– Ладно, – постарался как можно небрежнее произнести Пит, – рано или поздно мы это выясним, потому что, как однажды любезно указала поэтесса Эмили, «Раз к Смерти я не шла – она ко мне явилась в дом»[141].
– Ты спрашивал у меня про Гомера, а теперь сам заводишь разговор об Эмили Дикинсон[142]? Блин! Если б я сейчас не был таким сопливым, как рукав дошкольника, я бы поцеловал тебя в твои поганые губы. Где ты изучал поэзию?
– У меня был поэтический этап, – объяснил Пит. – Такое наступает рано или поздно, когда пишешь тексты песен. – Он облизнул губы. – Твою мать, весь этот гнетущий бред убивает мое желание «встать и пойти». – Он потянулся к ключу зажигания.
– Подожди! – остановил его руку Лэндри.
– Чего еще ждать? – спросил Пит.
– Подожди, мы не можем ехать.
– Это еще почему, твою мать?
– Я хочу, чтобы ты хорошенько подумал. Мы собираемся ехать через весь этот проклятый апокалипсис, чтобы повидаться с твоей семьей. Я болен…
– Так, дружок, заканчивай эти жалобные нюни, иначе я вызову полицию и заткну их сам. Я понимаю, что ты чувствуешь себя неважно, но идти на попятную нам нельзя.
Шмыгнув носом, Лэндри нахмурился – а его хмурый взгляд был страшным оружием.
– Нет, болван, ты меня не понял. Ты говорил, что твои жена и дети укрылись в каком-то… бункере для богатых. Возможно, они здоровы.
– Да, будем надеяться, они здоровы, черт побери, и…
Ой!
Ой!
Должно быть, Лэндри увидел выражение лица Пита, потому что он сказал:
– Вот теперь ты понял.
– Мы можем их заразить.
– По крайней мере, заразить их могу я, потому что я болен.
– Да, и это означает, что и я тоже болен.
– Этого мы еще не знаем.
– Если зараза у тебя, она и у меня. Давай просто остановимся на этом, хорошо? Твою мать! Твою мать! Я не смогу повидаться со своими детьми!
Лэндри подался к нему.
– Ты не… – Он выразительно крутанул пальцем вокруг головы. – Полная задница. Но ты пока что еще не болен. Я заразен, а ты – нет. Возможно, ты еще успеешь. Если только не будешь напрасно терять время.
– Если мы не будем напрасно терять время.
– О нет, нет, нет! – Лэндри щелкнул языком. – Ты. Я никуда не еду.
– Но…
– Ты у нас мужественный Тарзан, а я – больной задохлик. Договорились?
Пит помимо воли рассмеялся.
– И что я должен сделать? Просто распахнуть дверь и дать тебе пинка под зад, вышвырнув на снег, после чего как ни в чем не бывало поехать дальше?
– Нет, я уже думал над этим. Я изучил карту. Ты отвезешь меня к шоссе номер пятьдесят и высадишь на пересечении с пятьсот пятидесятым. А дальше я уже сам пешочком.
– Куда именно?
– ВУрэй.
– Твою мать, что такого в этом Урэе?
– Дзинь-дзинь, туда придет стадо.
– Нет… да, это я знаю… я хочу сказать, что такого там сейчас?
– Люди. – Лэндри пожал плечами. – Что-нибудь. Ничего. Я не знаю. Но могу прийти туда и что-нибудь подготовить к приходу лунатиков. Разведать, что к чему, выяснить, что происходит…
– Нет, нет, засунь себе это в задницу!
– Сам себе суй туда, рок-звезда.
– Главное нерушимое правило – не разрушать группу! – вскипел Пит.
– Свою группу ты разрушал каждый день своей долбаной жизни.
– Да, но сейчас я стараюсь измениться.
– Так меняйся! Отправляйся к своей семье. Будь с ней. Обрети спокойствие. А потом возвращайся ко мне, с близкими или без них. Найдешь меня в Урэе. Не могу сказать, привезешь ты свою семью или нет, но сам ты приедешь.
У Пита спутались мысли. Он всерьез задумался над словами Лэндри. Если честно, до сих пор он не предполагал возвращаться вот так – но, опять же, он вообще старался об этом не думать. Наверное, это было глупо – заявиться к своей семье вместе с любовником-гомиком в надежде на то, что остаток дней в этом рушащемся мире они проживут вместе. Однако в глубине души, под многими слоями циничных мозолей, Пит, пожалуй, оставался романтичным глупцом – или, по крайней мере, просто обычным глупцом, – и сейчас он приходил к выводу, что вся эта долбаная затея была абсолютно дурацкой.
– Пешком ты не пойдешь. Я тебя отвезу.
– У тебя нет времени, рок-звезда, ты и так живешь в долг. Высадишь меня там, где я сказал, и поедешь к своим.
– Лэндри…
– Заткнись! Дело решено, и не спорь.
Пит собрался с духом.
– Я тебя люблю.
– Да, да, и я тебя тоже люблю. А теперь педаль в пол, рок-звезда! Мне предстоит долгий путь пешком, а тебя ждет чертовски долгий путь на машине.
70Единственный способ выйти – это пройти насквозь
Мы осушили политическое болото и очистили нашу страну от заразы иностранцев, дураков и демонов. Мы одержали победу в Священной расовой войне и сожгли дотла СОП[143]. Хант мертва, а Крил воцарился на престоле. Присоединяйтесь к новой нации под Белым Богом в Инсбруке, штат Миссури!
