— Я так счастлива, что вернулась, майтера, — заявила майтера Мята, когда смогла перестать смеяться. — Я даже не знала, что бывает такое счастье, до этого мгновения.
— Где ты была? Дорогая, дорогая сив, дорогая девочка! Патера сказал, что они схватили тебя, бросили в какое-то ужасное место под городом, и потом — они не знают как — ты оказалась с солдатами, но генералиссимус — не тот жирный, а другая — сказала, что ты мертва... о, сив! Я так тосковала по тебе! Я хочу, чтобы ты повстречалась с Синель. Ее я тоже люблю, она мне как вторая внучка, но никто, никто во всем витке не значит для меня так много, как ты!
— Э... весь Вайрон, — сказал высокий авгур. — Чувствует как ты, э, майтера? Только посмотри на них.
Все головы повернулись к ним, люди указывали пальцами.
— Вы... э... поговорите с ними, генерал? Или, хм, я сам...
Майтера Мята помахала обеими руками и послала зевакам дюжину воздушных поцелуев; потом зазвенела серебряная труба, та самая, которую майтера Мрамор уже слышала на Солнечной улице в незабываемый гиераксдень, в тот самый день, когда во время последнего жертвоприношения появилась Королева Витка; она зазвучала, отражаясь от каждой стены и каждого булыжника мостовой, как призыв к бою:
— Я — генерал Мята! Его Высокопреосвященство и я были в тех самых туннелях, в которых прячется Аюнтамьенто, и сам Пас дал нам указания. Мы идем в Великий мантейон! Вместе с вами всеми, верно? — Она указала на мантейон широким жестом, как будто вытащила меч из ножен.
Послышались одобрительные крики, несколько голосов крикнули:
— Да!
— Там будет пророк лорда Паса, Гагарка. Мы это знаем, потому что так нам сказал лорд Пас. Пожалуйста! Кто-нибудь знает его?
Гигант, даже выше Прилипалы, махнул рукой. Под левой мышкой он держал барана, за ним шел ручной павиан; толпа расступалась перед ним. Майтера Мрамор подумала, что никогда не видела такого огромного био, почти такого же огромного, как солдат.
— Я, — прорычал он голосом, похожим на грохот барабана. — Я и вас знаю, генерал. Знаю хрен знает сколько лет, но Гагарка — мой старый кореш. — Ноги, похожие на две колонны, пожирали расстояние между ними большими размашистыми шагами.
Уже во второй раз маленькое лицо майтеры Мята засветилось от изумления:
— Мурсак! Ты же Мурсак! Мы с тобой атаковали поплавки на Тюремной улице!
— Чистый восторг, генерал. — Гигант опустился на колено, баран раздраженно заблеял. — Я Мурсак из «Петуха», и я пытался быть рядом, но эта сучья кобыла не могла. Слишком большой вес, вот чего сказала Калужница. А потом кто-то шмальнул из карабина, и мы покатились. — Он поднял свободную руку и показал гипс, потом коснулся надбровья кончиками пальцев, торчавших из него.
— Я не могу отдать салют, как я б хотел, зато Бонго могет. Эй, Бонго, поприветствуй леди генерал.
Бабуин встал на задние лапы и передней лапой, казалось, затенил глаза, невероятно похожие на человеческие.
— Но ты же знаешь Гагарку, Мурсак? — спросила майтера Мята. — Я имею в виду пророка Паса по имени Гагарка.
Майтера Мрамор почувствовала ее неуверенность:
— Она знает мужчину по имени Гагарка, который ходил в нашу палестру; но не думаю, будто она уверена в том, что именно о нем говорил Пас; верно, сив?
— Да! — майтера Мята так резко кивнула, что ее короткие коричневые волосы заплясали. — Несколько минут назад, в капелле под дворцом Пролокьютора. Он пришел в Окно, майтера, и мы все видели его, даже Паук и Антилопа. Это было чудесно!
— И еще он говорил о нашем сержанте, — сказал солдат, несший ноги четвертого солдата. — Сержанта мы отдали Пасу.
— Он сам отдал себя, вот как это было, — возразил третий солдат. — Но сейчас Пас хочет, чтобы его починили. И не потому, что он не нужен ему, Пасу, а потому, что он нужен нам. Пас не хочет пускать его в расход.
Авгур откинул назад прядь тонких черных волос:
— Он... э... даровал. Смысл слова, а? Я сам...
Но майтера Мята не дала себя отвлечь:
— Ты знаешь Гагарку-пророка, Мурсак? Да или нет!
— Конечно, генерал!
— Опиши его!
— Он владеет частью моего заведения, хотя, могет быть, и забыл об этом. Очень большой парень. — Мурсак махнул гипсом в сторону самого большого из грубо-выглядевших людей. — Такой же здоровяк, как этот, но не такой старый. Волос больше, чем надо, а уши оттопыриваются.
— И сильный прямой подбородок! — Она чуть не плясала от беспокойства и нетерпения.
— Точняк, генерал, он, зуб даю. — Мурсак хихикнул, смех счастливого огра, скрывающегося в его бочкоподобной груди. — Выглядит как этот Бонго. Гагарка — мой старый кореш и не обидится. Хотя, могет быть, вы обидитесь, или бог, который стукнул его. Тартар, так он говорит.
— Это, э, хиатус[102], генерал...
Майтера Мята энергично кивнула:
— Он прав, Мурсак. Встань. Тебе не нужно обращаться ко мне, как к ребенку, и только потому, что я ниже тебя.
Она прошла вперед, как магнитом волоча за собой гиганта.
