Как свиней. Бенджи предположил, что это довольно беззастенчивый кивок в сторону церкви. По всем признакам Крил был не в ладах с религией, хотя и пытался представить себя добрым христианином ради того, чтобы получить голоса избирателей и пожертвования. Здесь, похоже, он опирался на притчу из Евангелия от Матфея о том, как Иисус изгнал легион бесов, вселив их в свиней, – после чего стадо бросилось с крутизны в море и погибло в воде.
– Карантин не поможет, – решительно заявила Касси.
– И никому нет до этого никакого дела, – возразил Вейланд. – Ну же. Никому не нужны работоспособные версии. В конечном счете людям требуется человек, который может дать ответ. В настоящий момент у Крила есть ответ, каким бы грубым и жестоким он ни был. А Хант ведет себя так, словно у нее ответа нет, – она сидит сложа руки. Это потому, что она ведет политическую игру? Возможно. Потому, что ситуация сложная и требует тщательно проработанной стратегии? Возможно. Скорее всего, верно и то и другое. Имеет ли это какое-нибудь значение? Не имеет, твою мать.
– То есть тут все дело в политике? – спросил Бенджи. – Сегодня канун Дня независимости. Вы собираетесь провернуть эту махинацию в праздник?
– Махинация?.. Только послушайте, что вы говорите! Доктор Рэй, простите, но политика на первом месте всегда и во всем. Не будьте наивным! Политика тащит автобус вперед. Говорит, куда ехать, кого сажать, сбивать ли детей, переходящих улицу. А то, что завтра праздник, означает, что мы попадем в выпуски новостей сегодня вечером, тем самым дав людям возможность почувствовать в выходной некоторое облегчение. Дайте им хоть какую-то радость, пока они будут набивать рты сосисками в тесте, заливая их пивом. Вот главная составляющая политики: давать людям радость.
«Не делать то, что нужно, – подумал Бенджи, – а просто давать радость». Даже если от этого в конечном счете будет только хуже. Его злило то, что этот человек с таким пренебрежением рассуждал об американцах. Набивать рты сосисками в тесте. Заливать их пивом. Вейланд видел в них скот, который нужно вести за кольцо в носу.
И снова вера Бенджи в систему пошатнулась.
– И что теперь? – спросила Касси.
Вейланд подался вперед.
– Сколько сейчас времени? Полдень? Полагаю, президент подстроит так, чтобы ее заявление попало в вечерние новости. В настоящий момент она встречается с Флоресом и Соулсом, обсуждая детали. – Под Соулсом он имел в виду Уолтера Соулса, министра внутренней безопасности. – Насколько я понимаю – и это была моя рекомендация, – СИЭ отстранят от дела.
– Мы хотим, по крайней мере, вернуть РВБ, – возразила Лоретта. – Робби Тейлор сейчас в Африке, но его можно вернуть…
– ЦКПЗ сделал свой выстрел, – не дал ей договорить Вейланд. – Я не собираюсь предоставлять вам еще один. Вы можете обратиться к кому-нибудь еще, но я вам этого не советую.
Лоретта не скрывала своего недовольства. Бенджи хотелось, чтобы она зарычала, взбесилась, бросилась на решетку – показала себя «непоколебимой силой», каковой всегда была. Однако какой бы непоколебимой ни была ее репутация, это никак не влияло на то, что она должна была выполнять свою работу, и работа эта находилась всецело во власти начальства, которое далеко не всегда обладало необходимыми знаниями и опытом.
– Вот что я могу вам предложить, – продолжал Вейланд. – Мы проконсультируемся с вами по вопросу о карантине. В остальном сопровождать стадо в дальнейшем будут только военные – национальная гвардия и армия, – а пастухов удалят и не будут подпускать близко, поскольку их присутствие является дестабилизирующим фактором…
– Почему военные? – вмешалась Сэди. – Почему не полиция? Нас уже сопровождает полиция штата…
– Потому что путники постоянно пересекают границы штатов, – объяснил Бенджи, опережая Вейланда. – Я прав?
– В самую точку, Банджо, – кивнул тот. – К тому же тут будут нужны солдаты. Полицейские… послушайте, мы взаимодействуем с полицией, но в наши дни в ней слишком много тех, кто готов стрелять по любому поводу. А военные – это скала. Профессионалы. Эти ребята побывали в Фаллудже и Кандагаре. Они справятся.
– Вы совершаете огромную ошибку! – возразил Бенджи. – Это создает опасный прецедент того, как мы в будущем станем решать проблемы эпидемий и заболеваний…
– К счастью для нас, на заболевание это не похоже. В противном случае промедление Хант в вопросе передачи дела нам означало бы то, что у нас уже была бы полномасштабная эпидемия поноса, птичьего гриппа или чего там еще. – Вейланд вздохнул. – Я вас понимаю. Вы считаете, что во всем виноват я. Я это ценю. Никто не хочет быть на моем месте. Никто не хочет быть тем козлом, кому приходится принимать непростые решения.
Бенджи был совсем не уверен в этом. На его взгляд, Вейланд чувствовал себя на своем месте очень удобно. Был рад быть тем самым козлом.