15 ОКТЯБРЯ
Инсбрук, штат Миссури
Два столкнувшихся мира.
С одной стороны – бассейны, поля для гольфа, коттеджи. Великолепный ландшафтный дизайн, озера с ухоженными берегами и рощицы деревьев, озаренных пламенем осенних красок. С другой стороны – боевики ДАВ: люди в камуфляже, автоматические винтовки, армейские грузовики, бронетранспортеры и лжесолдаты, запускающие беспилотники над обширной курортной зоной. Издалека доносятся звуки учебной стрельбы. В другой стороне – сотрясающий землю грохот взрывов. Рядом музыка в стиле кантри. Повсюду американские флаги. И другие флаги: Гадсденовский флаг с непокорной змеей, флаг Конфедерации, теперь уже без претензий на то, что он лишь символ прав штатов и гордости южан, и знамя ДАВ с молотком, мечом и змеей.
Все это напоминало Мэттью одно: поместье Озарка Стоувера в Индиане. Все то же самое, только в других масштабах, полное оружия, эволюционировавшее в свою самую страшную форму: озера и танки, гольф и винтовки, расизм и революция.
Мэттью бродил по территории, стараясь изо всех сил не быть похожим на заблудшего ягненка. Хотя, наверное, это не имело значения, поскольку никто не обращал на него ни малейшего внимания. Что уже само по себе являлось категорическим приговором этому месту: вот он, белый мужчина в камуфляже с всклокоченной бородой, разгуливает с пистолетом на поясе. Мэттью выглядел здесь своим. Никто даже не задерживал на нем взгляда.
Однако проникнуть сюда явилось для него настоящим испытанием. На дороге Мэттью встретился пикап, едущий со стороны Сент-Луиса, груженный различными припасами – в основном бутылями с питьевой водой, но также громоздкими пакетами с бакалеей. Увидев приближающуюся машину, Мэттью вышел на дорогу, размахивая руками, стараясь изобразить из себя друга. Пикап остановился, и высунувшийся мужчина с длинным худым лицом и заоблачными скулами махнул пистолетом, спрашивая у пастора, что ему нужно.
– Я направляюсь в лагерь, – сказал Мэттью. – Вы не могли бы меня подбросить? – Рассудив, что лучшая ложь – это та, которая максимально близка к правде, он добавил: – Мой сын – один из ближайших помощников Стоувера, вот и я решил присоединиться.
Мужчина смерил его взглядом.
– Как зовут твоего сына?
– Бо.
– Бо, Бо, Бо… – задумчиво повторил мужчина, роясь в памяти. – Кажется, я его знаю. Но, по-моему, он говорил, что его отец…
Как оказалось, эта ложь была слишком близка к правде. Мэттью понял, что нужно соображать и действовать очень быстро.
– А приятеля вашего как зовут? – перебил он, переводя взгляд вглубь кабины, на пассажирское место.
Этого отвлекающего маневра оказалось достаточно.
– Что? – спросил водитель, оборачиваясь.
Не теряя ни мгновения, Мэттью выхватил пистолет и выстрелил ему в затылок. Все произошло быстро, настолько быстро, что реальность его поступка была подобна свету погасшей звезды, обгоняющему внезапно образовавшуюся пустоту. Мэттью потребовалось какое-то время, чтобы понять, что он сделал, после чего он долго стоял на трясущихся ногах.
Мэттью не знал этого мужчину. Может быть, тот был плохим человеком, может быть, и не таким уж ужасным. Мэттью постарался убедить себя в том, что, кем бы ни был водитель, он являлся соучастником того, что готовил здесь Стоувер под бдительным присмотром Крила.
Однако Мэттью не мог пошевелиться. Он по-прежнему сжимал в руке пистолет. У него в ушах по-прежнему стоял гул выстрела. Неизвестный мужчина по-прежнему лежал распростертый на сиденье. Мертвый, окровавленный. Капельки крови забрызгали лобовое стекло.
О нет! Кровь на лобовом стекле. Красноречивый знак для всех, кто будет проезжать мимо.
Это заставило Мэттью очнуться. Подскочив к двери, он стащил с убитого жилетку и вытер ею кровь. Вдалеке показалась другая машина, и Мэттью поспешно забрался за руль, буквально усевшись на ноги убитого водителя. Подъехавшая машина, лимузин «Линкольн», остановилась рядом. Стекло опустилось, открывая добродушного пожилого мужчину в коричневом пиджаке.
– Всё в порядке, приятель? – Перегнувшись через соседнее сиденье, из окна высунулся мужчина, шевеля седыми усами.
– Ага. Да, просто замечательно. – Мэттью издал смешок – он получился нервным. Мэттью резко оборвал его, отчего получилось только еще хуже.
– Почему ты остановился? Ты ведь направляешься в Инсбрук, правильно?
– Да, в Инсбрук. Я… э… – Мэттью с трудом сглотнул комок в горле. – Никому не говорите, но я потерял бутыль с водой. Парень на складе плохо их привязал, одна выскользнула и… – Он пожал плечами. – Дешевый пластик. Разбилась, как яйцо, блин!
– Проклятье, ничего хорошего в этом нет.
– Да знаю. Мне просто ужасно неловко.