— Я, можно сказать, вломился сюда, — сказал ей Тритон. — Я новичок. — Ответ прозвучал как угодно, но не скромно.
— А я здесь, — объяснила майтера Мята, — потому что мы считаем вас женщиной, которая не может слушать мужчин.
— Вы схватываете суть дела быстрее всех, кого я знаю, — громыхнул Узик, обращаясь к майтере Мята. — И вы здесь потому, что с вами мы можем добиться успеха в переговорах.
— И мне не так хочется убить его, — признался Потто.
— Он шутит, — уверил Тритон Сиюф.
— Нет, я надеюсь. Вы сказали, что вы — новый советник. И где они нашли вас?
— В Хузгадо, — ответила майтера Мята. — Советник Тритон был комиссаром, который закупал припасы для гвардии кальде, начислял зарплату и все такое. — Она помолчала.
— Когда я начала, когда Ехидна вручила мне меч, я думала, что нам надо будет только сражаться. Теперь я знаю, что сражения — самая маленькая часть войны, и, в некоторых отношениях, самая простая.
Сиюф улыбнулась и кивнула.
— Очень часто совсем другое значит намного больше. Необходимо снабдить припасами людей, которые в них нуждаются, и не только патронами и карабинами, но и едой, кроватями и теплой одеждой. В любом случае частью нашего соглашения стало признание того, что Хартия требует Аюнтамьенто.
Потто, не вставая, поклонился.
— Но не просто Аюнтамьенто, а выборный орган с полным набором советников. Сейчас мы не можем провести выборы из-за состояния дел в городе, но мы обещаем их после года мира. Тем временем нынешние члены продолжат свою службу, а советник Потто останется председателем. Если возникнет необходимость, кальде назначит новых советников, или, в его отсутствие, доверенный совет. В него входят все члены Аюнтамьенто, включая советника Тритона, а также генералиссимус Узик, Его Святейшество и я. Я хотела женщину-советника...
— Они ее не возьмут, — вставила Сиюф. — Они все мужчины.
— ...поэтому мы назначили Калужницу. Ее здесь нет, потому что сейчас она объясняет наши действия народу. Я чувствовала, что нам нужна... — на мгновение она замолчала, подыскивая нужные слова. — Нам нужна обычная женщина с необычными способностями. Калужница из бедной семьи, но она из ничего построила успешный извозчичий двор, поэтому у нее есть опыт управления. Кроме того, она — самая храбрая женщина в Вайроне.
— Никто, кроме вас, не сказал бы это, генерал, — пробормотал Узик.
Она отмахнулась от комплимента:
— Так что Калужница для народа и Тритон для Хузгадо.
— И с такими людьми вы готовились сражаться со мной, — задумчиво сказала Сиюф, — но меня там нет. Печально. Я бы побила вас, как мне кажется. Побьет ли вас генерал Римах[134]? Не знаю. Она хороший офицер. Вы спрашивали, люблю ли я свою орду. Зачем?
— Потому что мы надеялись, что вы захотите сохранить ее, — сказал ей Узик, — я хочу сохранить гвардию. Мелкие стычки уже были. Но если мы начнем сражаться всерьез, ваша орда будет уничтожена, а моя гвардия — обескровлена.
— Не говоря уже о том, что произойдет с нашим городом, — добавила майтера Мята, и Узик кивнул:
— Мы хотим победить. Только трусы ценят жизнь выше победы. — Майтера Мята начала было говорить, но Узик жестом заставил ее замолчать. — Я уверен, что генерал Римах — способный офицер. Вы бы не потерпели на таком посту какую-нибудь посредственность. Однако целая бездна лежит между способным офицером и выдающимся лидером. Рядовые чувствуют это немедленно, а публика — почти так же быстро. Я не спрашиваю вас, беспокоитесь ли вы о своих войсках. Мы слишком похожи, вы и я, настолько похожи, что я слышу собственный голос во всем, что вы сказали. Вы страстно стремитесь к победе и знаете, как и я, что она будет более вероятна, если командовать вашими войсками будете вы, лично. Разве вы не согласны, что для любого другого...
— Подданного Рани, — прервал его Потто.
— Что для любого другого жителя вашего города, — продолжал Узик, — помешать вам занять ваше место — предательство? И это не праздный вопрос.
— Вы думаете, кто-то делает это. Хотела бы я знать ее имя.
— Разрешите мне. — Маленькое симпатичное лицо майтеры Мята светилось энергией и решимостью. — Вы хотите сражаться со мной, Сиюф, потому что слышали обо мне. Я не хочу сражаться с вами, и, на самом деле, я вообще не хочу сражаться. Я хочу мира. Я хочу закончить эти глупые сражения и дать всем в нашем и вашем городах вернуться к обычной жизни. Но с того мгновения, как ваши шпионы попытались арестовать нас, стало ясно — мира не будет, пока вы держите нашего кальде. Надеюсь, вы это понимаете, поскольку, в противном случае, говорить не о чем.
— Я тоже в плену. — Сиюф коснулась своей груди.
— В точности! Вы сэкономили мне много времени. Мы схватили вас, хотя — очень важно! — мы этого не хотели, потому что ваш город будет сражаться, чтобы вернуть вас назад. Очевидно, что самое разумное — обмен вас на кальде. Тогда, возможно, мы сможем заключить мир, но даже если не получится, вы и я будем сражаться друг против друга, как вы и хотели. Теперь, если...
