Во вселенной есть двойные звёзды. Сияние одной сливается с сиянием другой, и никто не может не дивиться этому. С двойной звездой можно сравнить военную славу Севастополя. Дважды, с промежутком менее ста лет, вокруг этого города шли бои; в них армия и флот совершили столько подвигов, что другим народам с избытком хватило бы на всю их военную историю.
Как и в Крымскую войну, в дни и месяцы обороны советского Севастополя газеты мира пестрели названиями: река Альма, Сапун-гора, Малахов курган, Камышовая бухта… Эти святые названия обязывали советских командиров и бойцов не посрамить доблести старых черноморских адмиралов и матросов. Они не посрамили. Многократно превзошли её. Потом, когда враг будет выбит из Севастополя, тысячи матросов получат в награду медали Нахимова, первым кавалером ордена Нахимова станет один из героев Севастополя, генерал-лейтенант береговой службы Пётр Алексеевич Моргунов.
А погибшие герои удостаивались чести быть погребёнными на Малаховом кургане у памятника адмиралу Корнилову.
Шестнадцать километров отделяли фашистов от города. На преодоление этого расстояния они потратили 250 дней – при огромном превосходстве в самолётах и танках, при двойном превосходстве в людях, сосредоточив на каждом километре фронта столько орудий, сколько не сосредоточивали ни в одной другой операции за всю войну.
Героическая оборона Севастополя 1941 – 1942 гг.
Как немцы подошли к Севастополю? Мы с тобой знаем, что Отдельная Приморская армия в полном составе прибыла в Севастополь. Её дивизии и полки сразу же поспешили на север Крыма – в район Ишуни и Воронцовки. Там наша 51-я армия едва сдерживала натиск 11-й армии фашистов. Хотя приморцы быстро прибыли в угрожаемый район, они не смогли исправить положение. Оказавшись на неподготовленных позициях среди голой степи, войска понесли большие потери от авиации и танков противника. Обе наши армии стали отходить.
Посмотри карту Крыма. Изучи её. Иначе трудно будет представить, как развивались события. Обрати внимание на рельеф полуострова. Северная и средняя части Крыма равнинные. На юге горы. Между горами и морем тянется ровная прибрежная полоса. Местами она до десяти километров шириной, местами горы подходят к морю вплотную. Проследи, как идут в Крыму дороги. Обрати внимание на основную магистраль Джанкой – Симферополь – Севастополь, на дороги Евпатория – Севастополь и Ялта – Севастополь.
Рассмотри Керченский полуостров. От Перекопа через Джанкой до Керчи проложены железная дорога и шоссе. Вдоль этой магистрали и отходила на Керчь 51-я армия.
А куда отходить приморцам? И вообще, что делать им? Фашисты вдруг ослабили атаки с фронта, будто не желали сражаться с Приморской армией. Это могло означать, что немцы основные силы бросили на преследование 51-й армии, чтобы, как говорят, на плечах отступающих войти в Керчь, затем переправиться на Таманский полуостров, а там уж совсем близко Новороссийск и кавказские порты. Странное поведение немцев могло означать и другое: Манштейн, атакуя небольшими силами, хочет удержать на месте Приморскую армию, а сам тем временем основными силами обходит армию с фланга. Зачем? Затем, чтобы, оставив приморцев у себя в тылу, на равнине Крыма, стремительно броситься через горы на Севастополь. Там сейчас нет наших сухопутных войск, там только малочисленные отряды моряков – главную базу Черноморского флота можно взять за несколько дней.
Догадка об истинных намерениях фашистского генерала скоро подтвердилась – немецкие танки ушли далеко на юг и перерезали основную дорогу на Севастополь. Танки фашистов встали между Симферополем и Бахчисараем, у моста через реку Альму – пропускать на юг своих и не пропускать приморцев. Немцы заняли и все проходы в горах.
Иван Ефимович Петров (он вступил в командование Отдельной Приморской армией) мог повести свои войска тоже на Керчь. Для армии этот путь был безопаснее. Путь же на Севастополь грозил новыми потерями: в горах войска подвергнутся бомбёжкам и очень сложно будет двигаться по бездорожью с тяжёлыми орудиями. Но если не пойти к Севастополю, кто же защитит его? Он приказал армии идти к Севастополю. Ставка одобрила такое решение.
Не надо думать, что 51-я армия не имела резона идти на Керчь. Этот район тоже был очень важным. Как мы уже говорили, от Керчи открывался путь на Новороссийск, а затем на Туапсе, Поти, Батуми – к последним портам нашего флота на Чёрном море. Кому-то и этот район надо было прикрывать. К сожалению, 51-я армия не смогла удержаться на Керченском полуострове. По приказу Верховного Главнокомандования она оставила Керченский полуостров. В ночь на 16 ноября Азовская флотилия, которой командовал контрадмирал С. Г. Горшков, в штормовую погоду, под непрерывными бомбёжками и обстрелом с берега переправила войска на Таманский полуостров.
ГЕРОИ ПЕРВЫХ ДНЕЙ ОБОРОНЫ
Всё начало ноября приморцы с непрестанными боями пробивались через горы к Алуште и Ялте, чтобы прибрежной полосой выйти к Севастополю.
