— Не так давно я был в загородном доме, который охранял один талос, и Мукор сказала мне, что его можно подкупить, хотя для этого надо очень много денег. — Шелк посмотрел на нее за подтверждением.
— Так сказал Мускус.
— А что талос делает с деньгами? — спросила Синель.
— То же самое, дорогая, что ты или я, полагаю, — рискнула вмешаться майтера Мрамор.
— Кальде, вы спрашивали, как можно купить то, чем нельзя обладать. — Ласточка взял карандаш, вероятно, чтобы делать заметки в записной книжке, лежавшей перед ним. — Позвольте мне рассказать вам об этом сейчас, о наших финансовых расчетах. Когда талос закончен, он должен, по закону, возместить нам стоимость своего производства плюс пятнадцать процентов.
— Даже если город уже заплатил за него?
— В точности. Город лишь, не откладывая в долгий ящик, выплачивает нам деньги, которые мы в конечном счете получили бы от талоса. Строя талоса на заказ, мы зарабатываем не больше, чем получили бы без заказа. Кстати, мы редко делаем так, потому что с заказом мы получаем наши деньги намного раньше. И, даже более важно, нам не придется волноваться о том, что талоса убьют прежде, чем он погасит долг.
Шелк кивнул, а его правый указательный палец уже описывал маленькие круги по щеке:
— Я понимаю.
— И мы требуем полную сумму перед тем, как талос будет закончен. А когда мы заканчиваем его, мы объясняем ему, что он был построен именно потому, что заказчик хочет нанять его. То есть вы, кальде. Мы также объясняем природу заработной платы, какой платы ему следует ожидать и какой премии.
— Но, на самом деле, я не должен платить ему, верно?
— Я вижу, что вы уже поняли мою мысль. Верно, вы не должны. Давайте предположим, что вы и ваш талос согласились на пять карт в месяц, очень хорошая зарплата. Из нее вы вычитаете издержки на топливо, обслуживание и ремонт, если требуется. Боеприпасы большинство нанимателей поставляет бесплатно, так принято.
Шелк опять кивнул.
— Остаток вы сообщаете нам, или вы можете сообщить его самому талосу. И мы вычитаем его из долга талоса. Со временем его задолженность исчезает, и он может распоряжаться своей зарплатой.
— При условии, что он проживет так долго.
— Я вижу, что вы все поняли. — Ласточка посмотрел через плечо на окно за собой: неуверенное постукивание дождевых капель превратилось в ровный постоянный грохот. — Быть может, вы хотите посмотреть на наши цеха в следующий раз?..
— Патера, — начала майтера Мрамор, — я не...
Шелк встал, прервав ее:
— Я очень хочу увидеть их и уверен, что небольшой дождик мне не повредит. Я попал под ливень восемь дней назад, но вот я здесь. Однако я не хочу, чтобы вы чувствовали, директор, будто обязаны показать мне цеха лично. Кто-нибудь другой вполне может это сделать.
— Не показать кальде мой завод? — Ласточка широко улыбнулся и встал. — Я не пропущу такую возможность ни за какие деньги. Дамы могут подождать здесь, если хотят.
— Я пойду, — объявила майтера Мрамор. — А моя внучка может остаться здесь, с Синель.
— Я тоже, — не отстала от нее Синель. — Я хочу посмотреть на то, как делают талосов.
— В таком случае Мукор тоже пойдет с нами, патера.
— Я могу полететь, — серьезно сообщила Мукор. — Даже в дождь. Но они не могут.
Обещанные зонтики лежали на стуле в приемной. Синель взяла один и подняла его вверх:
— Вот черный для тебя, патера, если хочешь.
Шелк покачал головой:
— Пусть его возьмет майтера.
Повесив корзину на предплечье, майтера Мрамор взяла черный зонтик и раскрыла его.
— Говорят, что открывать их внутри здания — плохая примета, но я уже раскрыла свой. Увы, я не могу поблагодарить этого симпатичного юношу за то, что он принес их нам.
— Один из ваших охранников, — объяснил Шелк. — Сейчас, когда я подумал об этом, мне кажется странным, что для охраны завода вы наняли био, а не талоса.
— У нас есть и талос. — Ласточка взял желтый зонтик у Синель. — На самом деле мы наняли двоих, из-за беспорядков. Они в караульной будке.
Раскрыв зонтик, он подошел к двери:
— Вы прошли мимо них, когда шли сюда. В будке есть окна, так что они могут видеть ворота, но, по большей части, они слушают, нет ли стрельбы или криков. Множество мелких вопросов, с которыми имеют дело охранники, хороший био сделает намного лучше, чем талос. Предположим, кальде, что у вас есть талос, который патрулирует улицы вместо труперов. В результате вы будете иметь каждую ночь дюжину трупов, вместо одного или двух в неделю.
Открыв зеленый зонтик, который дала ему Синель, Шелк вслед за Ласточкой шагнул под дождь.
— Я имел дела с талосами один или два раза, но я уверен, что вы правы.
— Они защищают завод по ночам и всегда наготове, на случай серьезного боя. До сих пор бои были ограничены окрестностями Палатина и Аламбреры. Я уверен, что вы знаете.
Шелк кивнул.
— Хотите посмотреть на них? Они в караульной будке. — Ласточка указал на потрепанное погодой деревянное здание.
