— Нет, парень! Никогда не слышал об этом!
— Я слышал, — сказал Хоссаан. — Во всяком случае, слухи. Думаете, это привело их сюда?
Шелк покачал головой:
— Теофания была в молпадень, черствые новости. — И добавил, наполовину себе: — Когда поднимается мертвый бог, что это означает?
Никто не ответил. Поплавок ускорился.
* * *
Золотую улицу наполняла волнующаяся толпа.
— Стой! — приказал Шелк Хоссаану. — Нет, поднимись выше, как только можешь. Я видел ее. Поворачивай.
— Рядом с нами, кальде? — Они поднялись, воздуходувки ревели изо всех сил.
— Резать! — воскликнул Орев. — Резать кот!
— Две или три улицы вниз по склону. Поворачивай!
Вместо этого поплавок рванулся вперед.
— Ваша птица права, — сказал Хоссаан Шелку. — Пробираться сквозь толпу — слишком долго, зато мы можем юркнуть вот сюда... — и он скользнул в узкую крутую улицу, огражденную высокими стенами. — Так мы срежем и вылетим на Золотую за Ги. Мы будем двигаться вместе с толпой, и это будет намного быстрее.
Шелк перевел дух и выдохнул. Ноющая слабость в груди таяла, но ему казалось, что за все эти дни он ни разу не вдохнул как следует.
— Ты сказал Рогу, что тебя зовут Бекас, Бекас. И ты нашел одежду — где-то во дворце кальде, мне кажется, — похожую на одежду официанта, чтобы помогать им прислуживать.
— Я люблю быть полезным, кальде.
— Я знаю об этом, и для тебя может быть полезным рассказать мне, почему ты все это сделал, раньше, чем мы найдем Гиацинт — если мы найдем. Ты сказал, что у тебя есть дюжина новостей. Пусть эта будет следующей.
Все еще умело управляя поплавком, Хоссаан через плечо посмотрел на Меченоса.
— Если нельзя доверять мастеру Меченосу и майтере Мрамор, то никому нельзя доверять. Если я объясню твои действия — я думаю, что могу, — ты мне скажешь, прав ли я?
Они вихрем обогнули угол.
— Боюсь, что нет. Генерал Мята сказала, что Сиюф окружила Хузгадо. Вот почему я решил проверить Великий мантейон.
— Где она находилась и как узнала об этом?
— Не знаю, кальде. Она не сказала, а я не спросил. Она только сказала, что ей об этом рассказал один из офицеров Узика. Узик приказал ему попытаться связаться с ней.
— Парень, он ушел, когда этот Бекас раздавал закуску! — сказал Меченос. — Его пригласил другой официант, помнишь?
— Еще позже — после того, как я попросил Мукор найти мантейон, в который Гиацинт несет свое подношение.
Поплавок вылетел на Золотую улицу и стал лавировать, огибая возбужденно болтающих пешеходов.
— Ты знаешь, как она выглядит, — пробормотал Шелк. — На ней черный плащ и, как мне кажется, она несет большого кролика.
— Кот речь, — сообщил ему Орев. — Плох речь.
— Птица права, парень! Та тощая девица сказала, что он говорит! — Прежде, чем Меченос закончил, их поплавок замедлился и остановился; купол соскользнул назад и по бокам вниз.
На мгновение Шелку показалось, что они ошиблись. Торопящаяся юная женщина, несшая под мышкой какого-то зверька с оранжевым мехом, казалась слишком высокой и худой; но тут она повернулась, когда обтекатель слегка задел ее ногу, и он увидел ее лицо.
— Гиацинт! — Он рефлекторно встал и через мгновение оказался наполовину вне поплавка (а она больше чем наполовину внутри), и они поцеловались.
* * *
Когда они оторвались друг от друга, оказалось, что они лежат лицом друг к другу на мягком кожаном сидении — она прижалась к спинке, он едва не падает, — а Меченос стоит над ними и машет рапирой, заставляя прохожих обходить их на почтительном расстоянии. Тогда они сели, не переставая держаться друг за друга.
— Я боялся, что ты умерла, — признался Шелк.
— Охренительно близко, — ответила Гиацинт, — и я... но я... — Ее глаза наполнились слезами. — Мы можем закрыть крышку?
— Я не знаю, как.
— Я знаю. — Она освободила руку. Мелькнули ноги в розовых туфлях на тонких каблуках, взметнулась юбка, на мгновение приоткрыв кружевные панталоны, и она оказалась на месте Хоссаана. Меченос пригнулся, купол взлетел вверх и стал темнеть, пока не стал почти непроницаемым.
Она вытерла глаза:
— Я возвращаюсь. Хватай меня. — Она перекатилась через спинку переднего сидения, Шелк схватил ее, и, лежа в его руках, она опять поцеловала его. «Не нужно слов, — говорил ее поцелуй, — бей меня, ругай и мори голодом. Делай со мной все, что захочешь. Только не бросай меня».
«Я никогда не сделаю ничего такого», — попытался своим поцелуем сказать ей он.
— С чего мы начнем? — выдохнул он, когда они разделились.
— Мы уже НАЧАЛИ, — улыбнулась она. — Я люблю тебя. Давай начнем с этого места. Я не чувствовала себя так с... с той минуты, когда ты выпрыгнул из моего окна.
Шелк засмеялся, и она повернулась к Меченосу:
— О тебе я знаю от одного стукача. Ты учишь фехтованию, и я хочу учиться. Ты всегда ходишь за ним по пятам?
— Насколько могу, деваха!
— Где ты была? — спросил ее Шелк. — Мои люди искали тебя повсюду.