– Взгляните на все вот с какой стороны, – продолжал Вейланд. – Каждый из нас – это молоток, ищущий свой гвоздь. Мы принадлежим к разным ведомствам, у каждого своя работа, свои навыки – вы изучаете болезни, так что для вас это болезнь. Но моя работа – защищать родину от внутренних и внешних угроз. Ну а эти путники? Они представляют угрозу. Быть может, они этого не хотят. Но их больше нет, они испарились, стерты. – Он зажал глаз ладонью. – Их здесь больше нет. А вместо них есть что-то такое, чего мы не понимаем. Что-то такое, что нельзя разрезать, чему нельзя пустить кровь. Что-то такое, что вылетает, как пробка, если нажать посильнее. Что произойдет, если все они разом взорвутся? И насколько разрастется стадо к тому моменту, когда это случится? День за днем к этому шествию мумий присоединяются десятки новых – как долго, по-вашему, это будет продолжаться? Еще сто человек? Триста? Пятьсот? Тысяча? А может быть, это будет продолжаться до бесконечности и путники станут как население небольшого города, они перекроют дороги, заблокируют движение, готовые в любой момент взорваться, словно бетонобойная бомба из человеческой плоти? Люди хотят каких-либо действий. И вот наконец Хант решила действовать.
– Это не оружие, – заявил Бенджи. – Это люди!
– Террористы тоже люди. Диктаторы, деспоты и вражеские солдаты – все они тоже люди, приятель. И при этом смертельно опасные.
– Вы отклоняетесь от темы.
– А вы остались без работы. Или останетесь в ближайшее время.
– Лоретта! – взмолился Бенджи, обращаясь к экрану планшета.
– Так обстоят дела, – суровым голосом произнесла Лоретта. – Я сделала все возможное и продолжу и дальше оказывать давление. Но мы упорно ищем наличие какого-либо патогена и ничего не находим. По сути дела, это означает, что наша роль здесь под большим вопросом и все происходящее напоминает скорее проблему национальной безопасности. И хотя подоплека данного решения скорее политическая, это не отменяет того факта, что мы не в силах объяснить данный феномен и положить ему конец. – Помолчав, она добавила: – Бенджамен, я сожалею, что все так обернулось.
И на том споры закончились.
Бенджи был очень наивен. Он это прекрасно сознавал. Несмотря на то что ему много лет приходилось плыть наперекор политическому течению, он сохранил веру в прогресс, в науку, в поступательное движение, даже если для этого приходилось преодолевать с боем каждый дюйм, вместо того чтобы пробегать зараз несколько миль, – каждый пищевой патоген, каждая потенциальная вспышка болезни, каждая угроза зооноза означала лишь новое плавание в кишащих ядовитыми змеями водах чиновничьей бюрократии. Ни одна компания не хотела того, чтобы ее деятельность расследовали на предмет случайного заражения потребителей. Ни один округ, ни один город не желал «прославиться» на всю страну как место вспышки лихорадки Эбола, Зика или денге. Однако в конечном счете всегда и везде альтернатива оказывалась гораздо страшнее, поэтому бюрократия неизбежно уступала. Колючий кустарник, преграждавший путь, сгорал, и Бенджи получал возможность делать свое дело.
Но такое положение дел изменилось. Разве не так? Не потому ли он поступил в Лонгакре именно так? Потому что видел надвигающиеся перемены? (Или он сейчас просто убеждал себя в этом, чтобы ему стало легче?)
Как бы там ни было, Лоретта и Дейл Вейланд были в чем-то правы. Вся имеющаяся на настоящий момент информация говорила о том, что происходит нечто масштабное и зловещее. Никаких свидетельств наличия патогенов пока что не было. У ЦКПЗ не было оснований заниматься этим.
Выйдя из прицепа, Бенджи, Сэди и Касси смотрели на приближающихся путников.
– Может быть, они правы, – пробормотал Бенджи. – Мы ровным счетом ничего не знаем.
– Прекрати нытье, чувак! – оскалилась Касси. – Я уверена, что это дело наше, от начала до конца, и решить его сможем только мы. А никак не ребята с оружием. Они ни хрена не решат.
– Скажи это ребятам с оружием, – сказал Бенджи.
– Нам нужны доказательства, – заговорила Сэди. – И как можно скорее. Что-нибудь такое, что изменит ход игры, что покажет президенту необходимость нашего присутствия здесь. Если все обстоит так, как вы говорите, – а я вам верю, – значит, должен быть какой-то путь, о котором мы еще не думали.
– К сожалению, мы перебрали все имеющиеся в нашем распоряжении инструменты.
– Значит, образно говоря, нам нужно забыть про ящик с инструментом и искать что-то другое.
– Если б я знал про какой-нибудь еще инструмент, я бы его непременно опробовал.
– Что у нас сейчас есть нового? – сказала Касси. – Какие-нибудь непроверенные технологии, к которым мы еще не присматривались? Должно быть что-то такое, что мы не видим. Какой-нибудь диагностический инструмент, какой-нибудь гений с новейшей разработкой, какая-нибудь навороченная технология, о которой пишут в научных журналах…
– Точно! – внезапно встрепенулась Сэди. – «Бенекс-Вояджер» имеет дочернюю компанию «Файрсайт». Она занимается нанотехнологиями, узкоспециализированная, но там нашли способ использовать наночастицы и наноустройства для диагностики некоторых видов онкологических заболеваний, болезней головного мозга и расстройств пищеварительной системы. Я не очень хорошо знакома с подробностями, но если…