзя? Дождусь возвращения Ясмин и пойду к Абу. Где тебя потом искать?
— Если хотите, здесь. Я собирался завтра делать небольшую операцию, могу перенести ее на сегодня.
— А-а-а-а… Ты про этот жуткий фурункул на щеке Зубайды? Абу будет рад, если ты вернешь ей былую красоту, сейчас она ходит у него в любимицах. Непременно ему об этом расскажу. У него от этого улучшится настроение, и он станет покладистей.
Когда я уже собрался уходить, Джанифа остановила меня.
— Прошу тебя, Самуил, не рассчитывай на многое. Даже если мы сейчас расстроим планы Азиза, он все равно продолжит искать Айше мужа. — Она рассмеялась. — Видел бы ты себя со стороны! Как же у тебя вытянулось лицо! Не бойся. Мы и со следующим женихом справимся. Вчера нам удалось невозможное, так? Значит, нам под силу совершать это невозможное снова и снова.