…
– И твое потомство овладеет городами своих врагов[12], – подхватывает Дэниел. – Таково обещание. Если сейчас дрогнем, если не доверимся, если будем ждать, пока не узнаем, тогда это будет не настоящее испытание.
Джин кивает на Алекса и Митио.
– Можем послать их первыми. Пусть попробуют до нас.
– Джин, нет. Нельзя. Так это не работает. Если мы так поступим, это будет означать, что в нас нет веры.
– Я знаю. Да. Да, ты прав. Но…
Джин оглядывается, будто ищет пути бегства.
– Ты боишься, и это нормально, – говорит Дэниел. – Я понимаю. Со мной так же было в прошлый раз. Я думал, что готов, но страх еще прятался в моем сердце. Моя вера не была достаточно крепка. Но теперь ты здесь со мной, Джин. Я бы не зашел так далеко без тебя. Это ты показала мне путь. Помнишь, как мы молились, чтобы этот день настал?
– Помню.
– Этого мы хотели.
– Верно.
– Да.
Дэниел берет ее за руку.
– Давай сделаем это вместе. Ты и я. Вместе мы справимся.
Джин мотает головой, отдергивает руку.
– Погоди, – говорит она. – Это неправильно. Нам нужно остановиться и подумать.
Гнев сверкает в глазах Дэниела.
– О чем тут думать?
– Мы должны оставить оружие, – говорит Джин быстро. – Если это подлинное испытание, мы не можем войти с оружием. Как ты и сказал. Чтобы показать, что не боимся, мы оставим все и пойдем вперед без страха. Так мы докажем свою веру.
Дэниел моргает. Он опускает голову и смотрит в землю, играя желваками. Затем вновь поднимает взгляд, на этот раз на небо.
– Не силой, не мощью, но Духом Моим[13]. Это было частью клятвы. Ты права. Нам нужно оставить оружие.
– Но мы не можем пойти оба и оставить оружие здесь.
Дэниел хмурится. Он бросает взгляд на Алекса и Митио, на винтовку, затем снова на Алекса и Митио. В некий страшный миг Алекс чувствует, что тот принял наиболее эффективное решение, и собирается с духом, чтобы перехватить ствол.
Затем Дэниел кивает.
– Да, ты права, Джин. Я не подумал. Мы не можем взять оружие с собой и не можем оставить его здесь.
Он передает ей винтовку.
– Я пойду первым, – говорит он. – Затем ты.
– Ты уверен? – облегчение в голосе Джин не спутать ни с чем.
– Уверен. Я хотел, чтобы мы вошли вдвоем, вместе. Но так я смогу тебе показать. Я помогу тебе в твоих сомнениях, как ты помогла мне в моих. Мы сделаем друг друга сильнее. Так мы и поступим.
Дэниел сбрасывает с плеч куртку и кладет в траву. Замирает на мгновение, склонив голову, затем медленно, уверенно, целенаправленно шагает к сараю, будто идет к алтарю на свадьбе.
– Мы забыли помолиться вместе, – окликает его Джин. – Вернись, давай помолимся о наставлении. Мы можем попросить о наставлении, в этом нет ничего плохого.
В нескольких метрах от остроклинной тени сарая Дэниел вновь останавливается. Оборачивается, глаза сверкают, лицо светится.
– Я люблю тебя, Джин, – говорит он, затем шагает в тень сарая и идет к открытой двери. Они видят его темную фигуру, движущуюся в тонких лучах света. Его силуэт задирает голову, смотрит вверх на стропила, затем вниз на земляной пол. Он медленно поворачивается вокруг себя, вновь становится лицом к проходу. Алекс чувствует, что Дэниел больше не улыбается, но не может разобрать выражения его лица.
Дэниел поднимает руку, машет Джин. Они видят, как он медленно опускается на одно колено и склоняет голову. Он стоит так какое-то время, затем поднимается на ноги и остается стоять на месте. Алексу кажется, что он утратил черты лица, растворился в темноте, будто бы стал частью постройки, сгоревшей до черноты, но все еще стоящей прямо и непоколебимо. Так ли это или внутри сарая просто стало темней, Алекс не разберет. Как бы то ни было, он не может сказать точно, стоит ли там еще Дэниел. Под палящим солнцем эта густая тьма манит. Алекс замечает смутное желание раствориться в ней. Быть поглощенным ею.
– Дэниел, – зовет его Джин. – Все хорошо?
Ответа нет. Наконец спустя долгое время они видят, как вновь материализуется его фигура, он подходит к порогу. Выходит на свет, выглядит точно так же, как когда входил. Он не принес с собой тьму. Ничего не изменилось.
Джин издает звук, напоминающий сдавленное рыдание. Опускает ствол винтовки, но Митио не шевелится, как и Алекс.
Дэниел останавливается у двери сарая, оглядывается на небо, озирается вокруг себя, будто бы удивлен тем, что тут обнаружил. Его лицо задумчиво, словно он озабочен чем-то. Затем он видит Джин и расплывается в улыбке.
– Дэниел. О, Дэниел. Восхвалим Его, – говорит она, и он идет к ней.
Митио шепчет Алексу на ухо:
– Что-то тут…
– Джин?
Голос Дэниела зовет ее, но исходит не изо рта человека. Он улыбается, продолжает идти к Джин, но его рот не открывался.
– Дэниел? – спрашивает Джин.