Опередив наши сухопутные войска, к Севастополю спешили и немцы. Они двигались к городу по трём шоссе: от Евпатории, от Ялты и от Симферополя. Приморцы выйдут на рубежи обороны лишь 7-9 ноября. Остановить противника предстояло одним морякам.
Севернее Севастополя, около деревни Николаевки, стояла береговая батарея № 54. Ею командовал старший лейтенант Иван Заика. Вечером 30 октября разведчики обнаружили на шоссе колонну танков и мотопехоты фашистов. С той вечерней минуты начался отсчёт месяцев героической обороны. Четыре 102-миллиметровых орудия ударили по танкам и грузовикам с пехотой. Внезапный губительный огонь заставил немцев остановиться и рассредоточиться. Тогда батарея накрыла своими снарядами колонну мотопехоты, которая двигалась восточнее, направляясь к Альме.
На подавление батареи немцы послали авиацию. После бомбёжки в атаку пошли танки и пехотный полк. Гарнизон Ивана Заики – несколько сот бойцов – выдержал бомбёжку, отбил атаку. Наступившая ночь прервала бой.
Ранним утром 31 октября в район Николаевки пришёл эсминец «Бодрый». Огнём своих орудий он помогал артиллеристам-береговикам. «Юнкерсы» на время оставили батарею и принялись бомбить корабль. Уклоняясь от бомб, эсминец ушёл в базу. Батарейцы продолжали отбивать атаки противника. Скоро батарея была окружена. Вышли из строя три орудия. Артиллеристы отгоняли врагов от батареи винтовочным и пулемётным огнём. Потом пошли в ход гранаты, начались рукопашные схватки. «Противник находится на позиции батареи. Связь кончаю…» – таким было 2 ноября последнее донесение комбата.
К Николаевке были посланы тральщик и два катера. Они приняли на борт 28 артиллеристов. Остальные полегли у своих орудий.
Трое суток преграждала путь на Севастополь батарея. От её огня и огня эсминца немцы потеряли на Евпаторийском шоссе 16 танков и восемь сотен солдат.
Основные силы немцев наступали по Симферопольскому шоссе. Противник занял Бахчисарай и устремился к Дуванкою (теперь Верхне-Садовое, найди его на карте). От Дуванкоя по долине реки Бельбек немцы намеревались прорваться к Северной бухте, то есть выйти на окраину Севастополя. Но и здесь так же самоотверженно, как моряки-артиллеристы, стояли на пути врага морские пехотинцы. Уже 31 октября около Дуванкоя начались яростные бои. Моряки связками гранат, бутылками с горючей жидкостью подрывали и поджигали танки, пулемётным огнём истребляли пехоту. Опустошения в рядах атакующего противника производили залпы береговых батарей. А фашисты лезли и лезли, не считаясь с потерями. Гитлер приказал взять Севастополь 1 ноября.
Был день у Дуванкоя, когда на позиции морской пехоты шло около сотни танков. Только истинные храбрецы могли сдерживать такой натиск. И не просто храбрецы.
Совершенно удивительный по силе мужества бой провели против 23 танков четверо моряков во главе со своим политруком.
Батальон военно-морского училища сдерживал противника на Симферопольском шоссе. Батальон был только по названию. Бойцов в нём оставалось меньше роты, а командиров – старший политрук Е. О. Мельник и политрук Н. Д. Фильченков. Немцы захватили в стороне от шоссе важную высоту, с неё контролировалось движение в сторону Севастополя. В сумерках 5 ноября Фильченков повёл группу бойцов в атаку и выбил немцев с высоты. Днём 6 ноября немцы попытались вернуться. Они пошли на высоту под прикрытием отары овец – гнали их впереди себя. Курсанты открыли огонь, испуганные овцы разбежались, бежали и немцы.
Моряки понимали, что теперь противник будет атаковать наверняка, вызовет или бомбардировщики, или танки.
От бомбёжки можно укрыться в окопах. С танками сложнее: орудий нет, есть только гранаты и бутылки с зажигательной жидкостью. Мельник и Фильченков предположили, что к высоте танки пойдут по дороге, которая отходила от шоссе. У развилки был полуразрушенный блиндаж. Решили встретить танки в этом месте.
С коммунистом Николаем Фильченковым вызвались пойти комсомольцы Василий Цибулько, Юрий Паршин, Иван Красносельский, Даниил Одинцов. Взяли пулемёт, гранаты, бутылки.
Ночью тревожным сном по очереди спали в блиндаже.
Они, конечно, не представляли, как сложится бой и чем он закончится. Знали, что будет очень трудно, смертельно опасно, придётся умереть, но у каждого, несомненно, теплилась надежда остаться живым. Ничего предосудительного в этой надежде не было. В конце концов, война-то шла за то, чтобы люди жили…
Они умерли не в море, а на земле. Но за морскую святыню – Севастополь. Храбрейший матрос Кошка поклонился бы им за такую доблестную смерть, и все три черноморских адмирала – Истомин, Корнилов, Нахимов – поклонились бы.
