Вернулся голос Песка:
— Здесь есть масляные лампы. Я зажег парочку для вас.
— Спасибо! — крикнул Прилипала. — Моя самая, хм, глубочайшая... э... и искренняя признательность, сын мой. — Он посмотрел вниз, на Грифеля. — Я готов, э? Поднимай.
— Все будет в порядке, Ваше Высокопреосвященство, — уверила его майтера Мята.
— Вы думаете... я испытываю страх? — Прилипала улыбнулся, свет, льющийся из мусоропровода, высветил его зубы. — Чтобы, хм, вновь посетить виток света, майтера, я... ой!
Грифель схватил его за лодыжки и поднял. На мгновение Прилипала опасно закачался, и показалось, что он должен упасть; но Паук поддержал его бедра справа, и в следующую секунду руки и голова Прилипалы исчезли из виду.
— Он идет, серж!
— Секи, — прошипел Тур почти у самого уха майтеры Мята, — они думают, что должны отдать чегой-то там Пасу. Он вложил это в их головы, твой хефе вложил.
— Его Святейшество. — Она закашлялась, потом повернулась к Туру. — Не могу себе представить Его Святейшество в этих ужасных туннелях, хотя я знаю, что он был здесь вместе с кальде.
— И я. Только, секи...
— Заткнись. — Майтера Мята поглядела на животных Антилопы. — Грифель, как мы собираемся поднять этих животных наверх?
— Я уже рюхнул, — сказал Грифель. — Увидишь.
Пригнувшись, он схватился руками за края желоба и стал карабкаться вверх.
— Вам, двоим, лучше остаться здесь и помочь генералу и мне подняться, — сказал Паук Шиферу и Сланцу.
— Заметано. — Грифель уже исчез из виду, и Шифер прислонился спиной к стене из коркамня. — Мы передадим их наверх, как и карабины. Увидишь.
Сланец пренебрежительно указал на провал:
— Грифель, он упирается рогом ради еще одной нашивки. Раньше у нас был капрал из роты «Н», только однажды он скопытился в большом сражении с талосом. На этот раз, вероятно, они выдвинут кого-то изнутри, и Грифель развоображался, что это будет он.
Из мусоропровода послышался голос Грифеля:
— Хватит языком молоть, передавай карабины.
— Заметано, — сказал Шифер и поднял в мусоропровод связку карабинов.
— Я связал их вместе с помощью плечевого ремня одного карабина, — объяснил Сланец. — Так легче поднимать.
Скребя по краям желоба, связка карабинов исчезла наверху. Шифер усмехнулся майтере Мята — откинул голову назад и влево.
— Он свисает оттуда, понимаешь? Серж держит его за ноги.
Паук откашлялся:
— Могет быть, вы пойдете следующей, генерал.
— Я бы хотела, — призналась она, — но я должна быть последней. Это мое место, как старшего офицера.
— Не думаю, что ты могешь запрыгнуть туда, — возразил Шифер.
Она повернулась к нему:
— «Я не думаю, что вы можете запрыгнуть туда, сэр». Или «генерал». Я даю тебе возможность выбрать, рядовой, и это больше, чем я обязана тебе дать.
— Да, сэр. Только я не думаю, что вы сможете, сэр, и я был бы рад остаться внизу и помочь вам, сэр.
— Нет необходимости. — Майтера Мята повернулась ко второму солдату. — Рядовой Сланец.
— Так точно, сэр! — Сланец встал по стойке смирно.
— Ты был очень изобретательным с этим ремнем. После того, как ты и рядовой Шифер передадите этих зверей наверх и поможете Пауку, Туру и другому заключенному...
— Антилопе, — вставил Антилопа, заговорив в первый раз с того мгновения, как они достигли этого, самого темного, участка туннеля.
— Спасибо. И Антилопе вскарабкаться наверх, свяжи вместе несколько ремней карабинов и сделай петлю на конце, чтобы я могла стать на нее ногой. Сможешь?
— Так точно, сэр!
— Хорошо. Так и сделаем. Потом вы вытащите меня наверх. Последней.
— Но тогда вы останетесь здесь одна, на минуту или две, — рискнул вмешаться Паук.
— Эти... — Она согнулась, раздираемая очередным приступом кашля. — Эти животные. Я не знаю, как вы называете их.
— Церберы, — подсказал Антилопа.
— Спасибо. — Повернув голову, она сплюнула. — Я не буду называть их богами. Это необходимо прекратить. Да, церберы могут появиться, хотя я надеюсь, что не появятся. Я буду молиться, чтобы не появились. Но, если молитва не поможет, я буду стрелять по ним. И, если я не увижу их вовремя, я умру.
— Я останусь с вами, — сказал Паук.
Она покачала головой:
— Только одна...
— Давай бога, — крикнул Грифель из мусоропровода. Сланец поднял извивающееся животное над головой и сунул его заднюю часть в отверстие в потолке; в широко раскрытых глазах бога стоял ужас, из-под сухожилий, связывавших его морду, текла кровь.
— Хрен его знает, смог бы я приручить таких больших, — пробормотал Антилопа, — только мне вроде как жаль терять их.
— Их поймал я, сэр, — объяснил Сланец майтере Мята. — Био и я вернулись к тому мертвому био, которого вы оставили в туннелях. Мы знали, что запах привлечет их.
— Вот почему Грифель и серж выпрыгнули из грязи, сэр, — добавил Шифер. — Серж решил, что вы можете вспугнуть их, если вернетесь за мертвым.
