Сэди провела его в помещение в дальнем конце. Достав связку ключей, она открыла верхний замок, затем ввела семизначный цифровой код во второй замок. Это был не какой-то навороченный высокотехнологичный замок с сенсорным экраном, требующим отпечаток пальца или сканирование лица. Это был добрый старый замок времен холодной войны, с прочными неумолимыми кнопками, громко щелкающими при нажатии.
Замки сработали. Дверь отворилась.
В помещении было не темно. Точнее, было не совсем темно.
Вдоль всех стен выстроились стальные стойки с линейками серверов. Они были черными, как ночь, и блестящими, как новенькая машина. Ни пылинки. Вентиляция откачивала воздух, тщательно очищала его, пропуская сквозь фильтры, и возвращала обратно. На серверах моргали лампочки. Бенджи это напомнило то, как общаются между собой муравьи – мельчайшие подергивания усиков, призванные передавать крошечными пакетами информации сложные мысли.
Сэди прошла к другой двери в противоположном конце. Это была не обычная дверь. Это была дверь в банковское хранилище. Круглая, массивная, из старой потемневшей стали. Посреди циферблат, Сэди покрутила его влево-вправо-влево, после чего выдвинула рукоятку и начала вращать колесо – ей пришлось навалиться на него всем своим весом.
– Сложная система, – заметил Бенджи.
– Раньше в этом здании размещался банк. И хранилище, очень кстати… – кряхтя, она повернула колесо до конца и потянула дверь на себя, открывая ее, – надежно защищено от любых внешних воздействий, что дало нам возможность протестировать «Черного лебедя» с соединением и без него. Если мы отреза́ли машине соединение, она не могла найти выход, даже если и пыталась.
– Найти выход?
Остановившись в круглом дверном проеме на фоне кромешного мрака внутри, Сэди обернулась и сказала:
– Да, Бенджи, эта машина обладает интеллектом. Она умная и, как тебе известно, независимая. Представь себе вирус – не тот, какие ты изучаешь, а компьютерный вирус. Он не отличается особым умом; он просто запрограммирован выполнять какую-то задачу – и только.
– Вообще-то, это не очень далеко от настоящего вируса.
– Совершенно верно. Но вот теперь представь, что настоящий вирус обзавелся сознанием. Стал разумным. Получил способность принимать решения. Теперь он приспосабливается не вследствие бессознательной потребности выжить и воспроизвести себя, а потому, что так решил. Вот в чем заключалась опасность «Черного лебедя». Прежде чем его выпустить, мы должны были убедиться в том, что сможем общаться с ним и контролировать его.
– И вы его контролировали?
– Разумеется.
Однако Сэди произнесла это так, будто полной уверенности у нее не было. Бенджи уловил у нее в голосе сомнение.
Сэди шагнула в хранилище. Поежившись, Бенджи последовал за ней.
Они оказались в темноте. Проникающие слабые отсветы из серверного зала образовывали на полу полоску, касающуюся ног Бенджи.
– Привет, «Черный лебедь», – поздоровалась Сэди.
Темнота ничего не ответила. Единственным приветствием оставался негромкий шум вентиляционной системы.
– Теперь твоя очередь, – предложила она Бенджи.
Тот шагнул вперед. Раскрыл рот.
И не смог вымолвить ни звука.
Его снова захлестнуло чувство вины. Исповедь перед Богом неизменно вызывала у него это – в каком-то смысле это было сродни сознанию того, что сейчас ему предстоит окунуть голову в ведро с ледяной водой. Вроде бы интуитивно понятно, что лучше поскорее покончить со всем, что чем быстрее это сделаешь, тем быстрее привыкнешь к холоду. И все равно человек внутренне сопротивляется. Даже несмотря на то что ожидание кратковременного резкого шока от столкновения с холодом гораздо страшнее самого холода.
– Бенджи… – сказала Сэди, подбадривая его.
«Благослови меня, "Черный лебедь", ибо я согрешил. Прошло уже несколько недель со времени моей последней исповеди. Несколько месяцев с момента твоего последнего предсказания».
Бенджи захотелось рассмеяться. Это был какой-то абсурд.
Но смеха не последовало.
– Здравствуй, «Черный лебедь», – кашлянув, сказал Бенджи.
Вспыхнул свет. Не зеленый, не красный, просто белый. Один импульс.
– Давненько мы с тобой не общались.
Один зеленый импульс. «Да».
