Окна первого этажа также были зарешечены.
Отыскав звонок, Бенджи ткнул кнопку. Казалось, это не произвело абсолютно никакого эффекта. Однако электричество в здании есть. В окне ведь горел свет? И это был не слабый отсвет фонарика, а что-то значительно ярче – настольная лампа или даже верхний свет.
«В таком случае попробуем сделать по старинке». (И Бенджи мысленно ответил, что нужно привыкать действовать по старинке, учитывая то, что грядет.)
Он постучал в дверь.
Простой стук. Не «постричься и побрить»[136]. Ничего игривого, но в то же время и не слишком настойчиво.
Ничего.
Бенджи постучал снова.
По-прежнему ничего.
Он задумался над тем, что делать дальше. Ему нужно попасть в это здание – но как? Крыша плоская, и, возможно, оттуда есть путь внутрь. Можно ли будет пролезть через вентиляционную трубу? Такое вообще возможно? В кино это получалось очень даже возможно – вспомнить хотя бы Джона Макклейна, ползущего по вентиляционной шахте, однако Бенджи подозревал, что это лишь кинематографическая вольность и в действительности ни один воздуховод не был испробован на этот предмет. Если это не вариант, тогда что? Разбить окно, попытаться найти что-нибудь, чтобы отогнуть решетку? Или, быть может…
В здании вспыхнул яркий свет, обжигая Бенджи глаза. Он видел лишь ослепительную белизну с пляшущими черными пятнами, пока его зрение привыкало – точнее, так и не смогло привыкнуть. Бенджи поднял обе руки, закрывая лицо, какое-то мгновение гадая, не получит ли он сейчас в грудь пару пуль, которые прискорбно быстро оборвут его миссию.
Он вздрогнул, услышав, как ожил хриплым трескучим женским голосом домофон:
– Ты кто такой?
– Я… меня зовут Бенджамен Рэй, я работаю в…
– Нажми кнопку, болван! Я тебя не слышу.
Кнопка. Точно. Бенджи снова ткнул пальцем в кнопку – на этот раз зажглась зеленая лампочка, указывая на то, что женщина включила систему, – и сказал:
– Я доктор Бенджи Рэй из ЦКПЗ, работаю в Службе изучения эпидемий. Я надеялся, что меня впустят внутрь.
– Нет. Уходите!
Яркий свет исчез, оставив только кружащиеся в поле зрения точки. Лампочка на домофоне снова погасла.
Бенджи нажал на кнопку, но лампочка не зажглась. Он постучал опять, уже более настойчиво. Тук-тук-тук-тук. Ему не хотелось повышать голос и привлекать к себе внимание, но какой у него оставался выбор?
– Пожалуйста! – что есть силы крикнул Бенджи. – Мне нужна ваша помощь! Это очень серьезно!
И опять ему в глаза ударил яркий свет, ослепляя его. Затем треск домофона:
– В чем дело?
В самый последний момент вспомнив нажать кнопку, Бенджи заговорил снова:
– У вас есть экспериментальное противогрибковое средство. От калифорнийской лихорадки. Оно еще не прошло клинические испытания.
Треск, шипение.
– Вы имеете в виду 1342-й?
– Да! Да, совершенно верно, именно этот препарат мне и нужен.
– Мне нужно удостовериться, что вы тот, за кого себя выдаете.
– У меня нет…
«Так, подождите, у меня есть документы». Бенджи так и не выбросил их: они лежали у него в бумажнике. Достав бумажник, он вытащил удостоверение, чем-то напоминающее полицейский значок. Свидетельствующее о том, что он действительно работает в СИЭ ЦКПЗ.
Свет погас.
Щелкнул отпирающийся замок, и этот звук вызвал вздох облегчения, вырвавшийся у Бенджи из легких. Когда его зрение освоилось в темноте, он разглядел женщину с широкими бедрами и маленькими руками, на голове черные кудри. Достав связку ключей, женщина отперла решетку и с грохотом сдвинула ее в сторону.
– Заходите, заходите! – Торопливо махнув рукой, она буквально схватила Бенджи за шиворот, втащила его внутрь, снова задвинула решетку и заперла ее. – Вам повезло, что вы живы.
– Я бы сказал, всем нам повезло, что мы на данный момент еще живы.
– Нет! – раздраженно возразила женщина. – Я имею в виду не это; я говорила про то, что живы здесь.
Она зажгла фонарик, освещая именно то, что и ожидал увидеть Бенджи: вестибюль, мраморные полы, посредине большой фонтан, неработающий, высокие тропические растения в кадках и стойка администратора у стены, отделанной деревянными рейками и плитками из стекла и полированного никеля. Современно и стильно, хотя излишне вычурно.
– Что вы имели в виду под «живы здесь»?
– Я имела в виду то, что вы черный, а я коричневая. Таким, как мы, здесь… не рады.
– Не понимаю.
– Комендантского часа в Лас-Вегасе нет, в отличие от других городов, но они здесь. Эти chingados[137] из ДАВ, со своими здоровенными автоматическими винтовками и жуткой татуировкой. Свастика и все такое. Люди Крила. Если они увидят такого, как мы с вами, то, возможно, сделают так, чтобы мы исчезли. Проходите сюда. Продолжим разговор в другом месте; я дам вам поесть, попить.
Когда они проходили мимо стойки администратора, луч фонарика скользнул по фотографиям в рамках. На одной Бенджи узнал стоящую перед ним женщину. Наверное, можно было не спрашивать, чем она здесь занималась. Сидела за стойкой.
