Бенджи протянул Даву руку. Тот, кряхтя, встал. По лицу снова потекла кровь, ему пришлось прикрыть глаз. Даже седые усы промокли от крови – стали похожи на тропу в снегу, где волк зарезал свою добычу.
– Нужно доставить тебя обратно в город. Я наложу швы.
– К черту швы! У нас получилось?
– Ты о чем?
– О камнях, док. У нас получилось?
Бенджи начисто забыл о том, чем они здесь занимались. Он обернулся. К этому времени ветер с гор полностью рассеял дым.
Заряды динамита проделали в склоне горы воронки, завалив дорогу непреодолимыми камнями.
– Получилось, – сказал Бенджи, возбужденный даже этим небольшим успехом.
– В таком случае моя кровь, по крайней мере, пролилась не напрасно. Моя мать всегда так говорила. Я приходил к ней весь в крови после какой-нибудь очередной глупости, а она спрашивала: «Надеюсь, ты хоть получил что-нибудь за это?» Имея в виду, что кровь была ценой, которую я заплатил ради какой-то цели. И если я говорил, что получил, мать заключала: «Кровь пролилась не напрасно», и на том все заканчивалось.
Они спустились по заросшему кустарником склону назад на дорогу.
– Ну а если ты ничего не получал за свою кровь?
– В таком случае мать со смехом называла меня глупцом и советовала в следующий раз позаботиться о том, чтобы я получил что-нибудь за пролитую кровь и потраченное время.
– Похоже, твоя мать была женщина строгая.
– Строже не бывает, Бенджи.
Напоследок они еще раз полюбовались своей работой – каменный ливень сделал дорогу непроходимой для любого транспорта. Даже мотоциклу придется чертовски потрудиться, лавируя в этом поле каменных осколков. Удовлетворившись, они направились обратно в город. Половина лица Дава покрылась маской спекшейся крови.
– Надо было бы отойти подальше, – проворчал он.
– Да, теперь это очеви…
У Бенджи ожила рация. Это был голос Марьям Макгоран.
– Бенджи, возвращайтесь быстрее! У нас проблема, в северной части города. Прием.
– Веселье никогда не кончается, да?
– Похоже на то.
Арав стоял, приложив к плечу ружье «Ремингтон-870» 12-го калибра. Заряженное дробью оружие запросто могло продырявить человеку все жизненно важные органы после одного торопливого нажатия на спусковой крючок. Судя по дерганому поведению парня, Бенджи понял, что тот полностью отключился от окружающего мира. Арав постоянно водил стволом из стороны в сторону, направляя его то на одну цель, то на другую: все это были жители Урэя и пастухи.
Бенджи медленно приблизился, держа руки поднятыми вверх. Арав развернулся к нему лицом, оставив всех остальных у себя за спиной. Позади стоял школьный автобус – тот самый, который перегораживал северную дорогу, когда стадо и пастухи только входили в город несколько дней назад. Горожане уже расставили за ним несколько легковушек, в несколько рядов, развернув их под разными углами, чтобы между ними нельзя было проехать.
Однако тот небольшой успех, который был одержан здесь, в настоящий момент серьезно подрывал Арав. Теперь он направил ружье на Бенджи.
Их разделяла всего сотня шагов.
Несмотря на холод, Арав вспотел. Его дыхание вырывалось маленькими отчаянными облачками пара. Руки у него тряслись, зажатое в них ружье слабо позвякивало.
– Арав! – окликнул Бенджи.
– Отойди назад. Отойди назад!
Бенджи не стал отступать назад, но остановился.
Мельком оглянувшись назад, он увидел, что Дав положил руку на кобуру на ремне. Также там была Марьям. Она стояла у заднего бампера автобуса с карабином на плече, ствол опущен к земле. Однако Бенджи успел заметить, как Марьям медленно поднимает карабин – вверх, вверх. «Сейчас начнется перестрелка».
– Никто не сделает тебе ничего плохого, – сказал Бенджи, чувствуя на плече верх собственного карабина. У него не было ни малейшего желания им воспользоваться. Он убеждал себя в том, что ни за что им не воспользуется. Араву уже и так здорово досталось. Он пастух. Им нужно защищать своих, даже в подобной ситуации.
Однако тоненький голосок в подсознании у Бенджи спросил: «А что, если выбора не будет?» Арав уже болен. И, как и с болезнью Альцгеймера, настанет момент, когда рассудок будет полностью потерян – четкие пути в головном мозге, ведущие к рациональному мышлению, превратятся в запутанный лабиринт.
– Назад. Назад!
– Ты меня узнаёшь? – тихим, спокойным голосом произнес Бенджи.
– Я… ты…
Лицо Арава выдало внутреннюю борьбу. Он отчаянно сражался со своей собственной памятью. Пытаясь в ней разобраться. Бенджи знал, что парень принимает риталин, но, похоже, препарат уже перестал оказывать эффективное действие.
Бенджи сделал шаг вперед. Арав крепче вжал приклад в плечо, глядя вдоль длинного черного ствола.
Дав достал пистолет.
– Не надо, мальчик!
Теперь Арав направил ружье на Дава, уставившись на него широко раскрытыми немигающими глазами. В них стекли со лба струйки соленого пота, и Арав вздрогнул. Бенджи показалось, что его сердце пропустило удар – малейшее движение могло привести к тому, что парень нажмет на спусковой крючок. Если он уже дослал патрон в патронник, это нажатие пошлет заряд свинцовой дроби в Бенджи или в Дава.
