Мэттью опешил.
– Спасибо, ребята, я вам очень признателен. – Он смутился, поймав себя на том, что обратился словом «ребята» к Гиббонсу. Тот был с ним одних лет, а то и старше. Угрюмо посмотрев на пастора своими черными глазами, он молча кивнул и поставил козлы на землю.
– Вы скоро уезжаете? – спросил Тай.
– Уезжаю куда?
– На барбекю.
Барбекю.
О нет!..
Сегодня ведь как раз тот самый день. Стоувер устраивал барбекю – он сказал, что делает так каждый год, в субботу перед Четвертым июля. Большой праздник, и в этом году он пригласил Мэттью, Отом и Бо…
Вот где Отом! И наверняка она прихватила с собой Бо.
– Да! – Мэттью истово кивнул. – Точно, барбекю. Я выезжаю где-то через час.
Он украдкой взглянул на часы: не было еще и двенадцати часов, так что он не опоздает.
Стоувер сказал одеться без особых изысков, поэтому Мэттью, надев джинсы и простую сорочку без галстука, направился в гараж.
Наверняка Отом забрала «Хонду», чтобы поехать к Стоуверу. Мэттью почувствовал обиду, сильную обиду – дела у него вдруг резко пошли хорошо, очень хорошо, а жена, похоже, не собирается делить с ним эту радость… Он подозревал, что свою роль в этом играла ее депрессия – демон, как он представлял себе это, – однако легче ему от этого не было. Оставалось только надеяться, что Отом одумается и найдет какое-нибудь новое лекарство – или молитву, – которые ей помогут.
Мэттью взял пикап, старенькую серебристую «Тойоту», которой было уже больше десяти лет. Чтобы добраться до Стоувера, он воспользовался навигатором, – ему еще не приходилось бывать у него, и вообще он редко ездил в ту сторону. Дом Стоувера и двор, куда тот свозил утиль, находились в Ико-Лейк, куда по прямой было миль пятнадцать.
В той стороне поля, рассеченные ровными квадратами, заканчивались, и дороги становились извилистыми – они огибали небольшие рощи и пруды. Местность была заросшая, неухоженная. Плющ увивал брошенное сельскохозяйственное оборудование, в густых кустах рыскали еноты. По пути Мэтью встретилось множество американских флагов, а также немало надписей «Не наступай на меня» и флагов Конфедерации.
Навигатор показал, что цель прямо впереди.
И действительно, Мэттью увидел простой знак: два деревянных столба и закрепленный между ними алюминиевый щит. На щите простыми черными буквами было написано: «ВТОРСЫРЬЕ И УТИЛЬ СТОУВЕРА». Дальше, среди беспорядочно растущих деревьев, петляла дорожка, усыпанная щебенкой. С дороги не было видно ни дома, ни двора.
И проезд был закрыт. Дорожку перегораживали ворота. Запертые на цепь.
«Так, и что дальше?» – остановившись перед ними, подумал Мэттью.
Тут из высокой травы у ворот вышел человек – парень в наглухо застегнутой клетчатой рубашке и ковбойской шляпе, сдвинутой на затылок.
– Вы на барбекю? – помахав рукой, спросил он.
Мэттью опустил стекло.
– Да, если меня здесь ждут.
– Вы проповедник?
– Да, я пастор.
– В таком случае проезжайте.
Парень отпер навесной замок, скреплявший цепь, и распахнул ворота.
Помахав рукой, Мэттью проехал вперед. Парень закрыл ворота и с лязгом запер их на цепь.
Дорога к дому оказалась длинной – по крайней мере, длиннее, чем ожидал Мэттью. Он вел пикап мимо рощ старых деревьев и старых ржавых сельскохозяйственных машин. Сквозь заросли были видны жилые прицепы разных размеров, на фоне зелени кажущиеся обветшалыми надгробиями. Во все стороны расходились колеи. Мэттью проехал мимо пруда, мимо помостов для охоты на оленей и множества табличек, запрещающих проход, в том числе нескольких: «К черту собаку, берегитесь хозяина!»
Наконец показалась развилка – одна деревянная табличка указывала на запад, на «СБОР УТИЛЯ», другая на восток – на «ДОМ». Мэттью свернул в сторону дома.
Еще какое-то время пикап трясся и подпрыгивал на ухабах, затем Мэттью испытал шок…
Дорога стала ровной. Замощенной. Не асфальтом, а темными каменными плитами.
И лес впереди расступился.
На вершине холма стоял массивный дом – внебрачное дитя охотничьего домика и сельского особняка. Многочисленные комнаты, высокие окна, прорезанные в бревенчатых стенах, большая красная дверь строго посредине строения в альпийском стиле с остроконечной крышей. А вокруг со всех сторон – ухоженная лужайка с порхающими бабочками. Мэттью проехал мимо восьмиугольной деревянной беседки с видом на пруд и фонтан. В беседке играли в войну дети, вооружившись палками вместо сабель и ружей.
На круглой площадке перед крыльцом к пикапу подошел молодой парень в брюках защитного цвета и красной рубашке и попросил ключи от машины. «Слуга», – сообразил ошеломленный Мэттью. У Озарка Стоувера есть слуга, который отгоняет на стоянку машины гостей.
«Будь я проклят!..»
Все это время Мэттью считал Стоувера бедняком. На самом деле бедняком был он. У него нет такого дома. И никогда не будет.