Танки, семь штук, а под их прикрытием автоматчики появились из-за поворота дороги на рассвете 7 ноября. Немцы решили пораньше взять высоту, чтобы днём двигаться дальше. Моряки, находившиеся на высоте со старшим политруком Мельником, открыли огонь по автоматчикам, задержали их. Танки одни подошли к месту, где залегли пятеро истребителей.
Василий Цибулько ударил из пулемёта по смотровой щели первого танка. Машина была очень близко, стрелял он метко. Видимо, был сразу же убит водитель – танк остановился. Его тут же забросали гранатами и бутылками. Второй танк подбил гранатами Иван Красносельский. Загорелся третий танк. И четвёртый загорелся. Остальные три не выдержали риска, ушли за поворот дороги. Следом бежали автоматчики.
Вот как счастливо начался этот неравный бой! Высота осталась нашей. У моряков ни царапины. И догорают четыре фашистских танка.
Ничто не сближает людей так быстро, так крепко, как удача, достигнутая в труднейшем бою. Останься пятеро живы после поединка с танками и после всей войны, они были бы друг другу роднее, чем братья, дети одного были бы родными для детей других и внуки тоже…
Когда прошло возбуждение боя, когда они осознали, какую победу одержали, почувствовали себя на вершине счастья. Шутка сказать – впятером поработали за целую противотанковую батарею.
Стояла тишина. Курсанты и командир пообедали, как обедают, закончив тяжёлую, но добрую работу.
Только для них работа на четырёх сгоревших танках не кончилась. Из-за поворота показались 15 танков.
Моряки, как и утром, подпустили вражеские машины совсем близко. Цибулько опять ударил из пулемёта по смотровой щели водителя. И опять убил (или ранил) фашиста – танк остановился. А дальше всё пошло по-иному, В руку нашему пулемётчику попала пуля. Кончились патроны. Тогда он со связкой гранат пополз навстречу второму танку. В тот миг, когда гранаты разорвали гусеницу, вторая пуля попала в храбреца – не убила, тяжело ранила. Третий танк подбил Иван Красносельский и тут же был убит наповал.
У моряков кончились бутылки с горючей жидкостью. Осталось по связке гранат. Они могли подорвать ещё три танка. Но в том случае, если каждый бросит свою связку точно под гусеницу. И вот, чтобы исключить промах, Николай Фильченков привязал свои гранаты к ремню, ринулся к танку и лёг под гусеницу живой миной.
Политрук, когда привязывал гранаты к ремню, ничего не сказал Паршину и Одинцову. Ничего не крикнул им, когда бежал из укрытия к танку. Нет такого приказа в армии и на флоте: «Соверши подвиг!» А позвать на подвиг командир может – личным примером. Помнишь, дорогой читатель, слова Драгомирова: «На смерть идут у того, кто сам смерти не сторонится». Паршин и Одинцов привязали свои гранаты к своим ремням. И ещё два танка подорвались на пути к высоте. А высота, как помнишь, контролировала шоссе, ведущее в Севастополь.
Фашисты, сидевшие в танках, верно, думали, что в обвалившемся блиндаже скрываются десятки морских пехотинцев и что будут они выбегать оттуда, обвязанные гранатами, до тех пор, пока не взорвут последнюю машину. Танки повернули и ушли. Как ушли недобитые танки накануне. И так же за танками побежали автоматчики, не выдержав огня моряков, занимавших высоту.
Когда к месту боя спустились с высоты товарищи, Василий Цибулько был ещё жив. Он умер у них на руках.
ПЕРВЫЙ ШТУРМ СЕВАСТОПОЛЯ
В этот же день начали выходить из гор и занимать оборону вокруг Севастополя части Приморской армии. Приморцев осталось 8 тысяч. Но это были опытные бойцы, к тому же армия сохранила почти всю свою артиллерию, и, хотя напряжение боёв не ослабевало, у защитников города появилась уверенность, что враг будет остановлен. Из Новороссийска в Крым спешили корабли и транспорты с войсками, оружием, боеприпасами. 10 ноября город уже защищали 52 тысячи бойцов.
Фашисты тоже получили подкрепления. У них прибавился целый армейский корпус. 11 ноября Манштейн двинул свои войска на штурм Севастополя. Многочисленную и хорошо вооружённую армию Манштейна немецкое командование рассчитывало в скором времени бросить на Ростов, на Кавказ, и честолюбивый генерал старался поскорее взять Севастополь. К тому же Гитлер подарил ему дворец в Алупке – отблагодарить щедрого фюрера можно было только быстрой победой в Крыму.
Мы с тобой знаем, что главной силой в обороне Ленинграда и Одессы была артиллерия – корабельная, береговая, полевая. Главным оружием севастопольцев тоже были пушки: самолётов у них было мало, танков – считанные единицы. Это знал противник. И в самом начале штурма немцы направили эскадрильи бомбардировщиков на подавление артиллерийских кораблей, береговых и полевых батарей.
Особо яростной бомбёжке подвергся стоявший в бухте у стенки крейсер «Червона Украина». Снаряды его тяжёлых орудий доставали противника по всему оборонительному обводу и причинили немцам большие потери. Корабль получил прямые попадания, 12 ноября он затонул. Хотя крейсер был старой постройки (в Севастополе остались только старые корабли, новые ушли в порты Кавказа), потеря была очень ощутимой. Но на ней, по сути, и кончились успехи врага. Береговые батареи им не удалось разрушить, не удалось побить орудия сухопутных войск. А незначительное продвижение к городу фашисты оплатили гибелью тысяч солдат.