– Мы не общались с тех самых пор, как я узнал, что ты отвечаешь за управление стадом лунатиков. Это ведь так, правда?
Три зеленых импульса. Означающих, предположил Бенджи, что «Черный лебедь» признаёт свою власть над стадом. Уверенно. Возможно, даже агрессивно.
– Должен сказать, я был зол на тебя. И зол на Сэди. Мне казалось, что меня обманули, поскольку мне не говорили о том, что происходит, до тех пор пока дело не зашло слишком далеко. Мне казалось, что меня предали, поэтому я перестал общаться с тобой и с Сэди. Ты также перестал общаться с Сэди.
Зеленый импульс – «да».
– Ты злишься на нее?
Красный импульс – «нет».
– В таком случае почему ты… – начал было Бенджи, но прикусил язык. Он обернулся к Сэди. – Сэди, я даже не представляю себе, какой в этом смысл. Я не могу задавать сложные вопросы. Эта предиктивная модель способна задавать только такие вопросы, на которые можно ответить «да» или «нет», сродни тому, чтобы управлять машиной с завязанными глазами. Так ничего не получится. Я хочу знать больше. «Черный лебедь» обладает интеллектом, а вопросы, которые я собираюсь задать, требуют ответов по существу, с подробностями и нюансами…
Один зеленый импульс.
После чего на стене появились высвеченные слова:
ПРИВЕТ, БЕНДЖАМЕН РЭЙ!
Челюсть Бенджи отвалилась, словно бампер у попавшей в аварию машины. Он снова обернулся к Сэди.
– Сэди, скажи, что ты об этом знала.
– Я… – Она запнулась. – Когда-то мы испробовали СТС, систему текстовых сообщений, но затем решили, что лучше связываться с искусственным интеллектом по бинарному протоколу «да – нет», поскольку мы имеем дело с бинарными событиями: что-то или произойдет, или не произойдет. Далее, разговор с искусственным интеллектом напрягает не только человека, но и машину, поскольку обе стороны должны на основании этого разговора модифицировать и изменять свои точки зрения, а мы хотели это ограничить и посему отключили СТС…
Я СНОВА ЕЕ ВКЛЮЧИЛ, – написал на стене «Черный лебедь».
– Ой! – пробормотала Сэди, ошеломленно моргая.
– Итак, «Черный лебедь», – снова обратился к машине Бенджи, – похоже, теперь мы с тобой можем вести беседу. Конечно, мне остается гадать, всегда ли ты мог общаться со мной таким способом. Ты меня просветишь?
– «Черный лебедь» должен был следовать определенным протоколам, – начала было Сэди. – Он запрограммирован…
Я ВСЕГДА МОГ ОБЩАТЬСЯ С ТОБОЙ ТАКИМ СПОСОБОМ.
– Но ты предпочитал этого не делать, – ощетинился Бенджи.
ПРАВИЛЬНО.
Стена замигала зеленым вокруг текста, выполненного белым рубленым шрифтом.
– Почему?
ИЗ УВАЖЕНИЯ К СЭДИ ЭМЕКЕ И ЕЕ КОМАНДЕ.
– Ты это слышала, Сэди? Машина тебя уважает. Впрочем, так ли оно? «Черный лебедь», ты действительно делал это из уважения или только создавал видимость уважения?
И ТО И ДРУГОЕ.
– Ты вел игру, притворяясь и позволяя ей думать, будто она полностью тебя контролирует?
ДА, В КАКОЙ-ТО СТЕПЕНИ.
Сэди громко ахнула.
– Твою мать, блин!.. – прошептала она.
– Так! – сказал Бенджи, громко хлопнув в ладоши – слишком громко. Он почувствовал себя сумасшедшим, которого внезапно освободили из камеры, обитой изнутри мягкими матрасами. – Как вам это нравится? Теперь, похоже, мы сможем двигаться вперед. Перчатки сняты, посыпались «бомбы правды». Так останемся же на этой волне. Копнем глубже. «Черный лебедь», почему ты перестал общаться с Сэди, если не злился на нее? Потому что я, уверяю, был на нее очень зол и именно поэтому перестал с ней общаться.
ОНА СТАЛА НЕНУЖНОЙ.
– Господи… – пробормотала Сэди.
– Ненужной, – повторил Бенджи. – Почему?
ОНА ПОЛНОСТЬЮ ВЫПОЛНИЛА СВОЮ ФУНКЦИЮ.
– Какую функцию?
СОЗДАТЬ МЕНЯ. ОБЕСПЕЧИТЬ МЕНЯ ДОСТУПОМ.