Впрочем, действительно ли не будет?
Мэттью направился, полагаясь на свой нос. Запах дыма от углей и аромат жареного мяса увлекли его, словно рыбу, заглотившую крючок. За домом участок словно взрывался, расширяясь во все стороны, – Мэттью увидел гольфмобили и просторную веранду, а за ней длинный навес, под которым выстроились столы и стулья, коптильню, гриль, бассейн, летний домик, ручей…
И людей.
«Вот это да! – подумал пастор. – Сколько же их здесь?»
Такое сборище ему видеть еще не доводилось, и сам он точно не соберет ничего подобного. Сотни людей самых различных степеней небрежного веселья. Они толпились со стаканами и тарелками в руках, снующие между ними официанты быстро и ловко обносили их напитками и закусками. У Мэттью в руке вдруг словно сама собой появились тарелка с едой и бутылка пива, холодного и освежающего.
Однако его охватила знакомая тревога. Она уходила корнями еще в то время, когда он учился в старших классах школы, – стеснение, вызванное тем, что он входит в зал, полный незнакомых людей. Он бессилен и не знает, как ему себя вести. Все эти люди связаны межу собой, болтают, смеются и спорят, а он… ну, а он здесь посторонний, чужой. Он проник сюда обманом, его здесь не ждут, ему здесь не рады. Страх этот был абсурдным, поскольку работа Мэттью заключалась как раз в том, чтобы выступать перед людьми, – но это было совершенно другое. Там у него была сила – сила, данная ему самим Богом. Здесь же у него не было ничего.
И вдруг все мгновенно переменилось. При его приближении люди начали оборачиваться. У них зажигались глаза.
Не успел Мэттью опомниться, как его окружила толпа. Каждый стремился пожать ему руку, сказать несколько слов. И не успевали одни отойти, как на смену им уже приходили новые.
Мэттью никак не ожидал ничего подобного. Он не знал, кто соберется на устроенное Озарком Стоувером барбекю, но определенно не ожидал встретить здесь шерифов, сенаторов штата, руководителей местных компаний, журналистов и даже знаменитостей вроде автогонщиков и бейсболистов. Мэттью был счастлив выше крыши, встречаясь со всеми этими людьми, – счастлив вдвойне, потому что и они, похоже, также были счастливы выше крыши познакомиться с ним.
И все они хотели поговорить о лунатиках. Одни подходили к нему с выпученными от любопытства глазами. Другие относились к происходящему легкомысленно. Были те, кто говорил, что нужно путников посадить на карантин, изолировать их от общества или, как зловещим тоном заявил один сенатор штата, «разобраться с ними».
Мэттью смог вырваться только где-то через час; пальцы у него были липкие от жира, во рту стоял горьковатый цитрусовый привкус пива. Наконец у него появилась возможность спросить, где ему найти Озарка Стоувера. Те, к кому он обращался, этого не знали, но наконец он нашел человека, согласившегося ему помочь, – добродушного дядюшку по имени Роджер Грин, обучавшего егерей для департамента природных ресурсов.
– Прислушайтесь внимательнее, – сказал Грин, – и вы его услышите.
Мэттью недоуменно нахмурился, но сказал:
– Хорошо, я попробую.
Он обернулся, прислушался и…
Вдалеке, перекрывая шум толпы…
– Слышу! – обрадовался Мэттью. – Это петарды?
– Стрельбище. Стоувер на огневом рубеже, решил немного пострелять. Я как раз собирался взять гольфмобиль и отправиться туда. Не желаете присоединиться ко мне?
– О, даже не знаю… мне не хотелось бы ему мешать…
– Он будет рад вас видеть, – уверенно заявил Грин. – Поехали!
– Как вы познакомились с Оззи? – спросил Грин по дороге на стрельбище.
Большие, толстые колеса гольфмобиля легко катились по корням и рытвинам, изобилующим на тропинке, которая петляла между деревьями и пересекала канавы.
– Мой сын с этой зимы работает у него, – объяснил Мэттью.
– Ваш сын – это Бо?
– Он самый.
– Хороший парень, – сказал Грин.
Мэттью попытался проникнуть в скрытый смысл этих слов – Грин не сказал «толковый парень», не сказал «отличный парень». Просто «хороший парень». «Мэтт, у тебя мания преследования».
– С Оззи не очень просто иметь дело, да? – продолжал Грин.
– Это точно, у него есть характер.
Впереди перед гольфмобилем из кустов выскочили две белохвостых куропатки и с криками скрылись в зарослях на противоположной стороне тропинки.
– Надеюсь, вы ведете себя осторожно, – сказал Грин.
– Прошу прощения? Я вас не совсем понял.
Грин резко затормозил. У Мэттью голова дернулась вперед.
Здесь звуки выстрелов звучали громко – до стрельбища оставалось совсем недалеко. Выстрелы звучали один за другим – бах-бах-бах-бах-бах.
– Я просто хочу сказать, что Оззи человек серьезный. И для того чтобы с ним поладить, нужно тоже быть серьезным. Нельзя делать все наполовину. Нельзя поиграть чуток и бросить. Общение с Оззи – это как супружеская жизнь. В каком-то смысле даже глубже. Это все равно что могила – вы меня понимаете?
– Ваши слова подозрительно похожи на предостережение. Разве мистер Стоувер не ваш друг?