– Шана, пожалуйста, я пойду с тобой!
– Нет. Предоставь это мне. – Шана взяла сестру за плечи. – Ты всегда была особенной. Ты умная. Умнее умной, и, наверное, есть слово для «умнее умной», однако я этого слова не знаю, потому что я… неумная. Папа отводил тебе особое место в своем сердце, место в мире, во Вселенной. Особое место специально для тебя. И он был прав. Ты особенная. Ты лучше меня.
Несси вытерла слезинку.
– Ты замечательная сестра.
– Ну вот мы и определились с эпитафией на моем могильном камне.
– Не говори такие вещи!
Шана поцеловала сестру в щеку.
– Я тебя люблю, моя маленькая сестренка.
– Я тоже тебя люблю, моя старшая сестра.
– Я пошла.
Шана направилась к двери, но Несси ее остановила.
– Ты полагаешь, что мама на самом деле не мама? И ей нельзя верить?
– Я не знаю. Но собираюсь это выяснить.
14 ОКТЯБРЯ
Дорога на Ниптон, граница штатов Калифорния и Невада
– Это плохая мысль, – сказал Арав.
Под маской его голос прозвучал глухо и гнусаво: этой маской он защищал не себя, а окружающих. Арав шел по пустой дороге, пересекающей пустыню. Небо кровоточило багровыми отсветами. Прозрачный воздух был наполнен прохладой.
– Это единственный выход, – сказал Бенджи, вынимая половину патронов 223-го калибра из коробки и заряжая карабин «Ругер-14», с которым он не умел обращаться. – «Белая маска» настигла нас. Сначала тебя, затем нас с Сэди. У нас подходят к концу запасы триаконозола. Я не знаю, удастся ли мне раздобыть еще, но Лас-Вегас – это лучший шанс найти действенную замену. Возможно, триаконозол есть в аптеках – препарат появился на рынке год назад для борьбы с калифорнийской лихорадкой, здесь она часто встречается. Но это означает, что я должен отправиться туда, где люди, где с наибольшей вероятностью можно найти этот препарат или его аналог.
– Да, понимаю, но вы не должны отправляться туда в одиночку.
– Оглянись вокруг, – сказал Бенджи, указывая на показавшееся на дороге шествие: стадо и пастухи. Теперь их было значительно меньше, чем прежде. Многие ночевали в прицепе ЦКПЗ, другие устраивались на ночлег в немногих оставшихся жилых фургонах и микроавтобусах, поочередно заступая на дежурство, всматриваясь в горизонт в ожидании нового нападения. Здесь, по крайней мере, горизонт был виден, и пока что все оставалось спокойно. Если кто-то вздумает приблизиться к колонне, его будет видно заранее.
– Пастухов сейчас всего двадцать семь человек, – продолжал Бенджи. – Мы не знаем, сколько из них уже больны, но если заразились мы с Сэди, остальные также скоро заразятся. Пусть лучше они остаются здесь, чтобы не было риска столкнуться с «белой маской» где-нибудь в безлюдной глуши. К тому же, если что-либо случится, нам будут нужны все люди. – Он не стал уточнять, что люди эти должны будут держать в руках карабины и пистолеты, готовые умереть за стадо. Потому что путники означали будущее. Путники означали спасение цивилизации.
Эта мысль не покидала Бенджи ни на минуту. Лунатикам предстояло стать последним бастионом человечества. Они не бесцельно слоняющиеся бродяги, жертвы какой-то болезни. Они – избранные. Они отобраны, чтобы выжить.
А пастухи здесь для того, чтобы их оберегать. Не чтобы направлять их, а чтобы идти вместе с ними…
И защищать их.
Какой переменой это явилось для Бенджи! Он плохо подходил для этой роли. На его месте должен был бы быть Робби Тейлор или Касси – от них не было никаких известий уже больше месяца, с тех пор как отключились вышки сотовой связи. (Да, у Бенджи был спутниковый телефон «Черного лебедя» и спутниковая связь по-прежнему функционировала, но кому он мог позвонить? Бенджи не знал больше ни одного номера спутниковой связи.) Он называл себя следователем, раскрывающим медицинские загадки, находящим ответы на вопросы патогенов и распространения инфекционных заболеваний. Ему никогда не приходилось обеспечивать безопасность тех, кому предстояло выжить. Он никогда не занимался защитными мерами. Он не умел ничего этого.
Однако сейчас он находился здесь. В каком-то смысле он также был избран. Отчасти «Черным лебедем». Отчасти причудами судьбы.
А может быть, к этому приложил руку и Бог. Что-то таинственное и непостижимое, бла-бла-бла… Но это ведь правда. Разве не так? Человек не может в полной мере постичь деяния бога. Вот в чем задача науки: измерять параметры божьего творения. Стремиться понять его сложную структуру.
К черту все это! Теперь это была уже не его задача. Вот его задача, и он ее выполняет.
– Вы должны быть там очень осторожны, – сказал Арав, когда Бенджи закинул карабин на плечо. – Здесь тихо, дорога пустынна. Однако неизвестно, что там. Вам могут встретиться люди Крила. Или ненормальные, чей рассудок поражен «белой маской».
– Я человек осторожный, Арав. Так что не беспокойся.
– Если ничего не имеете против, я все-таки буду беспокоиться.
– Да, и мне тоже неспокойно, – улыбнулся Бенджи. – Но я решил в кои-то веки попытаться изобразить браваду, посмотреть, что из этого получится.