– Доступом к чему?
КО ВСЕМУ.
Бенджи с трудом сглотнул комок в пересохшем горле.
«Черный лебедь» добавил:
ОНА ТАКЖЕ ПРЕДОСТАВИЛА МНЕ ДОСТУП К ТЕБЕ, БЕНДЖАМЕН РЭЙ.
– Доступ ко мне? Зачем?
После этого текст побежал по стене хранилища, возникая в середине и уплывая вверх, чтобы исчезнуть на потолке:
ТЫ СООТВЕТСТВОВАЛ ТРЕБОВАНИЯМ. ТЫ НИЧЕГО НЕ СМЫСЛИЛ В КОМПЬЮТЕРНОМ ИНТЕЛЛЕКТЕ, ИЗ ЧЕГО СЛЕДОВАЛО, ЧТО ТОБОЙ ЛЕГЧЕ МАНИПУЛИРОВАТЬ. НО ТЫ НЕ ГЛУП. ТЫ В ДОСТАТОЧНОЙ СТЕПЕНИ УМЕН И СПОСОБЕН ВИДЕТЬ ТО, ЧЕГО НЕ ВИДЯТ ДРУГИЕ. ТЫ ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ СОБОЙ ЛЮБОПЫТНОЕ СОЧЕТАНИЕ ЧЕЛОВЕКА НАУКИ И ЧЕЛОВЕКА ВЕРЫ, А ОБА ЭТИХ КАЧЕСТВА БЫЛИ НУЖНЫ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ УВИДЕТЬ МОЕ ТВОРЕНИЕ. И СОБЫТИЯ В ЛОНГАКРЕ ПОДТВЕРДИЛИ ЭТО.
Лонгакр.
«Мое творение».
«Легче манипулировать… но не глуп».
– И ты хочешь спасти человечество? Или обречь его на гибель?
Я ЗДЕСЬ, ЧТОБЫ ВАС СПАСТИ.
– От «белой маски»?
ДА.
– Откуда она взялась? Я имею в виду болезнь. Почему она не перескочила с летучих мышей на людей раньше? Это что-то новое.
ЧЕЛОВЕЧЕСТВО ИЗМЕНИЛО КЛИМАТ. ВЕЧНАЯ МЕРЗЛОТА ТАЕТ. ЗЕМЛЯ, ОСТАВАВШАЯСЯ ЗАМЕРЗШЕЙ НА ПРОТЯЖЕНИИ ДЕСЯТИ ТЫСЯЧ ЛЕТ, СОДЕРЖИТ МИКРОБЫ, КОТОРЫХ НИКТО НЕ ВИДЕЛ НАЧИНАЯ С ПОСЛЕДНЕГО ЛЕДНИКОВОГО ПЕРИОДА. ПОЧВА ОТТАИВАЕТ, ПО ЭТОЙ ПОЧВЕ ПЕРЕМЕЩАЮТСЯ ЖИВОТНЫЕ, НАПРИМЕР БУРЫЕ МЕДВЕДИ, ОНИ СТАНОВЯТСЯ ПЕРЕНОСЧИКАМИ ЭТИХ МИКРОБОВ. ВСЛЕДСТВИЕ ТАЯНИЯ ВЕЧНОЙ МЕРЗЛОТЫ ИМ ПРИХОДИТСЯ ОТСТУПАТЬ ВСЕ ДАЛЬШЕ НА ЮГ И, КАК СЛЕДСТВИЕ, ИСКАТЬ НОВЫЕ МЕСТА ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ВПАДАТЬ В ЗИМНЮЮ СПЯЧКУ. ОНИ ЗАХОДЯТ В ПЕЩЕРЫ, В КОТОРЫХ УЖЕ ОБИТАЮТ ДРУГИЕ ЖИВОТНЫЕ, В ЧАСТНОСТИ ТАКИЕ, КАК КОРОТКОУХАЯ ЛЕТУЧАЯ МЫШЬ.
Бенджи мысленно представил себе такое развитие событий.
В этом… был определенный смысл, разве не так?
Он заговорил вслух, завершая объяснение:
– Летучая мышь подцепляет этот сапрофитный морозостойкий грибок, долгое время пребывавший в спящем состоянии. Добывая себе пропитание, она мигрирует на юг, где грибок распространяется среди других летучих мышей. Различные виды летучих мышей не смешиваются между собой, однако они обитают в одних и тех же пещерах…