Но пока что он бежит, и ему даже удалось оторваться от погони – и здесь, в каменном лабиринте старого города, до него не так легко добраться. Есть несколько минут – думай, думай! И беги, то и дело меняя направления и уровни, сворачивая и поднимаясь, молясь, чтобы здешний город не отличался от того Вирварбурга, который он считал своим.
Чип вот здесь, у запястья, если знать – даже можно нащупать уплотнение под кожей. Значит, нужен нож… При попытке несанкционированного доступа чип убивает, подсказал Рей. Значит, нож не нужен. Ну что, всё? Они ведь стреляли – они снова стреляли в него, и уже не ампулами со снотворным. Так на так – сегодня у кого-то в плане его смерть. Чип или преследователи… чип или свои. Хотя какие они свои, при таком раскладе?
– Что делать, Рей?
– Смотря что ты хочешь получить в итоге.
Как знакомо! Док невесело рассмеялся. А чего он ждал от самого себя? Вот так и понимаешь, за что тебя называют занудой.
– Что делать, Рей? Быстрее!
– Беги.
– Я бегу.
– И думай. Нужен транспорт и экранирование.
– С первым проще.
– Думай.
– Кабинет дантиста через улицу отсюда, в тупике.
– Годится. Транспорт?
– Для автомобилей Старый город закрыт, но мопеды…
– Надеешься, что кто-нибудь оставил скутер на улице на ночь?
– Нет. Но внизу кто-то едет.
– Давай вниз.
Док съехал на руках по боковинам пожарной лестницы, сориентировался по звуку – отголоски, плутающие в тесных улочках, изрядно сбивали с толку, но…
– Аккуратней, ты без перчаток. Или руки не свои – не жалко?
Док понял, что сходит с ума – но с этим можно разобраться потом, как и с ободранными о ржавое железо руками. А вот ночного ездока упустить никак нельзя.
Позволив скутеру неторопливо прокатиться мимо, чтобы не быть ослепленным светом передней фары, Док выскользнул из-за угла. Скутер был, насколько он смог разглядеть, угольно-черный, смахивающий на богомола со сложенными перед головогрудью хищными лапами. Рулила им девушка – длинный подол был собран складками на коленях, вплетенные в волосы розы казались черными там, куда не доставали отсветы фары. Док в два счета догнал бы ее, но не успел: она затормозила, слегка развернув скутер, так, чтобы легко на него смотреть, но не направлять свет прямо ему в глаза. И приглашающе похлопала по сиденью за собой рукой в лайковой перчатке. Черной, конечно.
– Ты?
– Давай, скорее. Я знаю, где тебя точно не станут искать.
– У меня чип. Оказывается, у меня здесь… – Док помахал рукой, лицом выражая гнев и отвращение. – Чип. Спутники меня везде найдут.
– Там не найдут.
– У тебя есть экранированный бункер?
– Нет. Но бункер – не единственное решение. Поедем, я покажу тебе. Садись.
– Они будут видеть, куда мы едем. Здесь рядом кабинет дантиста, давай туда.
– Так чип в руке или в зубе?
– В руке. Но там есть рентген – как-нибудь заверну руку в свинцовый фартук…
– Ах, да! – воскликнула Калавера и скинула с плеч тряпочный рюкзачок. – Я торопилась, так что тебе придется мне помочь… Это быстрее, чем грабить стоматолога.
С этими словами она вытряхнула в руки Доку несколько плиток шоколада.
– Давай, не стой, скорее! – и показала пример: сорвала бумажную обертку, аккуратно сняла фольгу. – Давай остальные.
– Боюсь, этого не хватит. Я не знаю, как пеленгуется этот чип, и Рей тоже.
– Ничего, это только начало. Давай, давай!
Вдвоем они распотрошили шоколадки и бросили их на мостовую, оставив только фольгу. Калавера молниеносно обернула серебристой пленкой запястье и половину кисти Дока, поверх намотала пару витков скотча.
– Есть! А теперь…
Зловеще улыбаясь, она вытянула из рюкзака огромную темно-зеленую перчатку.
– Не только фартуки бывают свинцовыми, Док. Я украла ее в той больнице, как знала, что пригодится. Надевай. И – поехали уже.
В неосвещенной кухне Калавера ловко упаковывала бутерброды, наливала в большой термос кофе, говорила, не останавливаясь:
– Когда-то здесь была усадьба: большой дом, хозяйство, парк. Во время той войны одной из сторон потребовалось обеспечить сектор обстрела – большой дом снесли, остались хозяйственные постройки и парк. Наследников не было, все отошло государству, а потом всю эту землю выкупил застройщик. Часть хозяйства переделали в большие студии и лофты, построили особняки… Здесь нет улиц. Знаешь, какие смешные здесь адреса? Птичий двор, 5. Или Конюшни, 8. Даже Свинарник, 3 – представляешь?
Док не сразу ответил: как раз застегивал последнюю пуговицу – левой рукой. Правая, по-прежнему спрятанная в просвинцованную перчатку, была почти бесполезна при переодевании. Было что-то странное в одежде, которую Калавера выдала ему. Рубашка на удивление пришлась ему впору, как на него куплена. Джинсы тоже сели почти идеально. Но не в этом была странность. Эта одежда была как будто… необитаемой. Стираная, но не ношеная. Док не смог бы объяснить, как он это понял – но был почти уверен, что понял правильно. Осталось проверить обувь. Несколько пар ботинок и кроссовки стояли в ряд перед ним, ожидая примерки. Калавера требовательно уставилась на него: будь здесь, откликайся! Док послушно откликнулся:
– И кто-то согласился жить с таким адресом?