— Давай подумаем... Ты не знаешь никого, за исключением меня. Как и дорогая майтера Мрамор, которую я должна представить. Ты уже была представлена Его Высокопреосвященству, майтера?
Майтера Мрамор покачала головой.
— Ваше Высокопреосвященство, это моя старинная и самая лучшая подруга, майтера Мрамор. Майтера, это Его Высокопреосвященство коадъютор, патера Прилипала.
Майтера Мрамор, торопливо шедшая за ними, на какое-то время остановилась, чтобы поклониться подобающим образом.
— Честь, а? Для меня, майтера. Для меня. Большая. Хм... привилегия. Мы начинаем наше знакомство при самых... э... благоприятных обстоятельствах. Вы, хм, согласны?
— Несомненно, Ваше Высокопреосвященство!
— Это Мурсак, как вы слышали, — продолжала майтера Мята, не сбиваясь с шага. — Он — друг Гагарки и мой товарищ по оружию. Солдат, карабин которого направлен на наших пленников... Грифель, ты не должен это делать. Они не убегут.
Она оглянулась на майтеру Мрамор:
— На чем я? Ах, да. Грифель, на самом деле, исполняет обязанности капрала. Я назначила его командиром его товарищей-солдат, пока Великий Пас, как и обещал, не восстановит, при посредничестве Гагарки, сержанта Песка.
Догнав ее, майтера Мрамор рискнула:
— Так значит, они несут бедного сержанта Песка?
— Совершенно точно, его несут Шифер и Сланец. Наши пленники — уже друзья, я бы сказала, по меньшей мере мои и Его Высокопреосвященства — Паук и Антилопа. — Она дошла до беспорядочной толпы перед Великим мантейоном и встала на цыпочки, надеясь увидеть Гагарку.
* * *
Меченос нашел свечу и зажег ее; Шелк вытащил Хоссаана из освещенного зала в темный коридор.
— Мастер Меченос может помочь ей искать — по меньшей мере держать свет; это все, что ей нужно. А у нас с тобой есть о чем поговорить.
— Хорош муж! — уверил Шелка Орев.
— Я пользовался твоей помощью — зная, что ты агент Рани — только потому, что мы с Тривигаунтом союзники. Я уверен, что ты это понимаешь.
— Конечно, кальде.
— Ты ничего не должен ни Вайрону, ни мне. Но если ты хочешь остаться, ты должен быть более откровенным, чем ты был до сих пор.
— Только потому, что старик слышал нас, кальде. Я знаю, вы доверяете ему, и, вероятно, он имеет на это право. Но не я. Я пытаюсь не доверять никому больше, чем имею право.
— Понимаю. А они тебе доверяют? Я имею в виду тех, кому ты докладываешь.
На мгновение воцарилось молчание. Было слишком темно, и Шелк не мог видеть лицо Хоссаана, но он чувствовал, ему бы это не помогло.
— Не больше, чем они должны, кальде, — наконец ответил Хоссаан. — Но, откровенно говоря, меня это не волнует. Я привык.
— А я нет. Нет сомнений, когда-нибудь я тоже привыкну; но я обнаружил, что это трудно. Ты обманываешь их. Именно поэтому ты просил Рога — и, несомненно, других, — звать тебя Бекас; именно это имя ты использовал здесь. Именно поэтому ты помогал подавать ужин. Ты хотел показать кому-то за моим столом, что проник в тесный круг моих домашних — кому-то, кто мгновенно узнал тебя. Я прав?
Единственным ответом Хоссаана стало напряженное молчание. Орев, сидевший на плече у Шелка, каркнул и беспокойно махнул крыльями.
— Этот человек должен был предположить, конечно, будто я не знаю, что ты из Тривигаунта...
— Давайте не играть словами, кальде. Я — шпион. Я это знаю, и вы это знаете с того мгновения, когда заметили меня на лодке.
— Тебя встретят аплодисментами и наградят.
Хоссаан начал было что-то говорить, но Шелк оборвал его:
— Я еще не закончил. Пока ты вез нас сюда, я думал о твоем обмане и твоем положении моего водителя. И, пожалуйста, не говори мне, что твоя ложь в основном правда, поскольку я единственный, кто знает о тебе, и ты намеревался сообщать твоим начальникам о том, что я делаю. Это будет еще одна ложь.
— Хорошо, не буду.
— Тогда сделаем так. Ты будешь рассказывать твоим начальникам все, что узнал. Я полагаю, что ты все равно делал так с самого начала, и, поскольку у меня нет ни малейшего намерения предавать Рани, это не принесет Вайрону никакого вреда. Но ты должен будешь оказать мне ту же любезность, что и доктор Журавль — ты будешь рассказывать мне все, что я захочу узнать о том, что ты делаешь и сообщаешь. Взамен я сохраню твою тайну.
Протянулась секунда, потом вторая.
— Согласен, кальде. Но я и так всегда готов рассказать вам все, что вам надо знать.
— Спасибо. Как-то раньше я спросил тебя, знают ли тебя генералиссимус Сиюф или генерал Саба. Ты сказал, что нет, и я тебе поверил. — На мгновение Шелку показалось, что в темноте что-то неслышно движется. Он замолчал и прислушался, но услышал только внезапное хлопанье крыльев, когда Орев взлетел с его плеча.
— Я спрашиваю опять — это правда? Кто-нибудь из них тебя знает?
— Правда, кальде. Я никогда не говорил с ними, и я очень сомневаюсь, что кто-нибудь из них знает, как я выгляжу.