– Дав, – сказал Бенджи, – всё в порядке, опусти пистолет.
– Склонен с тобой не согласиться, – медленно и раздельно произнес Дав.
– Это не Дикий Запад.
– Если он болен, как дикий зверь, может быть, следует его усмирить.
Не этим ли занимался здесь Дав? Усмирял своих соседей. Если так, это какой-то гротеск. Однако…
Бенджи поспешил прогнать прочь подобные мысли. В настоящий момент это не имело значения.
Стоящая с другой стороны от него Марьям медленно подняла карабин.
– Нет! – рявкнул Бенджи.
Громко, слишком громко, достаточно для того, чтобы снова привлечь внимание Арава. Ствол опять дернулся в сторону Бенджи, и тот услышал звук выстрела, почувствовал, как холодный свинец ударяет его в грудь – бах!..
«Это лишь игра воображения. Ничего такого не произошло». Бенджи продолжал стоять, по-прежнему живой и невредимый. Ружье не выстрелило.
– Арав, возможно, меня ты не помнишь, но помнишь ли ты Шану?
Наконец! У Арава в глазах мелькнула искорка здравого смысла. Он заколебался. Ствол ружья опустился – самую чуточку.
Быть может, его рассудок еще не превратился в запутанный лабиринт. Бенджи практически не имел опыта непосредственного контакта с болезнью Альцгеймера, однако он знал, что те, кто ухаживает за страдающими этим заболеванием, находят способ с ними общаться. Иногда посредством музыки, иногда посредством художественного творчества, иногда помогает контакт с любимым питомцем. Иногда для этого просто нужно найти то или того, что или кого любит больной, и открыть при помощи этого эмоциональные ворота.
– Шана… – произнес Арав, и голос его внезапно стал тихим.
– Ты ведь просто защищаешь Шану, так? – спросил Бенджи.
Марьям прильнула к прицелу карабина.
Дав держал пистолет в вытянутой руке, наблюдая за происходящим одним глазом – другой был закрыт коркой его собственной спекшейся крови.
– Да, – подтвердил Арав.
– И мы тоже ее защищаем. Я Бенджи. Доктор Бенджамен Рэй. Мы с тобой вместе работали в ЦКПЗ. – «Когда ЦКПЗ еще существовал». – В настоящий момент мы собираемся защитить этот город от нападения плохих людей. Мы помогаем жителям этого замечательного города возвести баррикаду на пути плохих людей. Я не принадлежу к этим плохим людям. Я твой друг. Мы все твои друзья, Арав.
– Арав… – Парень произнес свое имя так, словно слышал его впервые в жизни. Но затем повторил, как будто вспомнив его. – Арав. Арав. Арав. Арав. – И наконец: – Бенджи.
Бенджи все равно что увидел, как ветер прогнал с моря туман, снова открывая береговую линию, луну, звезды. К Араву вернулась ясность мысли. Посмотрев на зажатое в руках ружье, он поспешно поднял его дулом к небу, отнимая приклад от плеча.
Быстро подойдя к Араву, Бенджи разоружил его. Он облегченно вздохнул. Все было кончено.
Вот только на самом деле это было только начало. Для всех них.
Ночь в Урэе
Нападения не было. В городе царила тишина. Огней практически не было, если не считать нескольких освещенных окон, ярко горящих в непроницаемой темноте гор. Бенджи сидел в своем номере в «Бомонте» и смотрел в окно на Главную улицу. Сэди лежала на кровати и отдыхала. Бенджи понимал, что ему нужно последовать ее примеру, но он чувствовал себя выжатым, опустошенным, словно все его защитные механизмы были снесены прочь.
Ему не давали покоя самые разные вопросы. Долго ли еще здесь будет электричество? Когда сюда нагрянут Озарк Стоувер и его боевики? Долго ли еще Арав сможет отступать от края обрыва? И когда Сэди потеряет рассудок из-за болезни? Когда болезнь поразит его самого? Пока что у него симптомов еще практически не было, но у Сэди «белая маска» прогрессировала, пусть и медленно, но неотвратимо.
Ответов у Бенджи не было. Одни только страшные вопросы.
Не в силах заснуть, он взял телефон «Черного лебедя», вышел в коридор и спустился вниз. И сразу же почувствовал, что в фойе кто-то есть.
Это был Арав.
Парень также выглядел выжатым и опустошенным. Казалось, силы оставили его. Арав сидел в кресле, и на какое-то мгновение Бенджи показалось, будто он видит нормального гостя в нормальном фойе гостиницы – который просто коротает здесь время: или ждет, когда за ним заедет такси, а может быть, надеется встретить какого-нибудь знакомого, чтобы выпить вместе с ним кофе.
Увидев приближающегося Бенджи, Арав указал на дверь сбоку.
– Там книжный магазин. Вы это знали?
– Не знал, – ответил Бенджи, и это была правда.
– Из магазина в соседнем здании есть выход сюда в фойе, – объяснил Арав, и впервые за последнее время голос его прозвучал так, как звучал тогда, когда все еще было нормально. – По мне, это просто идеальная гостиница. Гостиница, из которой можно попасть прямо в книжный магазин. Это прямо-таки рай. Быть может, это и есть рай…