Они подошли к закрытой двери, и женщина приложила магнитную карточку к считывающему устройству – щелкнул замок, женщина отпустила карточку, и та на подпружиненном шнурке вернулась к ней на бедро.
Они оказались в коридоре, их шаги гулко звучали на мраморном полу.
– Извините, мне неловко, – сказал Бенджи. – Я доктор Рэй, а вы…
– Розали Стивенс.
– Рад с вами познакомиться.
– Угу. Вот комната отдыха, здесь можно поговорить.
Розали Стивенс повернула налево, проводя Бенджи в обычную комнату отдыха. Щелкнув выключателем, она залила помещение подмигивающим люминесцентным светом. Смотреть тут было не на что – ни намека на показную роскошь вестибюля. Бежевый ковролин, бежевые стены, белые шкафы и стол. Холодильник, микроволновка, тостер, кофеварка. Стандартный набор.
Когда Розали обернулась к Бенджи, тот увидел, что она больна. Красный нос, натертый постоянными бумажными носовыми платками. И белая короста в уголках глаз. Болезнь еще не успела сильно продвинуться, но, определенно, к этому моменту она уже сказалась на когнитивных функциях Розали.
– Да, я больна, – подтвердила та, перехватив его взгляд. – У вас с этим какие-либо проблемы? Вы без маски, из чего я сделала вывод, что вы или храбрец, или дурак, или сами больны.
– Я тоже болен.
– «Белая маска». Стервозная болезнь. – Шмыгнув носом, Розали пожала плечами. – У меня есть вода в бутылках, могу предложить вам парочку. Или, если хотите, могу сварить кофе.
Последние слова буквально ударили Бенджи в нёбо. У него свело челюсть от мысли отведать кофе. Поразительно, как нечто такое обыденное вдруг превратилось в экзотику. И тут его оглушила сокрушительная мысль: с кофе покончено. Здесь его не выращивают. Климат не позволяет. А если мир будет и дальше увядать, никто не сможет привозить кофе сюда. И даже выращивать его. Потому что не останется никого, чтобы возить и выращивать.
В голове у Бенджи возникла безумная мысль: «Почему-то от того, что исчезнет кофе, на душе тяжелее, чем от того, что исчезнет все человечество».
– От кофе не откажусь, – с готовностью согласился Бенджи. Возможно, чересчур жадно.
– Я и сама выпью. Все равно спать я предпочитаю днем, – сказала Розали. – Хотя становится просто невыносимо жарко, твою мать. Кондиционер я не включаю.
– Вы… спите здесь?
– Да, – подтвердила Розали, хватая упаковку молотого кофе и бутылку с водой. – У меня в одном из кабинетов надувной матрас. Просто райская жизнь!
– А дома у вас здесь нет?
– Есть.
Но по тому, что Розали больше ничего не добавила, Бенджи понял, что нужно остановиться на этом.
Открыв шкафчик, Розали принялась шарить внутри – шуршание пластиковых пакетов и бумажной упаковки. Из кофеварки тонкой струйкой полился кофе. Розали достала несколько пакетиков чипсов и дешевую грудинку в нарезке, какая продается на заправках.
– Вот и все, что я могу вам предложить, – сказала она.
– Премного благодарен.
Вскрыв пакетик чипсов, Бенджи начал есть. Розали отправила себе в рот горсть орешков ассорти из банки.
– Так что такого в 1342-м? – хрустя орешками, спросила она. – Зачем он вам понадобился?
Бенджи поймал себя на том, что не может ответить. Год назад его ни за что не поймали бы врасплох поедающим чипсы, однако сейчас они казались ему божественной пищей. Соленые, хрустящие… Ему захотелось на них жениться. Захотелось наполнить ими до краев ванну и погрузиться в них. Розали смущенно кашлянула, и это вывело Бенджи из мечтаний, порожденных чипсами.
– Я полагаю, что ККИ может использоваться в качестве средства борьбы с «белой маской».
Розали застыла.
– Так думают в ЦКПЗ?
– Нет, только я один, – поколебавшись, признался Бенджи.
– Значит, в ЦКПЗ не согласны с вашей оценкой?
– К сожалению, у ЦКПЗ вообще нет никакого мнения на этот счет. Я не могу даже сказать, в каком состоянии там сейчас дела.
Бенджи знал, что ЦКПЗ, как никакое другое ведомство, сознаёт, насколько ценной и уязвимой является человеческая жизнь; там есть бункеры и убежища для собственных сотрудников и высших должностных лиц государства. В то же время «белая маска» развивается медленно. У Бенджи не было возможности выяснить, живы ли Касси, Мартин и остальные, однако с высокой долей вероятности можно было предположить, что они уже заразились.
– Так, значит, речь идет не о спасении мира? – спросила Розали.
– По крайней мере, не в настоящий момент. – Бенджи предпочел не говорить о том, что в действительности в каком-то смысле дело обстояло именно так: защита путников и пастухов косвенно означала сохранение остатков цивилизации. – На самом деле «белая маска» с нами уже несколько месяцев и лишь сейчас подходит к конечной стадии. Что означает, что и мы, как биологический вид, также потенциально подходим к конечной стадии. Не думаю, что в настоящий момент остались возможности резко нарастить выпуск 1342-го, чтобы спасти мир, как вы выразились. Инфраструктура разрушена. С распределением препарата возникнут огромные сложности. А организовать новое производство практически невозможно.