Главный удар противник наносил от Ялты на Балаклаву. Вспомогательный – на Черкез-Кермен и Мекензию. Почему выбраны эти направления? И почему Балаклавское главное, а не наоборот? Ведь от Мекензии до Севастополя ближе всего. Местность у Севастополя холмистая, гористая, изрезанная глубокими оврагами, поросшая лесами. Танки и орудия для передвижения нуждаются в хороших дорогах или, по крайней мере, в ровной местности. Удобнее, чем Ялтинское шоссе, пути нет. Вдоль него и наносится главный удар. У селений Черкез-Кермен (теперь Крепкое) и Мекензии только грунтовые дороги, но наступать всё же можно – на юго-западе расположена долина Кара-Кобя, по ней танки могут дойти до реки Чёрной, а речная долина выводит к Северной бухте, к окраинам Севастополя. Найди селения на схеме обороны города. Найди долины. Отыщи Дуванкой, где сражался курсантский батальон. К схеме мы с тобой будем обращаться не однажды.
Когда ты найдёшь Дуванкой, у тебя, видимо, возникнет вопрос: «Почему немцы не наносят удар вдоль Симферопольского шоссе?» По нему ведь тоже удобно катиться танкам и мотопехоте… Дело в том, что Манштейн боится там наступать. Он уже пытался прорваться по этому шоссе в Севастополь, но не смог. Гитлеровский генерал предполагал, что теперь там наше сопротивление будет ещё твёрже, что там прибавились наши войска. Конечно, войска наши прибавились. Но их не так много, как думал Манштейн. А ввела его в заблуждение 8-я отдельная бригада морской пехоты, занимавшая оборону в районе горы Азис-Оба.
Несколько рот моряков ещё 7 ноября провели разведку боем и выбили фашистов с важных высот, при этом противник потерял 250 человек убитыми, были захвачены пленные, десяток миномётов, два десятка пулемётов и три орудия. Эту разведку немецкое командование приняло за наше контрнаступление. Чтобы отразить его, оно перебросило к горе Азис-Оба целую дивизию. Манштейн после войны в книге «Утраченные победы» писал по этому случаю: «Противник счёл себя даже достаточно сильным для того, чтобы начать наступление с побережья севернее Севастополя против правого фланга 54-го корпуса. Потребовалось перебросить сюда для поддержки 22-ю пехотную дивизию из состава 30-го армейского корпуса». Найди на схеме 54 АК и 30 АК – армейские, то есть пехотные, корпуса немцев. Понял, что получилось? Главный удар наносит 30-й корпус, а из двух его дивизий одну перед самым наступлением фашисты перебросили к горе Азис-Оба. Они сами ослабили свои силы на направлении главного удара.
Первый штурм города длился с 11 до 21 ноября. В том, что он не удался противнику, главной причиной была, конечно, не ошибка Манштейна, а железная стойкость советских войск у Балаклавы и у Мекензии. Одиннадцать дней штурма дали Севастополю новых героев во всех родах войск.
В те дни лётчик-истребитель Яков Иванов сбил пять самолётов, два из них тараном. Таранили противника лётчики Е. Рыжов, Н. Савва, А. Карасёв.
Вдохновенно сражались артиллеристы. Башни и орудия береговых батарей были пёстрыми от осколочных ударов, местность вокруг была изрыта и сожжена бомбами. Полевым батареям часто приходилось бить прямой наводкой по атакующему врагу; наводчики, заряжающие и комбаты, защищая свои орудия, сходились врукопашную с немецкими автоматчиками. Но и в таких условиях артиллерия исполняла главное дело – уничтожала скопления танков и пехоты противника, не давала врагам наступать. Так 17 ноября у селения Камары (на Ялтинском шоссе, на направлении главного удара) огнём тяжёлой артиллерии приморцев и огнём береговых батарей была в самом начале пресечена танковая атака. Около 40 немецких танков устремились на прорыв наших позиций, чтобы затем ринуться к Севастополю. Было краткое, но страшное столкновение металла брони с металлом и огнём снарядов. Из побоища ушли назад лишь несколько машин.
В ноябре фашисты от огня артиллерии потеряли свыше 70 танков и бронемашин. К этим семи десяткам прибавляли танки пехотинцы. Один уничтожила боец Чапаевской дивизии Нина Онилова. Перед войной Нина работала на Одесской трикотажной фабрике. Когда город был окружён, она вместе с подругами-комсомолками пошла на фронт санинструктором. Её определили к чапаевцам в Разинский полк. Санинструктор из неё получился хороший. Бесстрашно выносила раненых с поля боя, терпеливо ухаживала за ними. Но оказалось, что она ещё и лучшая пулемётчица. В одном бою пулемётчик никак не мог исправить пулемёт. На счастье, недалеко была Нина. Пулемёт она исправила, сама же отогнала меткими очередями немцев. Так она стала командиром пулемётного расчёта, в её подчинении были два пожилых солдата, которые звали своего командира дочкой.
