— Мой генерал! — Энергичное приветствие, которое она почти автоматически вернула. — Мой генерал, я получил приказ от генералиссимуса Узика — я должен объяснить вам положение здесь.
Она кивнула:
— «Здесь», это где?
— Подразделение «Спутницы», мой генерал. Они выставили часовых, которые стоят на страже рядом со мной, пока мы разговариваем. Я потребовал от офицера объяснить это генералиссимусу Узику, но она отказалась.
— Я поняла. — Майтера Мята глубоко вздохнула и обнаружила, что ей не хватает стула. — Сначала дайте мне сказать, капитан, что я очень рада опять увидеть вас.
— И для меня это огромное удовольствие, мой генерал. И честь.
— Спасибо, капитан. Я прошу прощения, что вы все еще капитан. Я поговорю об этом с генералиссимусом. Вы упомянули «Спутниц». Это имя подразделения?
— Так точно, мой генерал.
Вернулось воспоминание о кипящем чайнике Потто.
— Вы должны простить меня, капитан. Последние несколько дней я была не в курсе происходящего. — Казалось, что прошли недели. — Мне сказали, что орда Тривигаунта движется к городу. Насколько я понимаю, это ее «Спутницы»?
— Да, мой генерал. Элитный полк.
Для нее «полк» был новым термином, но она упорно продолжала:
— И вы хотите, чтобы этот офицер из Тривигаунта объяснил это генералиссимусу Узику?
— Я хочу, чтобы она объяснила, почему она и ее женщины встали на стражу в нашем Хузгадо, которое уже охраняют я и мои люди. (Значит, Хузгадо и было «здесь», почти наверняка.) Я хочу, чтобы она объяснила, кто отдал эти приказы, и с какой целью.
— Насколько я понимаю, она вам ничего не сказала.
— Да, мой генерал. Она только сказала, что ей приказали защищать наше Хузгадо, пока их не сменят. И ничего больше.
— Генералиссимус Узик попросил вас доложить мне об этой ситуации. Где он сейчас?
— Во дворце кальде, мой генерал. Он ужинает с кальде. Он сообщил мне, что кальде увидел вас, мой генерал, в своем стекле и приказал приготовить вам место за столом. В случае если мне удастся связаться с вами, я должен передать вам требование генералиссимуса: вы должны присоединиться к нему за столом, если это будет удобно.
— Я хочу спать намного больше, чем есть, — вырвалось у нее.
— Вы слишком сильно пришпориваете себя, мой генерал. Я уже давно это заметил.
— Возможно. Вы можете мне сказать, какие приказы вы получили от генералиссимуса относительно этих женщин из Тривигаунта?
— Он считает, что они узнали об угрозе для Хузгадо, мой генерал. Я должен взаимодействовать с ними. Не должно быть никаких трений между моими людьми и ими. — Капитан умолк; пауза, беременная смыслом. — Или как можно меньше. Я должен разобраться в ситуации и опять доложить, если вскроется что-то важное.
— И сообщить мне.
— Так точно, мой генерал. Как я и сделал.
— И, я надеюсь, полковнику Бизону. Если генералиссимус Узик не сказал вам сообщать полковнику Бизону, я приказываю вам сейчас. Скажите ему, что я считаю позицию генералиссимуса Узика благоразумной.
Кто-то постучал в дверь.
— Полковник Бизон тоже на ужине вместе с кальде, мой генерал. Генералиссимус Узик утверждает, что он лично сообщит ему.
— Отлично. На этом все, капитан. Спасибо, что ввели меня в курс дела. — Она в ответ отдала честь.
— Монитор, был ли полковник Бизон среди тех людей, которые пытались поговорить со мной?
Лицо капитана посерело и заострилось:
— Да, мадам.
— Я бы хотела поговорить с ним сейчас. Он во дворце кальде. — Она смутно вспомнила, что видела дворец год назад, когда шла на жертвоприношение в Великий мантейон — огромное здание, на фасаде которого ряды закрытых ставнями окон вздымались, как штабеля длинных и узких гробов; она вздрогнула и отвернулась. — Ваше Высокопреосвященство, я выйду через секунду.
— Я понял, мадам, — сказал монитор. — Я попрошу кого-нибудь привести его к стеклу, мадам.
И она увидит его — а он увидит ее: усталые глаза и бескровный рот, которые ей показало зеркало, прилипшие к черепу мокрые волосы, лицо в синяках, с царапинами, увенчанными коркой.
— Монитор?
— Да, мадам?
— Дай мне поговорить с тем, кто подойдет к стеклу. — Это было самое трудное, что она сделала за свою жизнь, даже труднее, чем закрыть глаза во время эпифании Киприды. — Мне не надо говорить с полковником лично.
— Да, мадам.
Прошла минута, потом еще одна. Серые черты лица потекли и растаяли, и превратились в худого человека с нависшими веками.
— Да, генерал Мята, — сказал он. — Я Бекас, шофер кальде. Чем могу служить?
* * *
— Она поднимается сюда, Шелк, — сказала генерал Саба, выглядя скорее похожей на рассерженную свинью, чем на мертвую. — Идет на холм.
— Это колдовство, — объявила Сиюф.
— Я не согласен, но у меня нет времени спорить. — Шелк встал так резко, что Ореву пришлось замахать крыльями, для равновесия. — Оставлять вас сейчас — верх плохих манер; я это сознаю, и вы все вправе сердиться на меня. Тем не менее, я должен идти. Майтера Мрамор останется за меня. Я прошу вашего прощения, горячо и искренне, но я должен идти. — Он был уже на полпути к двери.