– Они гордятся своим адресом. Представь себе очаровательную блондинку, которая небрежно бросает: «Я живу в Свинарнике». Или: «Заезжай за мной в Свинарник!» В этом есть стиль и характер. Это очень вызывающе и по-настоящему оригинально. По крайней мере, так было написано в рекламном проспекте в шестидесятых… Да нет, он просто сохранился с тех времен в альбоме с фотографиями. Как тебе кажется, Док, это действительно оригинально?
– Э… Пожалуй, да. А ты?..
– Нет, у меня не так смешно: всего лишь Липовая аллея, 1. Здесь действительно была одна из аллей парка. Собственно, всё так и осталось: липы и широкая тропа между ними, вымощенная деревянными плашками… Дома стоят вдоль нее, а подъездные дороги проложены за ними. Мои родители здесь жили, а вообще-то это дом моей мамы, она здесь родилась. В общем, это мой дом, в каком-то смысле. Не слишком понятно, да. Но и не важно, к счастью.
– Скажи, это одежда… твоего парня?
– Нет. Неважно.
– А на куртке бирки не срезаны.
– Я сказала, неважно. Оторви. Док, ты нервничаешь?
– Есть немного. Я всё-таки не уверен насчет перчатки. То, что Рей знает… Именно то, что он знает так мало – это меня… нервирует. И там какие-то… странные эксперименты, секретная техника и всё вот это. Я начинаю думать о зомбировании, лучах смерти, торсионных полях, нанопередатчиках на нуль-волнах… Вот вся эта лабуда. Похоже, у меня развивается паранойя. Или я схожу с ума. Только еще не понял, в какую сторону.
– А есть выбор?
– Угу. Если я – Рей, вообразивший себя Доком, то это одно. А если я – Док, но попал в тело Рея… То есть, думаю, что попал. Потому что у меня не было этого рубца и этого чипа. Значит, это тело Рея, и здесь присутствует только мое сознание. Но если я на самом деле Рей, который забыл, что у меня есть чип, и воображаю, что я Док из другого измерения…
– Я уже запуталась! – мрачно сказала Калавера.
– В том-то и дело.
– Главное, что ты переоделся. Грязную одежду заберем с собой, на всякий случай. Я уверена, что они тебя здесь искать не будут, но мало ли. Знаешь, сколько шпионских фильмов я посмотрела за свою жизнь?
– Сколько?
Калавера загадочно улыбнулась, подхватила набитую доверху сумку и сунула Доку пустой пакет.
– Сложи и пойдем в храм.
– Ку-да? – по слогам удивился Док.
– Увидишь.
– Ладно, но шнурки я одной рукой не завяжу.
– Заправь за язычок, здесь правда совсем рядом.
Темнота была пропитана тонкой сладостью доцветающей липы.
– Зажмурься, – сказала Калавера и потянула его за руку в толстой перчатке. – Я хочу, чтобы ты это увидел, как надо. Просто сделай эти десять шагов с закрытыми глазами. А теперь голову вот так…
Положив холодные ладони на его виски, она направила его в нужную сторону.
– Когда я досчитаю до трех, слегка приоткрой глаза и смотри только вперед, пожалуйста. Только вперед. Здесь безопасно. Сейчас здесь никого нет – я бы почувствовала чужих. А соседи крепко спят. Просто доверься мне, ты делал это уже не раз… два… три.
Зеркало спокойной воды, в котором отражается темное небо с самыми яркими его звездами, окруженное черным в безлунную ночь лесом. Посередине озера остров почти правильной квадратной формы. На ближней стороне квадрата – деревянный причал, от него вверх по крутому склону уходит дорога и там, на холме, встречается с нижними ступенями лестницы, ведущей на вершину пирамиды. В мерцании звезд, в отраженном блеске от гладкой воды очертания ее легко вызывали ассоциации с культовыми постройками древних цивилизаций Мезоамерики.
– Ничего себе сооружение…
– Теперь можешь оглядеться.
Магия рассеялась: просто липы и кусты сирени вокруг большого пруда, просто маленький островок посреди него, явно искусственного происхождения. Дощатые мостки, тропинка, насыпь – и, действительно, пирамида, но метра три в высоту, не больше, построенная из досок.
– Подержи сумку, – сказала Калавера. – Я лодку вытащу.
– Нет уж, давай я.
– Это моя лодка, Док. И моя пирамида. Не командуй здесь.
Вскоре лодка заскользила по воде под мерные взмахи весел. Калавера велела сидеть смирно, и он подчинился: действительно это ее лодка. Странно это было: он смирно сидел на корме, а впереди на веслах – она, в черном, в розах, с жутко разрисованным лицом. Белила как будто слегка светились в темноте. Без напряжения она поднимала и опускала весла, и тихие всплески отмеряли время в застывшей тишине. Док подумал о Хароне – но здесь ему не было места, просто потому что… Потому что это…
– Это моя лодка, – тихо и властно сказала она. – И мой берег.
Доку показалось, что он перестал ощущать свой пульс – привычное биение крови внутри, которое и не замечаешь… пока вот так не заметишь, что его нет. Тишина внутри пугала. Он успел подумать: через сколько времени отключится мозг? – но Калавера заговорила совсем другим голосом, и позу слегка переменила, и всё вокруг стало почти обыкновенным: просто ночь, просто пруд, просто лодка.