Другой догмат заключается в том, что они верят, будто никто не может помереть раньше того дня, который ему определен; но никто не может быть уверен, когда умрет, ибо Господь властен продлить или укоротить наши жизни. И в этот догмат верят и бедуины; и оттого, отправляясь на войну, не желают надевать доспехи, так как считают, что этим нарушили бы предписание их закона. И когда они проклинают своих детей, то говорят им: «Будь проклят как франк, надевающий доспехи из страха смерти».
У изголовья постели Старца отец Ив нашел книгу, где были записаны слова, кои Господь наш изрек святому Петру, когда был на земле. И брат Ив сказал ему: «Ах! Бога ради, сир, читайте почаще эту книгу, потому что это предобрые слова». И тот ответил, что так и делает: «Ибо я очень люблю монсеньора святого Петра; ведь в начале мира душа Авеля, когда он был убит, вошла в тело Ноя; а когда помер Ной, она вселилась в тело Авраама, а после его смерти перешла в тело святого Петра, когда на землю пришел Бог».
Когда брат Ив услышал это, он стал убеждать, что его вера не истинная и долго наставлял его добрыми словами, но тот не захотел ему внять. И возвратившись к нам, брат Ив рассказал об этом королю.
Когда Старец отправлялся верхом, перед ним скакал глашатай, неся в руках датскую секиру на длинном древке, целиком покрытом серебром и утыканном кинжалами, и кричал: «Дорогу тому, кто в своих руках держит смерть королей».
Я позабыл сообщить вам ответ, данный королем султану Дамаска, и был он таков: король не собирается идти к нему на помощь до тех пор, пока не узнает, восстановят ли эмиры Египта нарушенное ими перемирие; и для этого он к ним отправит послов; а если они не пожелают возобновить перемирие, ими прерванное, он охотно поможет отомстить за его двоюродного брата, султана Вавилона, убитого эмирами[319].
Во время пребывания в Акре король послал в Египет монсеньора Жана де Валансьена, который потребовал от эмиров возместить ущерб и извиниться за оскорбления, нанесенные ими королю. И те ему ответили, что сделают это весьма охотно, лишь бы король пожелал присоединиться к ним против султана Дамаска. Монсеньор Жан де Валансьен их сильно укорял за великие убытки, причиненные ими королю, о которых я рассказал выше; и он им посоветовал, что лучше всего смягчить сердце короля по отношению к ним, если вернуть ему всех рыцарей, коих они держали в плену. И они так и поступили; более того, они ему отослали останки графа де Бриенна, дабы предать их погребению в освященной земле[320].
Когда монсеньор Жан де Валансьен возвратился в Акру с двумя сотнями рыцарей, освобожденных из плена, не считая другого народ, мадам де Сайетт[321], приходившаяся кузиной графу Готье и сестрой монсеньору Готье, сеньору де Рейнелю (дочь которого Жан, сир де Жуанвиль взял по возвращении из-за моря в супруги[322]), приняла останки графа Готье и велела захоронить их у госпитальеров в Акре. И она заказала службу так, что каждый рыцарь пожертвовал свечу и один денье серебром, а король, — свечу и золотой безант[323], и все это за счет мадам де Сайетт. Много подивились тому, что король сделал это, ибо всегда видели, что он совершал пожертвования из своих денег[324]; но он так поступил из вежливости.
Среди рыцарей, привезенных монсеньором Жаном де Валансьеном, я встретил почти сорок человек, принадлежавших к шампанскому двору. Я приказал сшить им котты и верхнюю одежду[325] из зеленого сукна и повел их к королю, прося его соблаговолить оставить их у себя. И король выслушал, о чем они просили, но ничего не ответил.
И один рыцарь из его совета сказал, что я поступаю нехорошо, обращаясь к королю с подобными просьбами, которые обойдутся в лишних семь тысяч ливров. И я ответил ему, что так он может говорить по недомыслию; ведь из нас, шампанцев, потеряно тридцать пять рыцарей шампанского двора, и все они носили знамя; и я сказал: «Король поступит неправильно, ежели послушает вас при той нужде, что он испытывает в рыцарях». После этих слов я горько заплакал; и король попросил меня успокоиться, обещая дать им все, о чем я его просил. Он оставил их всех при себе, как я просил, и определил в мой отряд.
Послам из Египта король ответил, что не заключит с ними никакого договора, если ему не пришлют головы всех христиан, развешенные на стенах Каира с той поры, как были схвачены граф де Бар и граф де Монфор, и не отправят еще ему всех детей, что попали к ним в плен совсем маленькими и отреклись; и если они не оставят ему двести тысяч ливров, которые он им доселе был должен. С послами египетских эмиров король направил монсеньора Жана де Валансьена, человека храброго и мудрого.
