– Я говорила, – объяснила Шана, – «папа, это спа-гет-ти, а не пас-кет-ти».
– После чего забавно морщила личико и говорила тихим строгим голосом, похожим на рычание: «Говори правильно!»
Марси расхохоталась. Все присоединились к ней.
– Ладно, ладно, мы отвлеклись, – сказал Чарли, размахивая расческой, чтобы привлечь к себе внимание. – Медведь! Итак, я варил спагетти, а на столе лежал длинный французский батон, который я собирался положить в духовку, и я схватил его и выбежал на улицу.
– Французский батон? – презрительно фыркнула Марей. – Вы собирались сражаться с медведем батоном?
– Я же не знал, что это медведь!
– Ну хорошо, хорошо, но я теперь представляю вас самураем с батоном…
Отец Шаны рассмеялся, и она тоже рассмеялась, потому что все воочию представили себе это.
– Итак, я выбегаю на улицу, – продолжал отец, – с мечом-батоном наготове, и застаю твою мать, забившуюся за мусорные баки, – у меня сперва мелькнула мысль, что она увидела ужа или большого паука, знаешь, с ярко-желтой спинкой, потому что они любят плести паутину прямо над мусорными баками, где постоянно кружат мухи. Вся эта живность пугала твою мать, она не из Пенсильтукки, как мы, она городская девочка… Итак, я подхожу, качаю головой, окликаю ее, думая, что она просто – сами знаете, городская девочка, вскидываю руки и говорю: «Ну что ты кричишь?» А она смотрит на меня выпученными глазами и без слов просто показывает. Показывает прямо мне за спину. Я по-прежнему думаю, что это какой-то пустяк, и поэтому быстро оборачиваюсь с мыслью: «Ну и какого черта я там увижу», и тут вдруг…
Слух Шаны зарегистрировал этот звук лишь потом: отдаленный хлопок, после которого голова отца дернулась, словно от затрещины.
Он недоуменно заморгал.
Его слова растворились в невнятных звуках.
В удивленном журчании.
У него больше не было нижней челюсти.
Вот она была на месте. А в следующее мгновение осталась лишь зияющая дыра, которую нижняя челюсть до этого прикрывала. Язык остался, болтающийся из стороны в сторону, ощупывая воздух. Отец выпучил глаза так, что они готовы были вылезти из орбит, и тут из него вырвался булькающий крик. Кровь брызнула ему на рубашку, и он вскинул руки, тщетно пытаясь схватить ту пустоту, где только что была половина его лица.
Бенджи услышал выстрел.
Ему не хотелось верить своим ушам…
Но затем он увидел в противоположном конце моста, в ста ярдах, красную маску там, где был подбородок Чарли Стюарта.
– Залезай в прицеп! – обернувшись к Сэди, сказал Бенджи. – Живо!
После чего побежал через мост к стаду.
Шана ничего не понимала.
Папа!..
– Ложись! – крикнула Марси, хватая ее за плечо и увлекая на землю.
Сквозь ноги Несси Шана увидела в противоположном конце моста доктора Рэя. Тот бежал к ним, лихорадочно размахивая руками.
Еще один раскат далекого грома. Одна из путниц, Долорес Ханрахан, пожилая женщина в одних трусиках и лифчике, дернула головой. Брызнул фонтанчик крови. Воздух вокруг нее задрожал сиянием, и она упала.
И тут разверзлась преисподняя.
Небо разорвал треск петард, воздух вспороли пули, по большей части умело находящие цели. Путники и пастухи стали падать один за другим на асфальт. Где-то заржала испуганная лошадь. Залились лаем собаки. В промежутках между выстрелами были слышны истошные гудки автомобильных клаксонов. Шана нашла щекой прохладный асфальт, сердце бешено колотило в висках, в груди. Паника прижимала девушку к земле. Отсюда хорошо было видно, кто лунатики, а кто пастухи, – лунатики продолжали неумолимо идти вперед, в то время как пастухи беспорядочно метались, разбегались в стороны или падали на землю.
Несси шла вперед. Через мост. Вела за собой остальных, не ведая куда.
Прямо под перекрестный огонь.
«По нам стреляют, – догадалась Шана. – Моего отца убили!»
Отец лежал на земле, дрыгая ногами, и у него из горла вырывался звук, похожий на завывание ветра в глубоком колодце. Шана подползла к нему, а тем временем Марси, разорвав свою толстовку, перевязала ему лицо – ткань моментально превратилась в пропитанную насквозь кровью губку. Красную, мокрую.
«Несси сейчас тоже убьют!»
Дыхание вырывалось у Шаны судорожными порывами. Скинув с плеч рюкзачок, она достала из него револьвер, который давным-давно дал ей Зиг.
