«Он попытается убить этих людей».
Бенджи захромал вперед, протискиваясь сквозь толпу так быстро, как только мог, не обращая внимания на боль. Чей-то локоть вонзился ему в грудь, отбрасывая его назад, – это было все равно что бороться с течением.
Кто-то вскрикнул. Должно быть, увидев пистолет.
Бенджи закричал, проталкиваясь вперед, опасаясь, что он опоздает, что этот человек уже прицелился и вот-вот раздастся выстрел – и кому достанется пуля? Одному из путников? Кому-то из пастухов? Одному из людей Бенджи?
Вот он! Вынырнув из толпы, Бенджи увидел, как неизвестный пятится назад, направив пистолет на путников…
Словно из ниоткуда появилась здоровенная тень. Подобная несущемуся вперед быку, но только это был человек. И этот человек, эта женщина, налетела на убийцу одним огромным кулаком. Но это был не просто грубый натиск: женщина развернула своего противника, словно волчок.
И тут прогремел выстрел.
«Он хочет убить сияние!»
Этот человек был врагом ангелов – вот кто они такие, осознала Марси, и это озарение наполнило ее рассудок теплой, ласковой водой. Это ангелы…
Что однозначно ставило неизвестного на сторону зла.
Марси налетела на него, врезалась в него, развернула его, словно пугало на шесте. Протянув руку, стиснула убийце запястье, прижимая его к пояснице. Неизвестный протестующе закряхтел, пытаясь вырваться, но Марси была сильная, очень сильная, и она собрала все свои силы, о которых, черт побери, успела уже позабыть…
Она накрыла руку убийцы своей.
Дурачок ни хрена не смыслил в том, как нужно обращаться с оружием. Он достал пистолет, уже держа палец на спусковом крючке.
Что, как выяснилось, идеально подходило для того, чтобы выстрелить в себя.
Палец Марси опустился на палец убийцы, надавил на него.
Бабах!
Пистолет выстрелил, и у неизвестного подогнулась нога, поскольку пуля глубоко вошла в мягкие ткани левой ягодицы, опустившись вниз в бедро. Убийца рухнул на землю, и Марси выпустила пистолет. Убийца закричал. Толпа тоже закричала, бросаясь врассыпную. Всех охватила паника, и Марси захотелось замахать руками и закричать: «Нет, нет, всё в порядке, я все исправила, ангелы теперь в полной безопасности». Но никто не стал бы ее слушать, поскольку никто из этих бедных глупцов не видел сияние. На Марси налетел кто-то, полицейский, и она ударилась головой об асфальт, успев подумать: «Пожалуйста, только не ломайте меня еще сильнее, пожалуйста…»
Затем она ощутила во рту вкус собственной крови, и все померкло.
И в этом мраке с Марси осталось только сияние.
22Просто задавая вопросы
Я так много кем хочу стать. Я хочу все сделать и увидеть все! Папа говорит, что мне нужно выбрать что-нибудь одно и сосредоточиться на этом. Шана говорит, что мне повезло, так как у меня есть выбор, потому что у нее самой выбора нет (однако это неправда, и она это знает, и на тот случай, если она читает эти строки, – ЭЙ, СЕСТРЕНКА, ПРЕКРАТИ ЧИТАТЬ МОЙ ДНЕВНИК, НАХАЛКА!). Но я хочу заниматься всем. Плавать с аквалангом! Оперировать головной мозг! Рисовать акварелями! Я хочу быть сомелье и изучать биологию обитателей морских глубин, я хочу стать сенатором и… ух, я не могу выбрать что-либо одно, ну почему у меня только одна жизнь и я обречена заниматься чем-то одним? ГЛУПО, ГЛУПО, ГЛУПО <3
20 ИЮНЯ
Уолдрон, штат Индиана
Полицейский участок не представлял собой ничего примечательного. Стены из газобетонных блоков, два металлических письменных стола, столик дежурного. Бенджи стоял в углу с начальником полиции Линцером, с чья жесткая щетка усиков белела, как свежевыпавший снег.
– Значит, она не представляет для нас никакой опасности? – спросил Бенджи, не отрывая взгляда от женщины, сидящей в противоположном конце помещения за одним из столов следователей. Морщась от боли, женщина озиралась по сторонам полуприкрытыми глазами. Даже на расстоянии Бенджи была видна под коротким ежиком топография грубых швов на ее раскроенном черепе.
– Опасность? Нет. Об этом не может быть и речи. Вероятно, Марселла Рейес своими действиями спасла кому-то жизнь. Пистолет не ее, он принадлежал тому типу, которого она схватила, – по ее словам, она увидела его в толпе и у нее не было времени окликать его и звать на помощь. Когда он вытащил пистолет, она решила действовать. Схватила его за руку. Этот тип – его зовут Хэл Генри – прострелил себе задницу. Пуля задела бедренную артерию. Его состояние в настоящий момент критическое.
Бенджи протер глаза. Он устал. Чертовски устал.
– Этот человек… Генри… мне сказали, он из… местного ополчения.
– Не надо делать скоропалительных выводов, мистер Рэй…
– Доктор Рэй.
– Доктор Рэй. Ополченцы – это просто патриоты. А Генри действовал сам по себе – волк-одиночка, первосортное дерьмо, понабравшийся разных мыслей.
– То есть вы хотите сказать, что брошенная бутылка никак не была связана со стрельбой?