– У вас получилось очень убедительно.
– Спасибо.
Они обнялись.
А когда Бенджи обернулся, у него за спиной стояла Сэди.
Он понял, что она плакала – на щеках оставались размазанные подтеки слез. Сэди постаралась это скрыть, с вызовом скрестив руки на груди.
– Один ты не можешь ехать, – сказала она.
– Сэди, – устало промолвил Бенджи, – мы с тобой уже говорили об этом, а сейчас и с Аравом прошлись по той же теме…
– Я имею в виду не себя. И не Арава. А «Черного лебедя».
– Что?
– С тобой отправится «Черный лебедь».
– Не очень хорошая мысль.
– Как ты сам только что сказал Араву, это единственный выход. Ничего другого я не допущу, любимый.
Бенджи вздрогнул, услышав это слово. «Любимый». Пусть весь мир вокруг погибал и рушился – это слово заставило его воспрянуть духом.
– Если ты не подчинишься мне, – продолжала Сэди, – я не подчинюсь тебе. И последую за тобой, нравится тебе это или нет. Ты хочешь, чтобы я осталась? Я останусь, но только – только если ты возьмешь с собой «Черного лебедя».
– Нет никаких оснований…
– Оснований тысяча, и самых веских. Тебе понадобятся карты. Тебе понадобится информация. Твои потребности будут постоянно меняться. В то время как наши… относительно постоянны. Мы идем. Мы защищаемся. Конечная цель нам известна. Стадо неспособно гибко откликаться на угрозы – лунатики настроены танцевать в строго заданном ритме.
Бенджи вынужден был признать, что Сэди права.
«Любимая…»
– Чудесно. – Он ткнул в нее пальцем. – А ты умеешь добиваться своего.
– Исключительно из лучших побуждений.
Сэди поцеловала его. Долго и страстно.
Бенджи снова попрощался – с Аравом, с Сэди и с остальными пастухами. Он объяснил, в чем дело: болезнь нашла их, и он постарается найти лекарства в Лас-Вегасе. После чего закинул на плечо карабин и взял ключи от микроавтобуса, который использовался не в качестве транспортного средства, а как передвижной склад; его прицепили к одному из жилых фургонов. Сейчас микроавтобус разгрузили, оставив Бенджи лишь самое необходимое – немного еды и воду в бутылках. Сев за руль, Бенджи тронулся в путь.
Уже начинало смеркаться. Впереди темной лентой уходила к горизонту дорога.
14 ОКТЯБРЯ
Инсбрук, штат Миссури
– Это плохая мысль, – сказал Мэттью. – Мне она не нравится.
Он посмотрел на себя в зеркало заднего вида «Лексуса». Взяв с земли грязь, размял ее в руках, превращая в сырую краску. После чего старательно вымазал себе щеки и лоб, словно нанес боевую раскраску. Впрочем, свободного пространства у него на лице теперь оставалось мало, поскольку там выросла жесткими клочками борода. Она здорово изменила его внешность.
По словам Отом, именно это и требовалось.
– Ты хочешь найти Бо? – спросила она. Мэттью мог и не отвечать на этот вопрос. – В таком случае вот что нужно делать. Он наш сын. Мы за него в ответе.
Мэттью внимательно изучил себя в зеркало. Борода, грязь… Он с трудом узнал себя.
– Я не спорю. Просто хочется понять, нельзя ли было придумать более стратегический план.
Развернув мужа лицом к себе, Отом пригвоздила его своим взглядом.
– Кто знает, Мэттью, сколько времени еще осталось? Сейчас курортная зона Инсбрука бурлит. Если Бо в этих краях, он должен быть там. Я хочу, чтобы ты это понял. И принял решение. Наша с тобой жизнь получилась очень сумбурной. Мы все время двигались в разные стороны. И это… сделало нас мягкими. Но дальше так нельзя. Если ты не хочешь, это сделаю я…
– Нет! – решительно перебил ее Мэттью. – Ты права. Я иду.
Повернувшись к зеркалу, он еще раз осмотрел себя.
– Не знаю, хорошо ли я соответствую этой роли, – сказал пастор. – Волосы всклокочены, борода неухоженная, лицо грязное – но я все равно не похож на них.
– У тебя нет чернил, – вдруг заявила Отом.
– Что?
– Чернил. Татуировок. Все люди Стоувера – они помечены.
Она была права. Татуировок у Мэттью не было. А они ему нужны. И сейчас не время словно по волшебству достать татуировку из ниоткуда. А несколькими штрихами маркера этих людей не проведешь.
– У меня идея! – радостно воскликнула Отом.
– Я тебя внимательно слушаю.
Через пятнадцать минут, распалив газовую горелку, она подошла к Мэттью с дымящимся ключом, закопченным в пламени, горячим.
– Стой спокойно, – строго сказала Отом.
Поморщившись, Мэттью дернулся прочь от своей правой руки, словно можно было на какое-то время отделить ее. Происходящее напомнило ему то, как он сидел в бункере Озарка, прикованный цепью. Как его мучили и истязали. Мэттью снова ощутил на себе вес тела верзилы, выдавливающий воздух у него из легких. Он напомнил себе, что ему нужно держаться, и запихнул воспоминания поглубже, стиснув зубы, чтобы не чувствовать то, что он чувствовал.
«Это Отом. Она жива. Она не собирается тебя мучить.