Пит медленно тащился вперед, что на удивление было очень непросто – поддерживать скорость в пять миль в час было значительно сложнее, чем просто втопить педаль в пол, пуская «Зверя» вперед. Но Пит старался. Легкое нажатие на акселератор заставляло фургон ползти вперед со скоростью улитки. Пит размышлял о Лэндри, слушая ремастированный альбом «Возвращение к фантазии» группы «Юрай Хип». «В наши дни ее не ценят. "Лед Зеппелин" – да. "Пинк Флойд" – круто. "Аэросмит" – тоже неплохо, с фирменным визжащим вокалом Тайлера. Но "Хип"… Сейчас их даже не помнят, хотя песня "Колдун" – это как если б "Ху" поимели "Лед Зеппелин" в опиумной оргии после компьютерной игры "Драконы и подземелья". Ну а про композицию "Путешественник во времени", о боги, вообще нечего говорить…»
Натянув на голову наушники, Пит думал о Лэндри – романтическая ночь, в которой они вдвоем шли позади путников, перетекла в то, что они сбежали в темноту соснового бора и принялись трахаться, словно кролики. Затем Пит подумал про свою жену, про своих сына и дочь и, блин, в очередной раз убедился в том, что стыд и чувство вины являются патентованным средством борьбы с эрекцией. Если б отвращение к самому себе можно было продавать в виде таблеток, это стало бы эффективным противодействием тем (надо признать, счастливым) ублюдкам с каменно-твердыми членами, которые могут держаться четыре часа подряд.
И тут Пит увидел впереди…
По мосту навстречу бежал Бенджи Рэй, размахивая руками так, словно у него над головой кружился пчелиный рой, твою мать. Тут кто-то наткнулся прямо на «Зверя» – кажется, один из пастухов, вероятно Лонни Суит. Он что, в крови? Из шеи Суита хлестала струя крови. Черт возьми, что с ним произошло? Пит рассеянно взглянул в зеркало заднего вида и…
Увидел хаос.
Путники идут. Пастухи разбегаются в стороны. Пит сорвал с головы наушники, и грохот музыки «Юрай Хип» резко сменился звуками выстрелов и криками.
– Твою мать!..
Бенджи уже был на середине моста. Вдруг что-то ударило ему под ноги. Брызнул фонтанчик асфальтовой крошки.
Пуля.
– А, блин! Долбаный гребаный трахнутый блин!..
Пит надавил на педаль газа, подстегивая «Зверя» вперед.
Пистолет в руке показался очень тяжелым. Шана не знала, что будет с ним делать, – но она знала, что это все, чем она может защитить свою сестру. Отец больше не сможет это сделать. «Все будет хорошо, – заверила себя Шана. – Он выкарабкается. Осталась только ты. Шевелись!»
Но тут Марси навалилась на нее, вырывая револьвер у нее из руки.
– Нет! – прошипела она. – Нет!
– Он мне нужен! – воскликнула Шана, стараясь отобрать револьвер. Однако Марси держала его так, что она не могла достать.
– Ты не умеешь пользоваться огнестрельным оружием. Ты не знакома с тактикой. Смотри! – Она указала на разбросанные вокруг тела как пастухов, так и путников. – По нам ведут огонь с разных направлений. Стрелок не один; их как минимум двое. – Шана даже не обратила на это внимания – оглушенная происходящим, она просто не поняла, что происходит. – А может быть, и больше, не знаю. Но они, скорее всего, засели вон на тех холмах. Я иду туда.
– Нет, подожди, нет! Я пойду с тобой…
– Ты останешься здесь. Ты нужна своему отцу. Занеси его в фургон.
– Но Несси…
– Несси придется остаться одной. Остановить ее ты не можешь, так как она в этом случае взорвется. Остановить пулю ты тоже не сможешь. Убери своего отца отсюда!
– Хорошо, – испуганно кивнула Шана. – Хорошо.
С этими словами Марси поднялась на ноги и, низко пригибаясь, поспешила назад сквозь стадо. Шанин револьвер в ее массивной руке казался совсем крохотным.
Нога на педали газа, затем нога на педали тормоза. Взревев, «Зверь» рванул вперед и тотчас же резко затормозил, пойдя юзом по асфальту, остановившись всего в десяти шагах перед Бенджи.
– Залезай! – крикнул ему Пит. – Твою мать, залезай сюда скорее!
Бах! По правому переднему стеклу от центрального отверстия разбежалась паутина трещин – Пит скорее почувствовал пулю, чем увидел, как чувствуют пролетевшую над головой осу. Передняя левая дверь содрогнулась, получив изнутри удар кусочком свинца.
Дверь распахнулась, и в фургон запрыгнул Бенджи, ухитрившись каким-то образом ногой закрыть дверь за собой. Пит поднялся было, чтобы ему помочь, однако Бенджи весом своего тела увлек его вниз.
– Ложись!
– Твою мать, что происходит? – спросил Пит.
– По нам стреляют, – выдавил Бенджи.
– Ну это я и сам понял. Кто?
– А вот этого я не знаю. Откуда я могу знать, черт побери?
Еще одна пуля глухо ударила в бок фургона. Пит беззвучно крикнул – издал утробный лай страха.
– Проклятие, что мы будем делать?
– Не знаю. Нужно подумать. Думай!
– Стадо. Оно осталось без защиты, – сказал Пит и, если честно, сам поразился тому, что думает о ком-то другом, а не о себе, любимом. В этот самый момент, как он подумал, что мог бы – должен был бы! – сидеть за рулем этого старого раздолбанного драндулета и гнать что есть сил в Сан-Диего, чтобы наслаждаться там рыбными лепешками и «травкой», пока мир будет умирать. Однако он был здесь. Под перекрестным огнем. Размышляя о том, как спасти других людей – фу! – Что… что делают остальные машины?
Пит знал, что многие машины по дороге отстали – теперь в авангарде ехали «Зверь» Чарли и еще два жилых фургона плюс микроавтобус «Фольксваген». Замыкали процессию пара пикапов, пара легковушек и еще три жилых фургона, правильно? Один из которых был готов в любой момент развалиться.