Сиюф сделала быстрый жест рукой, жест человека, привыкшего к мгновенному подчинению:
— Я пообещала вашему Песку, что освобожу святого человека, Наковальню, и еще Мрамор. Она — ваша подруга?
— Да. — Майтера Мята поглядела на Узика, но тот ничего не сказал. — Вы обманули сержанта Песка и капрала Кремня. Вы знаете, что обманули. Когда вы пообещали освободить их, вы уже знали, что пленники на дирижабле.
— Если бы я была свободна, я бы вызвала вас на дуэль. И еще, быть может, вызову. Я не знала, Мята. Если бы вы, как я, имели дело с Сабой и ее дирижаблем, вы бы знали, что решение, принятое до тенеподъема, будет исполнено только в полдень, вечером или вообще на следующий день. Освободите меня. Я опять получу их и освобожу. И кальде Шелка.
Пару секунд майтера Мята изучала ее, поджав губы.
— Хорошо. Я принимаю ваше объяснение. Я извиняюсь.
Потто хихикнул:
— Но ваш дирижабль, похоже, еще не долетел до Тривигаунта. Это вас не волнует?
Сиюф покачала головой:
— Сегодня ночью или, возможно, завтра утром.
— Полагаю, — громыхнул Узик, — я бы сказал завтра в полдень, генералиссимус. Однако вы знаете далеко не так точно, как утверждали. Завтра в полдень!
Сиюф пожала плечами:
— Если вы так говорите. Возможно.
— В таком случае я выдвину очередную гипотезу. Не раньше тенеспуска фэадня. Что вы скажете на это?
— Что вы осел. К этому времени дирижабль может вернуться сюда.
— Именно так. — Узик обмотал ус с белым кончиком вокруг пальца. — Мы связались с Тривигаунтом через стекло, генералиссимус. И поговорили с вашим военным министром. Мы объяснили ей, как обстоят дела и предложили обменять вас на кальде Шелка.
— Она не захотела, — заявил Тритон. — Не захотела даже говорить об этом, клянусь Сциллой! Мы ждем ваших комментариев.
— Я предлагаю кое-что получше. Дайте мне поговорить с ней.
Потто расхохотался и хлопнул себя по бедру:
— Не слишком ли жирно? Мой дорогой юный генерал, вы даже не улыбнулись. Как вам это удается? — Он повернулся к Сиюф и сказал через пустой стул: — Вы уже это делали — не помогло ни на бит.
— Нет, не делала. Абанья для меня, возможно.
— Мы — генералиссимус Узик и я — считаем, что тут замешана политика, — сказала майтера Мята. — Внутренняя политика вашего города. Мы бы хотели получить подтверждение и какие-нибудь предположения, что с этим можно сделать.
— Если вы сказали правду... — Сиюф пожала плечами.
— Междоусобицы происходят в каждом городе, генералиссимус, — пробормотал Узик.
— И в моем. Наш военный министр... вы не назвали ее имя. Лайяма[135]? Шрам на этом месте? — Сиюф коснулась верхней губы.
Тритон и майтера Мята кивнули.
— Невозможно. Да, в моем городе есть политики, как и сказал генералиссимус. Междоусобицы, заговоры, ненависть. Очень много. Но Лайяма — человек очень близкий ко мне. Если я потерплю поражение, ей тоже несдобровать. Понимаете? Она потеряет пост и, не исключено, голову.
Узик, прищурившись, внимательно посмотрел на Сиюф.
— Вы сказали, что она не в состоянии предать вас, генералиссимус?
— Для нее это все равно что предать саму себя!
— Я говорил вам! Я говорил вам! — пропел Потто.
— Он считает, что ваш дирижабль разбился или, каким-то образом, сбился с курса. — Майтера Мята мрачно посмотрела на Сиюф. — Естественно, что она так не сказала, поэтому генералиссимус Узик и я думаем, что она играет в какую-то игру, хотя советник Потто получил донесение, намекающее на поломку. Сейчас мне кажется, что он может быть прав. И это крайне неудачно.
— Но мы в любом случае собираемся разрешить вам уйти, — сказал Потто Сиюф. — Ну разве мы не милые? — Он прыгнул со своего стула, подошел к двери и крикнул:
— Пусть войдут!
Солдат открыл дверь; вошли Фиалка и вторая Сиюф, причем Фиалка держала вторую Сиюф за руку. Открыв рот, она с изумлением уставилась на первую.
— Ты можешь идти, моя дорогая юная шлюха, — сказал ей Потто. — Мы не хотим тебя задерживать, хотя, я уверен, многие бы не отказались. Садитесь, генералиссимус. Через полсекунды я сяду рядом с вами.
— Чтобы я села рядом с этой био? — высокомерно спросила вторая Сиюф. — Мне это не нравится. Вы сказали, что пошлете меня в орду. Когда?
— Вы убежите, — объяснил Тритон первой Сиюф. — Или, скорее, она.
* * *
— По мне так слишком много колдовства. — Хадаль рухнула в одно из черных кожаных кресел кокпита. — Слишком много в вашем городе, и слишком много на нашем дирижабле, когда вы здесь. Дома говорят, что вы все колдуны, но я это игнорировала. А теперь вижу, что должна была слушать в три уха. Вы колдун, кальде, и я бы назвала вас главным колдуном, если бы не видела старика, сидевшего между нашей генералиссимус и генералом Саба.
— Она имеет в виду Его Святейшество, — сказал Шелк Гиацинт; восхищенный и полный благоговения, он пытался увидеть сразу все. — Как в оранжерее...