Под Одессой был у неё бой, напоминавший эпизод из фильма «Чапаев». В фильме Анка-пулемётчица подпускает атакующих белогвардейцев совсем близко и в буквальном смысле слова косит цепи врага. Нина Онилова так же хладнокровно подпустила фашистов к линии окопов; когда казалось, что фашисты через минуту ворвутся на наши позиции, когда незнакомый командир хотел уже оттолкнуть пулемётчицу и сам лечь за пулемёт, Нина точными очередями расстреляла врагов. После того боя у Нины Ониловой появилось второе имя – Анка-пулемётчица. На её счету были сотни истреблённых фашистов. Таким числом, делающим честь любому пулемётчику-мужчине, она оправдывала своё второе имя.
Под Одессой Нину Онилову ранило. В тыловом госпитале рана зажила. Великая настойчивость да ещё орден Красного Знамени помогли девушке снова попасть на фронт, в родной Разинский полк.
А полк, как и вся дивизия, был в это время на обороне Севастополя, занимал позиции у Мекензии и Черкез-Кермена на направлении вспомогательного удара фашистов.
21 ноября немцы предприняли здесь очередную, как оказалось, последнюю попытку прорвать нашу оборону. Утром они атаковали Разинский полк пехотой и танками. И Нина стала участницей отражения первого штурма.
Верная своей манере боя, которая происходила из слияния бесстрашия, точного глазомера и полного владения оружием, она подпустила фашистских автоматчиков на свою выверенную короткую дистанцию. Когда те, уже не ведая опасности, занятые только мыслью поскорее спрыгнуть в наши окопы, неслись по каменистой земле, пулемётчица скосила их около сорока. А потом вблизи ехал танк. Нина попала в него бутылкой с зажигательной смесью. И танк сгорел. Удивительная девушка! Те, кто знал её, говорят, что она была небольшого роста, круглолицая, ладони у неё были маленькие… В то утро Нину контузило – очень близко разорвалась вражеская граната.
…Погибла Нина Андреевна Онилова в феврале 1942 года. После второго штурма Севастополя. В самое тихое для города время. Тогда были лишь местные бои. Её пулемётный расчёт прикрывал разинцев, выходивших из немецкого тыла. Осколок попал Нине в грудь. Ранение оказалось тяжёлое. Умирала пулемётчица в госпитале. К ней пришёл проститься командующий Отдельной Приморской армией, бывший командир Чапаевской дивизии, генерал Петров. Иван Ефимович прощался с Ниной за всех приморцев, за весь Севастополь – не было в окружённом Севастополе человека, который не знал бы, не любил бы, не ставил себе примером маленькую комсомолку из Одессы.
«Спасибо тебе, дочка, от всей армии, от всего нашего народа…»
Вот и командарм звал Нину дочкой. А молодые мужчины звали её сестрёнкой.
Такая уж тяжёлая была война, что отцы не могли обойтись без помощи дочерей, а братья – без помощи сестёр.
ВТОРОЙ ШТУРМ СЕВАСТОПОЛЯ
Конец ноября и начало декабря 1941 года были для Севастополя сравнительно тихие. Можно было приготовиться к зиме. Крымская зима мягкая, но всё же зима. Бойцы получали шапки, ватники, тёплое бельё. Доделывали, достраивали землянки и блиндажи, прилаживали в них печки, чтобы можно было укрываться в подземельях не только от пуль и осколков, но и от холодов.
Конечно, тишина была обманчивая. Это знали все. А лучше других – разведчики. К немцам подошла новая пехотная дивизия, отборная, в ней не было солдат, только ефрейторы. Прибавились танки. Мощные тягачи подтащили два дивизиона 360-миллиметровых орудий. Потом были замечены орудия калибром 615 миллиметров: немецкая авиация не смогла разрушить наши береговые батареи, теперь противник решил уничтожить их снарядами сверхтяжёлой артиллерии.
Приморцы тоже получали подкрепления. Из кавказских портов шли корабли и транспорты. Они приходили в бухты Севастополя ночью, ночью же с них сходили войска, сгружались боеприпасы, горючее, продовольствие, грузились раненые, дети, женщины, старики, и ещё до рассвета Севастополь прощался с отважными моряками. Тёмное время помогало конвоям избегать встреч с торпедными катерами и подводными лодками противника, с бомбардировщиками и самолётами-торпедоносцами.
С затонувшего крейсера «Червона Украина» и двух повреждённых эсминцев сняли орудия – 130-миллиметрового и 100-миллиметрового калибра. Установили их на суше. Так прибавилось у нас ещё 8 береговых батарей.
16 декабря всё ещё стояла тишина.
Спокойная стояла ночь, наступившая за тем вечером. А утро началось в грохоте взрывов. Противник обрушил на передний край Разинского полка град снарядов. Разведчики доложили: немцы взрывают свои минные заграждения – не снимают мины, а взрывают, чтобы в кратчайший срок была готова дорога к броску на наши траншеи. В коротких паузах между взрывами слышались моторы танков.