Когда Шелк проходил мимо стула Меченоса, тот прыгнул на ноги.
— В одиночку, — сказал Шелк. Меченос, не обращая внимания на его слова, поторопился за ним, и дверь хлопнула за ними обоими.
Голова Сабы дернулась. Она огляделась, приходя в себя.
— Мы должны поговорить об этом, — прошипела Сиюф. — И ты должна описать мне. Не сейчас.
Майор Хадаль осушила бокал вина.
— Я никогда не забуду этот ужин. Вот это развлечение!
— Мне тоже следовало бы пойти, — прошептала майтера Мрамор Синель. — Он ранен и...
Сиюф вкрадчиво перебила ее:
— Майтера, генерал Саба сказала мне, что у него сломана щиколотка. Майтера? Именно так к вам обращаются?
Она кивнула:
— Да, он ее сломал. Неделю назад, в феадень, как мне кажется. Он упал. Но... но...
— Он хромает. Я заметила. Он очень торопился и делал большие шаги. Но правой ногой не такие большие. Старая мечница... меч-ник. Тоже, но левой.
— Кальде был ранен. — Майтера Мрамор указала на собственную грудь работающей рукой. — Намного худшая рана.
— Но не из карабина, иначе он был бы уже мертв. Игломет? — Сиюф осмотрела стол, в поисках информации.
Узик пожал плечами и развел руки:
— Да, генералиссимус. Игломет в руке одного из моих офицеров. Мы стремились предотвратить эти ужасные ошибки. Но вы должны знать, что это произошло, несмотря на все наши усилия.
— Это замечательный молодой человек. Я думаю, что мы, в Тривигаунте, не разводим подобных ему. Вы знаете... что же за слово? Идеи полковника Абанья?
Узик кивнул штабному офицеру Сиюф:
— Я бы тоже послушал их, особенно если они касаются нашего кальде. Итак, полковник?
— Я что-то вроде любителя-историка, генералиссимус. Любителя военной истории, с вашего разрешения.
— Каждый хороший офицер должен быть.
— Благодарю вас. Меня обвиняют, что я сформулировала свою теорию только для того, чтобы польстить генералиссимусу Сиюф, но это совсем не так. Я изучаю успех. Не только победу, потому что победа может быть случайностью и чаще всего зависит от соотношения сил. Я ищу случаи, в которых небольшая армия помешала огромной, которая должна была разгромить ее в течение нескольких часов или дней.
Саба уже пришла в себя:
— А я все равно говорю, что решающее значение имеют блестящие способности. Военный гений.
Майтера Мрамор решительно фыркнула.
— Полковник Абанья так не думает, — сказала Сиюф. — Блестящие способности — это когда блестящие приказы так же блестяще выполняются. Я не говорю о гении, потому что ничего не знаю о нем. За исключением того, что он очень редок и на него нельзя положиться.
— У меня есть собственная теория, — сказал Бизон, — основанная на наблюдениях за генералом Мята. Было бы интересно сравнить ее с теорией полковника.
— Я упомянула теорию Абаньи, — продолжала Сиюф, — потому что считаю, что кальде Шелк — прекрасный пример, объясняемый теорией. Она верит, это не гений и не качество ума. Это энергия, направляемая самыми чистыми мыслями. Расскажи нам, Абанья.
— Успешные командиры, — начала Абанья, — это те, которые все еще действуют, и действуют разумно, на четвертый день. Они держатся. У нас есть игра, в которую играют на лошадях. Не думаю, что вы здесь играете в нее, но я выиграла хорошую сумму, ставя на результаты игр в течение года.
Кончики усов Узика полезли вверх:
— Тогда вы обязательно должны рассказать нам об этом, полковник.
— Игра имитирует войну, как и большинство игр. В нашем случае кавалерийский бой. После каждого гола игроки могут меняться лошадьми, но самих игроков заменять нельзя, даже если кто-нибудь из них получил травму. — Узик и его сын кивнули.
— Однако есть двадцатиминутный отдых, и мы говорим о первой половине и второй, разделенных этим отдыхом. И я обнаружила, что результат зависит не от того, какая команда забила больше голов в первой половине, потому что редко бывает большое превосходство в счете. Победит та команда, которая играет лучше и более агрессивно во второй половине. И когда я вижу, что команда, на которую я ставила, действует таким образом, я удваиваю ставку, если могу.
Сиюф кивнула. Ее голова наклонилась не больше, чем на ширину пальца, но кивок означал, что время споров прошло.
— Давайте перейдем от полей, на которых играют в «килли», к городу Вайрону, где происходит такая показательная борьба. Кто победит? Так быстро не скажешь. Одна сторона скрывается в ямах. Наверху рыскает и ревет войско Вайрона и моя орда Рани. И во второй раз я спрашиваю вас всех, кто слушал. — Она сделала драматическую паузу. — Кто победит?
Никто не ответил.
— Мужчина? Этот мужчина, кальде Шелк? Разве такое может быть? Посмотрите на его сломанную ногу и на рану в груди, о которой рассказала наша хозяйка, майтера. И, тем не менее, он ищет при помощи магии женщину, которая ему требуется, и, когда магия нашла ему эту женщину, бросает еду и друзей и летит ей навстречу. Даже многие женщины не поступили бы так.