— Нет, благодарю вас. — Шелку пришлось чуть ли не кричать, чтобы услышать собственный голос за стуком дождя по зонтику. — Возможно, позже. Прямо сейчас я бы хотел посмотреть, как их делают.
— Хорошо. Именно туда я веду вас. Подождите минутку, я открою дверь.
Ласточка зашагал через дождь; Шелк захромал за ним так быстро, как только мог, шлепая по все углубляющимся лужам в уже мокрых ботинках.
Широкая деревянная дверь, открытая Ласточкой, привела их в пещероподобное помещение, пол которого был покрыт крупным песком; три человека работали в яме, в нескольких шагах от двери, освещенные единственным бледным огоньком, висевшим высоко над головой.
— Литейный цех, — объявил Ласточка. В этот момент вошли майтера Мрамор и Мукор, под одним черным зонтиком. — Я всегда начинаю экскурсию по заводу отсюда, потому что сам начал именно здесь. Я просеивал, выгребал, бегал с поручениями и все такое. Грязная, тяжелая работа, но я приносил домой немного денег, которые помогали моим родным, и, что бы я ни делал впоследствии в своей жизни, я никогда не чувствовал себя так хорошо.
— Вы делаете эти огромные штуки из песка? — воскликнула Синель. — Не верю! — Орев улетел в темноту, в другой конец здания, чтобы исследовать окрестности.
— Есть несколько стеклянных частей, которые действительно сделаны из песка, но не нами. — Ласточка закрыл зонтик и стукнул его концом по покрытому песком полу. — Это литейный песок и из него невозможно сделать хорошее стекло. Но мы отливаем некоторые большие части в песчаных литейных формах; эти трое как раз готовы это сделать.
Он указал зонтиком:
— Видите полость, оставленную поднятой формой? Эти круглые части называются стержни. Они сделаны из спрессованного песка, смешанного с крахмалом, и их надо установить совершенно точно и достаточно надежно, чтобы они оставались на месте, когда польется железо; иначе всю деталь можно выбрасывать. Вот это они и делают, готовясь к отливке моторного блока, кальде. — При последнем слове рабочие посмотрели вверх.
Шелк все еще старался найти Орева, летавшего где-то в темноте.
— Мне кажется, что это слишком большое помещение для трех человек.
— Когда мы запустим его на полную катушку — если мы получим ваш заказ сегодня, то сделаем это завтра, — здесь будет работать восемнадцать мужчин и шесть мальчишек, кальде. Но сейчас мне пришлось сократить всех, за исключением моих лучших людей, а я очень не люблю этого делать.
Ненавязчиво взяв Шелка за локоть, Ласточка повел его дальше; голос директора зажег второй свет.
— Откровенно говоря, все они хорошие люди, а мальчишки — головастые парни, которые очень скоро станут хорошими людьми. Мы не можем использовать каких-нибудь других. Я ненавижу увольнения, потому что знаю — люди, которым я дам уйти, скорее всего не смогут найти другую работу. Но если найдут, я буду ненавидеть их намного больше, потому что потеряю их, и мне придется нанимать неопытных людей и обучать их работать. А это может занять годы.
— Сколько лет вашим мальчикам? — поинтересовалась майтера Мрамор.
— Сейчас они начинают в четырнадцать. В свое время я начал в двенадцать. — Шелк услышал, как Ласточка негромко выдохнул. — Тогда тоже были увольнения, хотя не такие тяжелые, как сейчас. Как правило. Я никогда не ходил в палестру, но на нашей улице была женщина, которая, во время увольнений, научила меня читать, писать и считать. Я очень хорошо считаю, если можно так сказать. Она была подругой мамы, и не хотела брать за обучение какие-нибудь деньги, но я всегда думал, что придет день и я смогу заплатить ей. И когда меня назначили начальником цеха, я действительно собрался, но она уже умерла.
— Могу ли я говорить как авгур, а не как кальде, директор? — спросил Шелк.
— Давайте. Я не религиозный человек, хотя, возможно, должен быть.
— Тогда я объясню вам, что этой женщине, которая помогла вам из дружбы к вашей матери, самой помогли, когда она была моложе; ей помог кто-то другой, тот, с кем вы никогда не встречались.
— Вполне возможно, — кивнул Ласточка.
— Она не могла заплатить тому человеку, как и вы не смогли заплатить ей, но, когда она помогла вам, она отдала свой долг. Когда вы поможете кому-нибудь, вы отдадите свой. Возможно, уже отдали — я не могу знать.
— Кальде, я пытался, пару раз.
— Вы сказали, что вы — не религиозный человек. Как и я, хотя совсем недавно я был очень религиозным. И поэтому я не могу сказать, что передача вперед, от одного поколения к другому, является тем методом, который боги установили для уплаты таких долгов, хотя, возможно, так оно и есть. В любом случае это хороший метод, который позволяет людям умереть, — а ведь всякий должен, — чувствуя, что они полностью рассчитались с витком.
— Возможно, он уже рассчитался, патера, — заметила майтера Мрамор, — используя этих мальчиков.
Ласточка пожал плечами:
— Они не платят за обучение, и это правда. Мы платим им карту в месяц, хотя их работа того не стоит. Но мы делаем это не из благотворительности. Нам приходится делать это, чтобы они смогли научиться работать. Если мы не будем этого делать, однажды нам понадобятся литейщики, но не будет ни одного, сколько бы мы ни предлагали.