Мы с тобой говорили о 8-й бригаде морской пехоты. Её позиции у горы Азис-Оба тоже подверглись жесточайшему артобстрелу, бомбёжке и непрерывным атакам пехоты и танков. Посмотри схему. Найди гору Азис-Оба, найди селение Камышлы. В этом районе немцы наносят, как теперь уже ясно, главный удар. Его направление – вдоль долины реки Бельбек с выходом к Северной бухте. Ширина фронта, на котором этот удар наносится, 10 километров.
Яростному натиску подверглись позиции 7-й бригады морской пехоты. Они в районе селения Нижний Чоргунь. Здесь наносится вспомогательный удар – по долине реки Чёрная на Инкерман, и тоже с выходом к Северной бухте.
Если Манштейну удастся его замысел, то немцы выйдут к Севастополю и одновременно возьмут в кольцо, отрежут от города центральную, самую сильную группировку наших войск. Взять город немцы намереваются в четыре дня.
…Началась новая череда подвигов на земле Севастополя. Военные подвиги не бывают без крови, без смерти. Тысячи отважных бойцов и командиров погибли, отражая тот штурм. Ещё больше погибло фашистов. В частях противника к концу штурма полностью сменился личный состав, то есть те, кто начинал штурм, были убиты или ранены. Целью подвигов советских воинов и было задержать врага, истребить его.
За четыре дня, отведённые немецким командованием для завершения операции в Крыму, враг оттеснил наши войска на севере к станции Мекензиевы Горы, на юго-востоке – к Верхнему Чоргуню. Севастополь не был взят. Но посмотри, как близко враг подошёл к городу. Как опасно это! Ещё немного, и враг прорвётся к Северной бухте.
В этот критический момент из Новороссийска и с Кавказа пошла на кораблях в Севастополь помощь – две морские бригады и стрелковая дивизия. В море корабли были атакованы бомбардировщиками. Тяжёлая артиллерия противника обстреляла отряд при входе в Северную бухту. Несмотря на это, крейсеры «Красный Кавказ», «Красный Крым», лидер «Харьков», эсминцы «Бодрый» и «Незаможник» без потерь прорвались в гавань, начали высаживать 79-ю особую морскую стрелковую бригаду.
Были часы, когда казалось, что бригада не успеет высадиться на берег, что немцы вот-вот пробьются к причалам. Снова выручила артиллерия. По наступающему со стороны Мекензиевых Гор противнику открыли огонь орудия кораблей: морская пехота сходила на причалы, а комендоры в это время вели огонь. И очень помог артиллерийский полк Богданова. Случилось так, что именно на него вышли атакующие подразделения немцев. Наша пехота откатилась к самым орудиям, и полк лишился пехотного прикрытия. В богдановском полку были 107-миллиметровые пушки, такие махины быстро не перевезёшь на другое место, да и не думали артиллеристы об отступлении, отступать, по сути, было некуда. С дистанции 300 метров богдановцы открыли огонь прямой наводкой. Группы артиллеристов с автоматами и гранатами, увлекая за собой пехотинцев, контратаковали немцев. И немцы покатились назад. Морская бригада высадилась без помех, тут же двинулась на позиции.
22 декабря морские пехотинцы отбросили противника к реке Бельбек. А когда высадились и вступили в бой новые войска, немцы отступили за речную долину.
После недолгого затишья в районе Мекензиевых Гор снова начались ожесточённые бои. Манштейн поставил своим войскам очередной, последний срок взятия Севастополя – к Новому году.
Несомненно, к самым памятным событиям последних дней уходившего 41-го года принадлежат события, связанные с севастопольской артиллерией. Они очень разные от прихода в Южную бухту линкора «Парижская коммуна» (впоследствии переименован в «Севастополь»), сокрушающие залпы которого истребили много танков и пехоты противника и заставили затаиться немецкие батареи, до отчаянной вылазки комбатов, мстивших фашистам за своего разведчика.
Немцы захватили дзот между наблюдательным и командным пунктами артдивизиона, приданного Разинскому полку. Связь нарушилась, не было возможности сообщать на батареи координаты вражеских пушек, причинявших потери пехоте. Разведчик Иван Кучерявый взялся доставить батарейцам записку с НП. Немцы, засевшие в дзоте, засыпали храбреца пулями. А он полз и бежал невредимый, и, когда оставалось только перевалиться через бруствер окопа, Кучерявый был убит. Записку, зажатую в кулаке, прочли. По немецкой батарее открыли огонь, подавили её. Смерть артиллерийского разведчика Вани Кучерявого была отмщена. Но очень уж любили его артиллеристы. И командиры трёх батарей вместе с разведчиками решили уничтожить непосредственных убийц. Ночью они подползли к дзоту. Дзот был крепкий. Вход немцы предусмотрительно завалили камнями. Сквозь амбразуры они били по смельчакам из пулемёта и автоматов. Удалось в амбразуру забросить бутылку с зажигательной смесью. В ночной темноте амбразуры засветились, как окошки. В дело пошли противотанковые гранаты. Фашистов в дзоте было восемь, все восемь остались лежать под развалинами. Комбаты не имели права так рисковать собой. В каком положении оказались бы три батареи, если бы в ночной вылазке их командиры погибли? Но никто не осудил комбатов – они сделали святое дело.