— В одном ужасном старом доме в Орилле; солдат, ростом с этот поплавок, присматривал за мной, по просьбе Гагарки. Ты должен знать Гагарку, он говорит, что тебя знает. Меня освободил Тартар. — Гиацинт озорно усмехнулась, как двенадцатилетняя девчонка. — Ты веришь в богов, но в это ты не поверишь. Я не верю, но совершенно точно знаю, что это произошло. Ты не против, если я не буду называть тебя «дорогой»?
Шелк покачал головой:
— Ни в малейшей степени.
— Я так называла слишком многих мужчин. Я подыщу что-нибудь другое, достаточно хорошее, но мне потребуется время. — Она опять повернулась к Меченосу. — Из этой спинки опускаются откидные сиденья. Там тебе будет более удобно.
— А еще лучше снаружи, деваха! Знаешь, как заставить эту чумовую дверь открыться?
Она положила руку на его:
— Ты останешься здесь, иначе мы станем голыми и потными, а лучше бы сделать это в другом месте, поприятнее. Где шофер?
— Охотится! — Меченос откинул сидение, сел и убрал рапиру в ножны. — Вместе с птицей Шелка охотится на твоего кота.
— Ага, я уронила Клеща, а он стоил мне пять карт.
— Когда ты освободилась — и я буду вечно благодарен за это Тартару, — ты должна была прийти ко мне, — сказал Шелк.
Гиацинт покачала головой.
— Я понимаю. Ты не знала, где я находился.
— Нет, я точно знала, где ты был. В Хузгадо или во дворце кальде. Все, кого я ни спрашивала, хотели рассказать о тебе и называли или то, или это. Но я выглядела, ну, как какая-нибудь шлюха из Ориллы, только еще хуже, и от меня воняло. Я не могла мыться, почти. Я несколько раз пыталась, но когда вода грязнее твоего лица, это не шибко помогает. Мне были нужны духи и пудра, и еще расческа, чтобы привести в порядок волосы, хотя сначала их надо было вымыть и высушить. И я попыталась вернуться к Крови. Ты знаешь о Крови?
— О том, что ты пыталась вернуться туда? Нет.
— И еще к чистой одежде, чистым панталонам и еще куче всего. Ты знаешь, как я выгляжу без них?
— Да, — заявил Шелк. — Как сама Киприда.
— Спасибо. Как мальчик, только сиськи до пояса. Ты же видел меня голой.
Шелк почувствовал, как вспыхнул:
— Нет, они не такие. Не совсем.
— Вот в чем беда с такими большими, — объяснила Гиацинт Меченосу. — Чем они больше, тем ниже опускаются, если у тебя нечем их поддерживать. Из-за этого мне будет тяжело фехтовать?
— Да, если они будут прыгать, деваха! Но есть способы! Думаешь, я их не знаю, хотя учу сражаться хрен знает сколько лет?
— Отдаю себя в твои руки, мастер Меченос. — Она искоса лукаво улыбнулась ему, потом обожгла поцелуем щеку Шелка. — Я собиралась учиться в то время, когда повстречала тебя, ну, перед тем, как я поняла, что все плохо, перед тем, как мы ушли от Крови. Когда мы выскочили из кровати, я сказала, что могла бы стать неплохим мечником, а ты сказал, что для этого нужна девушка с более короткими ногами, которая выглядит менее привлекательно, или что-то в этом роде. Вот я и решила научиться и удивить тебя.
Он безмолвно кивнул.
— Я хорошо танцую, по-настоящему хорошо, хотя никто меня не учил, вот я и подумала, что с уроками смогла бы научиться. Но до дома Крови далеко, все мои деньги остались у Гагарки, и я выглядела как шлюха, так что я повернулась и пошла к Орхидее. Она одолжила мне деньги, разрешила помыться и, ну, ты знаешь, подкраситься. И сказала, что Кровь уже холодный. Да, точно, перед тем, как я пошла на рынок. Ты знаешь об этом? В феадень, так она сказала.
— Да. Я убил его. — Глаза Гиацинт удивленно расширились, и Шелк почувствовал гордость, смешанную с глубоким стыдом. — Я убил его шпагой, которую одолжил мне мастер Меченос, и заодно уничтожил саму шпагу. Мне бы не хотелось подробно рассказывать об этом. Я понимаю, почему ты хотела вернуться, или, по меньшей мере, я думаю...
— Все мои вещи остались там! Одежда, драгоценности, все, что у меня было!
— И, я уверен, ты решила, что водитель может отвезти тебя туда. И я понимаю, почему ты пошла к Орхидее; ты предвидела, что она тебе поможет, и она, действительно, помогла. Я сам был у нее несколько дней назад, по той же причине, и это тоже помогло — я нашел там Синель. А это привело меня к мысли, которая должна была возникнуть у меня раньше. Как зовут солдата? Того, который присматривал за тобой у Гагарки?
— Кремень. — Две тоненькие линии появились на лбу Гиацинт. — Капрал Кремень. У него на плече нашивки, как у настоящего капрала, но нарисованные. Ого, внезапно ты встревожился. Что такое?
— Потребуется час, чтобы подробно все объяснить. — Шелк пожал плечами. — Я постараюсь быть кратким. Я люблю тебя, очень-очень люблю!
— И я тебя люблю!
— Из-за этой любви у меня есть что терять и есть та — ты! — кого я должен защищать. Мне кажется, много людей живет такой жизнью, но я к этому не привык.
— Прости. Я попытаюсь помочь. Очень хочу.
— Я знаю, ты хочешь. Ты подвергнешь себя риску, и это тревожит меня больше, чем что-либо другое.