С началом поста[326] король со всем своим войском собрался идти укреплять разрушенную сарацинами Цезарею, которая находилась в двенадцати лье от Акры по направлению к Иерусалиму. Монсеньор Рауль де Суассон[327], оставшийся в Акре из-за болезни, также пошел с королем. Не знаю, как это произошло, если только не по Божьей воле, но сарацины за весь год ни разу не нанесли нам никакого ущерба. Пока король отстраивал Цезарею, к нам приехали послы татар и вести, кои они нам принесли, мы расскажем и вам.
Как я вам уже говорил, во время пребывания короля на Кипре к нему прибыли послы татар и дали понять, что помогут ему отвоевать королевство Иерусалимское у сарацин. Король отправил с ними своих послов и передал им часовню, которую велел изготовить в виде шатра из экарлата, и чтобы склонить их к нашей вере, велел изобразить в этой часовне все, что составляет наш символ веры: Благовещение, Рождество, Крещение, Господа нашего и все его страсти, Вознесение и сошествие Святого Духа; он послал также чаши, книги и все, что требуется для службы, и двух братьев-проповедников, дабы служить мессы.
Послы короля прибыли в антиохийский порт; и от Антиохии до их великого короля был год пути при ежедневном переходе в десять лье. Они нашли, что вся земля покорена татарами, и увидели много городов, разрушенных ими, и огромные горы костей погибших людей.
Они осведомились, как татары достигли такого могущества, что перебили и уничтожили столько людей, и позднее сообщили королю то, что узнали. Татары — выходцы из обширных песчаных равнин, где ничего не произрастало. Эти равнины начинались у подножия удивительно высоких скалистых гор, что находятся на краю земли, на Востоке, и эти горы, как утверждают татары, ни разу не преодолел ни один человек; и говорили они, что там обитает народ Гог и Магог, который должен выйти в конце света, когда явится Антихрист, дабы все разрушить.
На этих равнинах и проживал народ татар, а подчинялись они пресвитеру Иоанну, императору Персии, земля которого лежала близ их земель, и многим другим языческим королям, коим они каждый год платили дань и несли службу за пастбища для своего скота; ибо иным они не живут. Пресвитер Иоанн, персидский император и прочие короли относились к татарам с таким презрением, что когда те приносили им дань, то не желали и смотреть на них и поворачивались к ним спиной.
Был среди татар один мудрый человек, который изъездил все равнины и поговорил с мудрецами из всех мест, и, указав им на рабскую зависимость, в которой они находились, предложил собрать совет и решить, как избавиться от рабства, в коем их держали.
И собрал он всех их на краю равнины, возле земель пресвитера Иоанна и все изложил им; и они ему ответили, чтобы готовы выполнить то, что он предложит. Тогда он сказал, что они слабы потому, что не имеют над собой ни короля, ни сеньора. И он научил их, как обрести короля, и они его послушали.
И он предложил, чтобы из пятидесяти двух родов, которые там собрались, принесли ему помеченную именем рода стрелу; и по соглашению со всем народом было решено разложить эти пятьдесят две стрелы перед пятилетним ребенком; и из того рода, стрелу которого ребенок возьмет первой, и выберут короля.
Когда ребенок поднял одну из стрел, мудрец велел отступить назад всем прочим родам; и порешили таким образом, что род, из коего должно избрать короля, отберет у себя пятьдесят двух самых мудрых и лучших человека, какие только у них есть.
Когда они выбрали их, каждый принес туда стрелу, помеченную своим именем.
Затем было решено, что чью стрелу ребенок подымет, тот и станет королем. И ребенок поднял стрелу этого мудреца, который их наставил; и народ был этим так доволен, что возликовал. Но он велел им замолчать и сказал: «Сеньоры, если вы хотите, чтобы я стал вашим королем, поклянитесь мне Тем, кто сотворил небо и землю, что будете соблюдать мои заповеди». И они поклялись в этом.
Его установления должны были держать народ в мире так, чтобы никто не отнимал чужого добра и не бил других людей, если не хочет лишиться руки; и чтобы никто не вступал в связь в чужой женой или дочерью, если не хочет лишиться руки или жизни. Много прочих добрых заповедей он им дал, дабы жили в мире.
Установив порядок и обустроив их, он им сказал: «Сеньоры, наш самый сильный враг — пресвитер Иоанн. И я приказываю всем вам приготовиться завтра на него напасть; и если случится так, что он нас победит (от чего сохрани Господь!), пусть каждый поступает наилучшим для себя образом. А если победим мы, приказываю, чтобы преследование длилось три дня и три ночи и чтобы никто не дерзнул протянуть руку к какой-нибудь добыче, но все только убивали бы людей; ибо после того, как мы одержим победу, я поделю добычу между вами столько хорошо и справедливо, что будет удовлетворен каждый». С этим все они согласились.