Какое-то время Линцер молчал.
– Давайте вы не будете вмешиваться в нашу работу, – наконец произнес он ледяным тоном, – а мы будем счастливы предоставить вам заниматься своей.
Бенджи насторожился – он прекрасно знал, что значит быть в Америке негром, столкнувшимся с белым полицейским. Вроде бы все против расизма – до тех пор, пока не становятся оголтелыми расистами. А это означает, что от человека с черной кожей следует ожидать худшего. И его нужно оскорбить, арестовать, быть может, даже всадить пулю ему в спину. Да, возможно, Линцер прав, возможно, тот тип действовал сам по себе. Но он как-то быстро отбросил альтернативную версию – слишком быстро. Кажется, Бенджи недавно попадался на глаза доклад ФБР, в котором говорилось о том, что в последние годы белые расисты наводнили правоохранительные органы. Будет ли удивительным, если выяснится, что Линцер не только возглавляет полицию этого крошечного городка, затерявшегося в глуши Индианы, но и играет видную роль в местном ополчении?
Однако в конечном счете какая тут разница? Бенджи не собирался вступать в борьбу с системным расизмом, ни сейчас, ни когда бы то ни было, и ему нужно было выполнять свою работу. Стадо двигалось вперед без него вот уже несколько часов, и, к счастью, паника, охватившая Уолдрон, не привела к катастрофе. После выстрела толпа бросилась врассыпную, и несколько человек пострадали, однако удалось обойтись без серьезных травм. Пастухи, надо отдать им должное, остались со стадом – как узнал позже Бенджи, многие встали перед лунатиками, защищая их от пуль, которые могли предназначаться для них.
Пастухи защищают стадо от волков…
– Мисс Рейес служила в полиции здесь?
– Нет, нет, она из Индианаполиса.
И тут у Бенджи пискнул телефон. Сообщение от Сэди:
Надеюсь, у тебя всё в порядке. Видела Уолдрон.
Бенджи быстро набрал ответ:
Я ОК, скоро позвоню.
– Что с ней произошло? – спросил он. – Я имею в виду травму.
– С головой? На нее напали. Вероятно, не заглянула за угол, не знаю… Пока она занималась одним преступником, второй набросился на нее сзади и раскроил ей череп бейсбольной битой. После того как она упала, этот подонок – накачанный метамфетамином, насколько мне известно, – продолжал ее метелить.
– Ужасно! – Бенджи поежился.
Пришло новое сообщение от Сэди:
Ты должен срочно поговорить со Стюартами. Есть инфа.
Так-так, это еще что такое?
Оторвавшись от телефона, Бенджи поднял взгляд на Линцера.
– Я могу поговорить с мисс Рейес?
– Как вам угодно, мистер Рэй.
– Благодарю вас, мистер Линцер.
Раз полицейский упорно отказывается обращаться к нему «доктор», он не станет называть его «начальником полиции». Уважение – это улица с двусторонним движением.
Не сказав больше ни слова Линцеру, Бенджи пересек комнату и, пододвинув стул, подсел к Марселле Рейес. Та оторвала голову от сплетенных рук и уставилась на него мутными, усталыми глазами.
– Кто вы такой? – спросила она, и голос ее прозвучал скрежещущим стоном.
– Я доктор Бенджи Рэй, из ЦКПЗ.
– А.
– Похоже, вам не очень хорошо. Мне сказали, что у вас в голове… пластина, титановая. Это так?
– Две пластины. Одна на макушке, и еще за правым ухом. У меня было… э… внутримозговое кровотечение. Послушайте, я просто хочу… – У нее раздулись ноздри. – Я просто хочу уйти отсюда.
– Вы ранены? Я могу вызвать «скорую помощь»…
– Нет. Все дело просто во… – Застонав, Марселла Рейес уселась ровнее. – Во мне.
– В таком случае, полагаю, ничего не мешает вам уйти.
– Я хочу пойти с вами.
– Куда? – огляделся по сторонам Бенджи.
Марселла постаралась усесться поудобнее. Было видно, что ей плохо. Ее лицо стало серьезным, словно пуля снайпера.
– С вами, – стиснув зубы, процедила она. – С ангелами. Сияющими ангелами.
Внезапно Бенджи испугался, что эта женщина все-таки представляет опасность, что бы там ни говорил начальник полиции. Неужели в игру вступила еще и шизофрения? Бейсбольная бита нарушила работу головного мозга?
– Я вас не совсем понимаю.
– Сияние, – сказала Марселла, и у нее в глазах блеснули слезы. – Я чувствую исходящее от них сияние. Теплое и мягкое. Как от ангелов.
– Вы верите в бога? Вы христианка?
– Нет. Нельзя сказать, что верю. Наверное, я агностик.
– Но вы верите в то, что толпа лунатиков – это на самом деле ангелы?
Марси сглотнула комок в горле.
– Другого объяснения у меня нет.
– Они не ангелы, – сказал Бенджи. – Они простые люди. Пораженные… чем-то, чем именно – я не знаю. Они не спустились с неба, Марселла; они вышли из своих домов. Ушли с работы, вышли из парков – пришли отовсюду. Они не небесные создания. – До Бенджи уже доходили разговоры о том, что все это было как-то связано с Большой кометой, пролетевшей в небе месяц назад, – кометой Сакамото. – Они такие же, как и мы с вами. Мы пытаемся им помочь, понять, чем все это вызвано.