— Возможно. Я еще могу понять, как солдат может поймать такое животное. Но я совершенно не понимаю, как ты, Антилопа, мог поймать такое животное без помощи солдата.
— Мои были меньше, когда я поймал их. — Антилопа смотрел, как второй зверь исчезает в мусоропроводе. Больших мы убиваем, куда ж деться. А маленьким я накидываю петли на морду.
— Это тоже может быть опасно.
Он пожал плечами, еле видимое движение скелетоподобных плеч.
— Я хочу подняться следующим. Быть с ними. Можно?
— Можно поднимать других био, — крикнул Грифель из мусоропровода.
— Конечно, — сказала майтера Мята Антилопе. Она кивнула на мусоропровод, и Шифер поднял его.
— Ты не могешь заставить их полюбить тебя, — сказал Антилопа, когда его голова уже исчезала в мусоропроводе, — только, могет быть, мои меня любят, немного.
— Хватайся, — сказал ему Грифель, который был ближе к верху.
— Если церберы не приведут Паса, леди, а они не смогут, я знаю, что они не смогут... — пробормотал Тур.
Майтера Мята покачала головой:
— Ты не можешь знать.
— Значит, наш черед. Мой и Антилопы. И его, — Тур показал на Паука, — если вы разрешите им. Этот сержант...
— Сын мой. — Майтера Мята подошла к Туру так близко, что дуло ее игломета впилось ему в ребра. — Я совсем не обращала на тебя внимания. Я даже разрешала тебе называть меня «леди» или как ты там хочешь. Мне нужно не забыть признаться в этом на следующей исповеди, если следующая исповедь вообще будет. Отныне ты будешь обращаться ко мне «майтера». Это означает «матушка». Ты будешь так делать?
— Ага. Лады, майтера.
— Хорошо. — Она улыбнулась ему; она была на голову ниже его. — Как твоя мать, духовная мать, я должна кое-что тебе объяснить. Пожалуйста, слушай внимательно.
Тур молча кивнул.
— Давай следующего, — крикнул Грифель из мусоропровода.
— Паук, вперед, — сказала майтера Мята и опять повернулась к Туру. — Хотя у меня было мало времени, чтобы определить твой характер, я думаю, что не ошибаюсь. И моя оценка не слишком благоприятна для тебя.
Он ничего не ответил, и она добавила:
— Совсем не благоприятна. Я не буду сравнивать тебя с такими людьми, как сержант Песок. Он не набожный, но решительный, энергичный, верный и достаточно честный. Сравнивать тебя с ним — значит, в высшей степени недооценивать его. И я не рискну сравнивать тебя с Его Высокопреосвященством, хотя он менее храбрый, чем большинство мужчин, мне кажется. Тем не менее, я видела, что в нем есть намного больше, чем может предположить случайный наблюдатель — его набожность и усердие завоевали ему высокое положение в Капитуле. К тому же он умен и почти слишком усердно трудится, используя остроту ума, полученную от богов, для службы им.
— Вы поставили его на предохранитель, леди?
— Называй меня майтера. Я настаиваю.
— Лады, лады! — и Тур повторил дрожащим голосом: — Вы поставили его на предохранитель, — и добавил, — майтера?
— Нет, сын мой, не поставила. — Она глубоко вздохнула. — Перестань говорить и начни слушать. От этого зависит твоя жизнь, а у меня мало времени. Я — генерал и сивилла. И как сивилла, я пытаюсь найти хорошее в каждом, и, хотя это может прозвучать не совсем скромно, обычно у меня получается. Я нашла очень много хорошего в Его Высокопреосвященстве, как и ожидала. И нашла значительно больше, чем ожидала, в сержанте Песке. Есть хорошее и в рядовом Грифеле, рядовом Сланце и рядовом Шифере. Не так, чтобы очень хорошее, возможно, но достаточно богатое, для их типа. Я попыталась найти хорошее в Пауке и нашла больше, чем смела надеяться. В Антилопе проблески хорошего есть, несомненно, хотя они едва различимы. — Она вздохнула. — Устав, я говорю слишком много. Надеюсь, ты следишь за моей мыслью.
Тур кивнул. На одной из скул слабо заиграл свет; только через полсекунды она сообразила, что он потеет — холодный пот впитывал серый пепел, становился черным и тек по лицу ручейками свежей краски.
— Мой долг, как генерала, — победа над врагом. Я должна делать это, убивая мужчин и женщин. Я обнаружила, что это отвратительно, но выбора нет. И ты враг, Тур. Ты все еще следишь за моей мыслью?
— Готовы для следующего, — крикнул Грифель из мусоропровода.
— Твоя очередь, — сказала майтера Мята Сланцу. — И помни, что я тебе сказала о петлях.
Он отдал честь, щелкнув стальными каблуками.
— Так точно, не забуду, сэр.
Она опять повернулась к Туру:
— Ты враг, как я и сказала. Должна ли я, которую называют Мечом Ехидны, оставить тебя в живых, когда ты в моей власти?
— Вы сражаетесь с Аюнтамьенто, верняк? Генерал, клянусь всеми растреклятыми богами, что я не сделал ни хрена...
— Заткнись! — Она зло ткнула в него дулом большого игломета, принадлежавшего Пауку. — Я уверена, что тут ты не соврал. Ты никогда не служил Аюнтамьенто. Но мой самый главный враг — зло, во всех проявлениях. И зло — главный враг любого из нас.
Какое-то время она молчала, слушая слабое шуршание, с которым Сланец поднимался по мусоропроводу, вздохи никогда не прекращающегося ветра и лихорадочное дыхание Тура.