Еще один далекий взрыв.
— Моли! О, о, Моли! Могу ли я хоть разок назвать тебя майтерой Мрамор? Мне так тебя не хватало!
— Тогда поторопись. Я собираюсь стать падшей женщиной.
— Ты, Моли?
— Да. Я. — Голос майтеры Мрамор стал тверд, как гранит. — И, пожалуйста, не называй меня Моли. Это не мое имя. Никогда не было. Меня зовут Магнезия. Называй меня Мэгги. Или Мрамор, если тебе так нравится. Мой муж будет... не имеет значения. Ты встречала мою внучку, сив? Это она, но не думаю, что она сейчас будет говорить. Ты должна извинить ее.
— Мукор? — Майтера Мята встала на колени рядом с худой девочкой. — Наш кальде описал мне тебя, и я старая подруга твоей бабушки.
— Просыпайся. — Запавшее лицо Мукор усмехнулось, без всякого значения. — Разбей его. — В ее взгляде не было и намека на разум. Больше она не сказала ничего, и вокруг них сомкнулось снежное молчание.
— Генерал, это мой муж, — наконец сказала толстая женщина. — Его зовут Сорокопут.
— Ложнодождевик! Ложнодождевик, я не узнала тебя.
— А я узнала вас, как только увидела. «Это генерал Мята», — сказала я, и я держала ее коня перед атакой на Тюремной улице. И если бы ты пошел, как должен был пойти, ты бы тоже ее знал.
Толстый человек коснулся полей шляпы.
— Я пришла во дворец кальде повидать майтеру, только ее не было дома и полстены упало, так что я с того времени забочусь об ее внучке, бедном маленьком создании. Майтера, тебя увезли те плохие женщины? Так я слышала.
— Лучше называй меня Мэгги, — сказала майтера Мрамор и стянула одежду через голову.
— Майтера!
— Я больше не сивилла, — заявила стройная сияющая фигура. — Я стала падшей женщиной, как и предупреждала. — Она подняла просторное черное платье над головой Мукор и аккуратно натянула его на нее. — Сунь руки в рукава, дорогая. Это легко, они достаточно широкие.
— Был еще старик, который помогал мне с ней, — объяснила Ложнодождевик, — но он пошел сражаться; потом появились плохие женщины, и нам пришлось бежать.
Если бы не потрясение от вида голой майтеры Мрамор, майтера Мята улыбнулась бы.
— Ты, наверно, хотела сказать, что он мертв, но надеюсь, что нет. Тебе не холодно, майтера?
— Ни на бит. — Майтера Мрамор выпрямилась. — Так более свежо и намного удобнее, хотя, скорее всего, я еще пожалею о карманах. — Она повернулась к майтере Мята. — Я дюжину раз общалась с падшими женщинами, по меньшей мере. И это передается, боюсь.
Майтера Мята поперхнулась и закашлялась, желая избавиться от снежных хлопьев, сесть со стаканом горячего чая, проснуться и обнаружить, что это маленькое создание цвета олова не та престарелая сивилла, которую, как она считала, она хорошо знала.
— Если они схватили...
Ловкие пальцы майтеры Мрамор обернули длинный конец полосатой вязаной шапочки майтеры Мята вокруг ее шеи, как шарф.
— Вот так, дорогая, теперь тебе не будет так холодно, вот это для чего. Подоткни конец в плащ. — Она сама подоткнула его. — Кисточка не даст кончику выскользнуть. Поняла?
— Эти женщины! — сказала майтера Мята громче, чем собиралась, но продолжала так же страстно, сказав себе: «Я же генерал, в конце концов». — Ты имеешь в виду вражеских труперов или шпионок Бекаса?
— Нет, нет и нет. Дорогую Синель, по-своему невероятно привлекательную девушку, и жену кальде. Она не лучше, чем должна быть, если ты понимаешь, о чем я говорю. И еще женщины, которых приводили наши воры. Они более интересны, чем бедные женщины, хотя бедные женщины тоже, по-своему, интересны. Но женщины воров не обнажали свое тело, или не слишком много. Но я бы сказала, что дорогая Синель по-настоящему наслаждается этим. Ее фигура красивее, чем ее лицо, и я нахожу ее великолепной.
— Как и твоя, майтера, — сказала Ложнодождевик, и ее муж с энтузиазмом кивнул.
Еще один взрыв заглушил ее следующую фразу. Вскинув голову, майтера Мята решила, что этот ближе, чем предыдущий; и в его звуке было что-то зловещее.
— ...сказал нам Его Святейшество, — закончила Ложнодождевик.
— Ты сказала Его Святейшество? — спросила майтера Мята и, хотя Ложнодождевик еще не успела ответить, приложила палец к губам.
Послышались запинающиеся хлопающие очереди, прилетевшие, казалось, откуда-то сверху. Через некоторое время за ними последовал далекий грохот взрывов.
— Что это было, генерал? — спросила Ложнодождевик.
— Я слышала пушки. Батарею легких пушек. Не часто услышишь именно выстрелы, обычно только свист снарядов и взрывы. Эти близко, может быть наши.
Майтера Мрамор взяла Мукор за руку и поставила ее на ноги.
— Не извинишь ли ты нас? Я хочу отвести ее к костру.
— Костру? — Майтера Мята посмотрела вокруг.
— Вон там, справа. Пойдем, дорогая.
Ложнодождевик и Сорокопут тоже встали на ноги и — ворча, как будто совершали какой-то отчаянный поступок — заковыляли туда; не быстро, но с большими усилиями.
«Гонец уже должен быть здесь», — сказала себе майтера Мята, подойдя к Ложнодождевик.