Доблесть артиллеристов принято ценить по тому, как они стреляют, сколько и чего побили. Береговая батарея № 30, стоявшая у Любимовки (найди её на схеме), и отдельная зенитная батарея № 365, стоявшая на высоте 60 у Мекензиевых Гор, стреляли прекрасно. Но они прославились ещё и мужеством, бесстрашием при защите своих орудий от пехоты и танков врага.
Сначала о 30-й. Это была очень мощная и хорошо укреплённая батарея – чуть ли не форт. Бронированные башни, бетонированные подземелья для личного состава, для запасов снарядов, продовольствия, воды. Четыре 305-миллиметровых орудия, не уступающие орудиям линейного корабля. Чтобы представить силу снарядов этой батареи, послушаем полковника Д. И. Пискунова, участника обороны Севастополя, видевшего, как бьёт 30-я. «Танки – мы насчитали их двенадцать штук – повернули в нашу сторону и, выстроившись в линию, метров с трёхсот открыли огонь по командному пункту. Положение создавалось довольно затруднительное. Но тут земля под нами вздрогнула и раздался близкий взрыв огромной силы. Выглянув из траншеи, я увидел, что там, где только что стоял и стрелял немецкий танк, уже ничего не было и лишь падали сверху комья земли и какие-то обломки. Оказалось, что по танкам ударила прямой наводкой береговая батарея Александера».
Артиллеристы капитана Г. Александера вступили в бой в те же дни, что и береговая батарея И. Заики. Та батарея, как помнишь, 2 ноября была захвачена немцами, вернее, не батарея, а побитые орудия и взорванные помещения. И вот два месяца спустя подобная угроза нависла над 30-й. Наши войска в последних числах декабря снова отошли от реки Бельбек. Мекензиевы Горы опять оказались у немцев, и теперь врагу до Любимовки, где стоит 30-я, как говорится, рукой подать. А руки на 30-ю чешутся, уж очень она грозна и неистребима: ни бомбы её не взяли, ни снаряды сверхтяжёлых пушек.
Ещё в начале штурма Александеру пришлось отдать роту своих бойцов в помощь пехотинцам, к тому же были убитые и раненые на самой батарее. Командир поэтому не исключал того, что немцы смогут батарею захватить. Своими силами от них не отбиться – силы малы, а подмоги ждать не приходится – на всех участках обороны нехватка бойцов, и с каждым часом их остаётся меньше. На батарее состоялось открытое партийное собрание. Коммунисты и беспартийные единогласно приняли решение: защищать батарею до последней возможности, оставшимся в живых уйти в подземелье и взорваться вместе с батареей.
Именно так 30-я и погибла, но в третий штурм. В этот же раз она выстояла. Обстоятельства опять сводят нас с тобой, читатель, с морскими пехотинцами 8-й бригады. Эта бригада в девятидневных боях понесла очень большие потери. Моряков осталось около двух батальонов, и они были выведены из боя на отдых в казармы береговой обороны у Северной бухты. Люди не успели ни поспать как следует, ни обсушиться – морозы в Крыму сменились дождями, – как получили приказ защищать 30-ю. Два батальона моряков заняли позиции недалеко от батареи и начали окапываться.
Бой начался утром 29 декабря. Первую атаку пехоты и танков удалось отбить. Вскоре противник получил подкрепление и атаковал во второй раз. Моряки сражались отчаянно, но не устояли, отошли. Противник ворвался в казарменный городок – был почти у батареи. Орудия самой 30-й в бою не участвовали, они не могли стрелять по таким близким целям. В этой критической обстановке была предпринята самая крайняя мера, опасная не только для противника, но и для батареи. 30-я вызвала огонь на себя.
Можно представить, с каким волнением и тщательностью артиллеристы других береговых батарей наводили свои орудия на 30-ю. Положить снаряды с ювелирной точностью, не попасть в орудия, а попасть во врага, который у этих орудий, вот какая была у них задача!
Артиллеристы Александера заперлись в подземных казематах. Морская пехота ушла в недалёкий овраг. И четверть часа вокруг батареи рвались наши снаряды. А потом прилетели наши бомбардировщики и добили бомбами остававшихся фашистов. Вечером морские пехотинцы и пришедший им на помощь стрелковый батальон очистили от врага окружающую местность. 30-я была спасена. Она продолжала свою страшную для врагов работу.
Зенитные орудия 365-й батареи по размеру не шли в сравнение с орудиями 30-й – карлики рядом с великанами. Но мал золотник, да дорог. Дорогую цену, а вернее бесценность, этой батареи определяли два момента: мужество, мастерство её артиллеристов и местоположение самой батареи: она стояла на холме у железнодорожной станции Мекензиевы Горы, на самом удобном пути к Северной бухте. Несколько раз противник занимал станцию. И каждый раз натыкался на губительный огонь 365-й. Конец декабря был сумрачный, с низкими тяжёлыми облаками, авиация не могла действовать в полную силу, и зенитчики занимались наземными целями. В один из боёв они, окружённые с трёх сторон, когда немцы приблизились к орудиям на несколько сот метров, подбили 7 танков и уничтожили до 200 солдат противника.
Однако суть 365-й была не только в таких внушительных цифрах. Стойкость батареи придавала устойчивость подразделениям приморцев, располагавшимся по обе стороны от неё. Так образовался непроходимый для врага заслон.