– Джин, – снова зовет голос. Насколько Алекс может судить, он исходит из сарая. Образ Дэниела не замечает этого. Он все еще медленно движется к женщине.
– Уходим, – говорит Митио Алексу. – Сейчас же.
Джин оборачивается к ним, поднимает винтовку.
– Ни с места, – она вновь поворачивается к приближающемуся мужчине. – Дэниел, как ты это делаешь?
– Джин, я не вижу тебя. Не могу найти дверь, – голос Дэниела звучит слабее, дальше.
– Я вижу тебя, Дэниел, – говорит Джин. – Я здесь. Все хорошо. Я тебя вижу. Просто иди вперед.
Еще несколько шагов, и он сможет дотянуться и прикоснуться к ней. Еще одна фигура выходит из темноты сарая. Это Дэниел или еще один Дэниел, он вытягивает руки перед собой, будто ощупывает воздух, будто не видит.
– Джин. Где ты?
Первый Дэниел останавливается и оборачивается. Оглядывает своего двойника. В воздухе вокруг него появляется мерцающее свечение, похожее на клубы вырывающегося пара, затем его живая ткань истончается и сморщивается, сворачиваясь там, где он стоит, и когда это заканчивается, он исчезает.
– Дэниел? Дэниел!
Человек у входа в сарай ковыляет еще несколько шагов, затем падает на колени. Джин спешит к нему, но останавливается в нескольких футах.
– Дэниел, это ты?
Он поднимает голову на звук ее голоса. Ползет к краю тени, которую отбрасывает сарай, затем силы как будто его покидают. Его голова медленно опускается, пока не касается земли. Он слегка подрагивает. Его незрячие глаза раскрыты. Солнечный зайчик освещает его обращенное кверху лицо.
Джин издает звуки, которые Алекс никогда прежде не слышал. Она падает на колени, обхватывает себя руками.
Теперь что-то возникает в воздухе. Звук или давление. Алекс не понимает, чувствует он это, или слышит, или ощущает как-то иначе. Что-то собирается, копится, готовится явить себя. Алексу уже много раз приходила в голову эта мысль, но теперь она не просто абстракция: он чувствует это в своей крови, в костях, это уже внутри него, в паузах между ударами сердца.
Он погибнет.
Может, не здесь. Не сейчас. Но однажды это существо, которое зовется Алексом, просто остановится. Все, что он есть, каким он себя знает, закончится. Его не станет. Не останется ничего.
Митио подходит к винтовке, которую обронила Джин, подбирает ее.
– Идем с нами, – говорит он ей.
Она оглядывается, ее лицо заплакано, глаза пусты.
– Мы должны уйти, сейчас же.
Где-то в лесу позади них вскрикивает птица. Алекс с Митио оборачиваются на звук. Когда они снова поворачиваются к Джин, она вынимает пистолет из кобуры и дрожащими руками направляет его на Митио.
– Что с ним случилось?
Митио, все еще держа в руках винтовку, медленно разводит руками.
– Опусти пистолет, – говорит он тихо. – Мы уйдем отсюда вместе.
– Что ты с ним сделал?! – кричит женщина. Она сосредоточена только на Митио. Алекс готовится перехватить у нее пистолет.
– Нам нельзя здесь оставаться. Идем с нами, прошу.
Лицо Джин искажается. Она опускает пистолет и содрогается в рыданиях.
Митио подбирает куртку Дэниела из травы. Тянется во внутренний карман, выуживает из него дневник Эмери, поворачивается к Алексу.
– Идем.
Они возвращаются к мосту, чтобы забрать рюкзаки. Они не сказали друг другу ни слова с тех пор, как оставили Джин. Митио полностью сосредоточен на движении, как одержимый.
Когда они уходят с моста, раздается далекий треск выстрела.
Они оглядываются друг на друга. Ждут. Тишина.
Они идут молча, пока не приходят к месту, где грунтовая дорога становится более ровной и идет вдоль озера, заросшего качающимся на ветру рогозом. Поверхность воды скрыта ковром ярко-зеленой ряски.
Здесь Митио останавливается, поднимает над головой винтовку и, держа за ствол, с размаху бросает ее в воду. Когда он оборачивается к Алексу, его глаза горят.
– Она застрелилась из твоего оружия, – говорит он.
Ближе к вечеру, когда косые лучи солнца пробиваются сквозь кроны деревьев, они выходят на поляну. Перед ними в тени высоких вечнозеленых деревьев стоит большой дом из цельных бревен и камня. Алекс к этому моменту так устал, что движется почти в трансе, головная боль вернулась, но он разглядывает массивные бревенчатые стены, каменные колонны, высокие окна с многочастным переплетом.
Они заходят на широкую веранду у парадной двери. Алекс кладет рюкзак на пол, падает на одну из полированных скамеек, сделанных из половинок бревен. Замечает, что его ноги дрожат. С тех пор как они покинули сгоревший сарай, он едва сдерживал порыв к бегству, хоть и не представлял, куда ему бежать.
– Что это за дом?
– Какая-то шишка из «Нортфайр» построил себе летний домик, – отвечает Митио. – Ему не удалось им насладиться. Мы с Эмери порой оставались здесь на ночь, если не удавалось выйти из Заповедника до темноты. Я не планировал, что мы с тобой здесь заночуем, но это место так же безопасно, как и то, которое я для нас наметил. Здесь никогда не бывает сильной активности.