— Ты сказала, что Его Святейшество был здесь. Ты должна была сказать мне это прежде, чем уйти. И, прежде чем уйти, скажи мне еще кое-что. Ты видела верхового трупера, ведущего в поводу запасную лошадь?
Ложнодождевик покачала головой.
— Но Его Святейшество был здесь?
— Остановился и немного поболтал, такой же приятный, как любой другой, — сказал толстяк. — Я-то его не знаю, только жена, она знает это все. Ходит два-три раза почти каждую неделю. Маленький человечек, старше моего отца. Простой черный как-его-там, как любой другой авгур. — Он замолчал и посмотрел на майтеру Мрамор и Мукор. — Ежели они сгрудятся еще сильнее, кого-нибудь затолкают.
— Ты прав. — Сквозь снегопад майтера Мята подошла к костру. — Люди! Этот маленький костерок не может обогреть всех. Соберите больше дерева. Зажгите еще один! Вы сможете зажечь его от этого. — Они рассеялись с удивившей ее готовностью.
— Итак! — Она повернулась к Ложнодождевик и Сорокопуту. — Если Его Святейшество сейчас здесь, я должна поговорить с ним. Хотя бы из вежливости. Куда он пошел?
Сорокопут пожал плечами.
— Не знаю, генерал, — сказала Ложнодождевик, а ее муж добавил: — Сказал, что мы должны оставить виток; потом пришел кальде и увел его. Я видел его первый раз в жизни.
— Кальде Шелка?
Ложнодождевик кивнула:
— Он и его не знал.
Значит, тривигаунтцы освободили своих пленных, как и обещала генерал Саба; все остальные объяснения не имели смысла, и это было жизненно важно. Майтера Мята резко оглянулась, выискивая гонца, которого Бизон должен был отправить несколько минут назад.
— Этот, черный, искал кальде, — объяснил Сорокопут, — только кальде Шелк нашел его раньше.
— Их уже меньше. — Майтера Мята встала на цыпочки, смаргивая снег.
— Вы сказали им собирать дерево, генерал.
— Генерал! Генерал! — Несмотря на крики, она услышала спотыкающееся цоканье лошади, слишком быстро скачущей по заваленной мусором земле.
— Сюда! — Она слепо замахала рукой.
— Только послушайте эти барабаны, — пробормотала Ложнодождевик. — Побуждают меня куда-то пойти.
— Барабаны? — Майтера Мята нервно засмеялась, из-за чего ей тут же стало стыдно. — А я думала, что это мое сердце. Действительно думала.
— Генерал? — крикнул сквозь снег гонец Бизона. Она махнула ему, как и раньше, внимательно прислушиваясь. Не мерные удары высоких цилиндрических барабанов, которые использовали тривигаунтцы, но ровное там-там-там вайронезских боевых барабанов, напоминавших большие медные кастрюли для тушения, которые использовали в палестре; военные барабаны отбивали квикстеп для построения солдат перед сражением. Бизон собирается атаковать и сообщает об этом врагу и собственным труперам.
— Генерал! — Гонец спешился, едва не упав с тощего коричневого пони. — Полковник Бизон говорит, что мы готовы атаковать их. Дирижабль вернулся. Возможно, вы слышали об этом, сэр.
Майтера Мята кивнула:
— Да, слышала.
— Они бросают на нас минометные мины по всей линии фронта, сэр. Полковник говорит, что, если мы подойдем к ним ближе и смешаемся с ними, они не смогут бросать.
— Где он? Ты привел коня для меня?
— Да, сэр, только его забрал кальде. Могет быть, я не должен был давать ему, сэр, но...
— Безусловно, должен, если он захотел его. — Она отпихнула гонца с дороги и махнула в седло. — Я беру твоего. Возвращайся пешком. Где Бизон?
— В старом сарае для лодок, сэр. — Гонец неопределенно махнул на сумеречный снег, зародив в ней подозрение, не дезориентирован ли он, как и она.
— Удачи, — крикнула Ложнодождевик, и добавила: — Я иду.
— Нет! — Майтера Мята сжала ногами усталого пони, не обращая внимания на поднявшиеся из-под просторной черной юбки колени. — Ты останешься здесь и позаботишься о своем муже. Помоги майтере — я имею в виду Мэгги — с ненормальной девочкой. — Она указала на гонца, слишком поздно сообразив, что делает это рукояткой азота. — Ты уверен, что в лодочном сарае? Я приказала ему оставаться в тылу и не дать себя убить.
— Самое безопасное место, сэр, со всеми этими бомбами, что валятся нам на головы.
Потом расплывшееся пятно превратилось в двух всадников в темной одежде, сидевших вдвоем на белом коне, и знакомый голос прокричал:
— Вперед! Следуйте за этим офицером — он приведет вас в укрытие! Подальше от огня!
Голос принадлежал Шелку. Пока она смотрела, не веря своим глазам, он проскакал через огонь. На мгновение она заколебалась, потом грохот карабинов решил за нее.
* * *
— Мне даже нравится так ехать, — прошептала Гиацинт, еще крепче прижимаясь к Шелку, — только не давай ему опять идти рысью.
Он и так не давал, но не хватало дыхания, чтобы об этом сказать. Придержав коня, он прикрыл глаза правой рукой, которой, на всякий случай, обычно держался за луку седла; группа, которую он заметил сквозь снег, могла быть женщиной с детьми и, скорее всего, была. Стиснув зубы, он ударил каблуками по бокам белого мерина. Важно было не дать ему идти рысью — на рыси Шелк чувствовал себя беспомощным. Но еще важнее было не терять стремена, которые норовили высвободиться от ботинок всякий раз, как он их не оттягивал. Мерин поскользнулся в снегу; какое-то мгновение он был в этом уверен.