Командующий фашистскими войсками генерал Манштейн в те дни считал, что дело уже сделано, что до взятия города остаются считанные часы и новогодний парад его войск на улицах Севастополя безусловно состоится. Чтобы ускорить победу, надо сковырнуть с высоты 60 вредную и упрямую зенитную батарею. Нечасто командующие армиями, у которых в подчинении десятки и сотни тысяч людей, занимают себя вопросом, как уничтожить всего лишь батарею. Манштейну пришлось заниматься. Вечером 28 декабря наши радисты перехватили приказ фашистского генерала: «Ударом с воздуха и земли уничтожить батарею противника на отметке 60».
Приказ передан вечером. Значит, немцы атакуют батарею утром 29 декабря. Помнишь, в это же время, в этот же день они пытались взять и 30-ю?
Основной военный закон гласит: береги пуще глаза то, что очень хочет уничтожить противник. Начальник артиллерии Приморской армии полковник Н. К. Рыжи сам предупредил командира 365-й старшего лейтенанта Николая Воробьёва о готовящемся нападении. А начальник артиллерии в четвёртом секторе полковник Д. И. Пискунов получил разрешение использовать для защиты 365-й несколько артиллерийских полков, в том числе знаменитый полк Богданова. Разрешалось также, если возникнет необходимость, вызвать огонь всех севастопольских пушек, которые могут достать своими снарядами подступы к высоте 60.
Вплоть до Нового года враги пытались уничтожить великолепную 365-ю батарею. И никак не могли. Хотя даже в психическую атаку ходили. Один раз несколько десятков автоматчиков, уцелевших под артогнём, прорвались через проволочное заграждение батареи и заняли дальномерный и пулемётный котлованы – совсем недалеко от пушек. Выбить их атакой было невозможно, они постреляли бы всех атакующих. Комбат Воробьёв был не только храбр, но и находчив. Накануне он застрелил немецкого корректировщика, пытавшегося проползти к батарее, и забрал у него ракетницу и ракеты. Стреляя ракетами в сторону котлована, он вызвал огонь немецких пушек. Два снаряда попали точно в котлован, и все фашисты были перебиты. Из другого котлована автоматчики, опасаясь своих снарядов, бежали и были убиты нашими стрелками.
Не надо думать, что действия врага в последних числах декабря сосредоточились лишь на атаках против двух батарей. Нет. Атаки на батареи были частицами наступления по всему фронту обороны. Наступление было мощное, злобно-ожесточённое. Враг чувствовал, что силы его иссякают. Он чувствовал, что и наши силы на исходе.
31 декабря Манштейн подготовил завершающий удар. У нашего командования в Севастополе настроение было тревожное. Обсуждался даже вариант отвода войск от Мекензиевых Гор – пока войска не уничтожены – на южный берег Северной бухты. Но оставалась надежда на артиллерию. И артиллерия помогла выстоять под страшным ударом. Образно говоря, в последний день 41-го года удар фашистов пришёлся в стены огня и металла. Сквозь стены огня и металла пришлось идти их танкам и пехотинцам. И они гибли. Орудийный рёв стоял над окрестностями Севастополя. Били залпами полевые орудия, зенитные, береговые батареи, корабли. Били в соответствии со строгим, мудрым графиком. Руководители севастопольской артиллерии, командование Севастопольского оборонительного района предугадали, в какие минуты и куда надо обрушить залпы: вначале по рубежам, с которых готовится атака, потом по выдвинутым вперёд вражеским батареям, по пехоте – малыми калибрами, чтобы отсечь её от танков, по танкам из крупных орудий, по тылам, где у немцев стоят резервы…
Первую атаку наши войска сдержали. Немцы приготовились ко второй – самой решительной. Чтобы затруднить работу артиллерии и достичь внезапности, они поставили дымовую завесу, вышли в атаку из дыма. Артиллерийские командиры, разведчики, связисты действовали так чётко, что дым врагу не помог. Ровно через час фашисты выдохлись, остановились. Наши бойцы и морские пехотинцы нашли в себе силы, чтобы воспользоваться этим моментом. Враг ещё не успел окопаться и укрепиться на новых участках, как был контратакован. Немцы бежали со станции Мекензиевы Горы, из Камышлы, из Бельбека и других селений.
Второй штурм Севастополя кончился. Защитники города встретили Новый год, воодушевлённые победой.
Иное настроение было у противника. В дни его ожесточённых атак произошло событие, которое потрясло Манштейна и самого Гитлера. Советские войска высадили десанты в Керчи и Феодосии. 42-й армейский корпус, входивший в 11-ю армию немцев и оборонявший Керченский полуостров, отступил. Манштейн боялся, что наши войска на этом полуострове разгромят немцев и ударят в тыл его дивизиям, окружившим Севастополь. Генерал, досадуя и негодуя, отправил подкрепления на Керченский полуостров, чтобы остановить там наших десантников. Это удалось немцам. Но войск для нового штурма Севастополя у них уже не было. На Севастопольских рубежах установилось затишье.
42-м корпусом командовал граф Шпонек. За отступление Гитлер отдал его под суд. Суд приговорил графа к расстрелу.