Сумрак до сих пор отказывался поверить в услышанное. Он сделал несколько шагов к хозяину цитадели.
— Ты лжешь! Наверняка лжешь! — Широким жестом он указал на остальные тома. — Все это — хитрость, тщательно подстроенная, чтобы спрятать ту, единственную, настоящую!
— Ты знаешь, кто я такой, враад, — укоризненно, точно отец, расстроенный поведением ребенка, отвечал Серкадион Мани.
— И еще как! Господин Дру Зери долго и упорно изучал твои труды! Именно из-за твоей писанины он пустился на поиски и нашел эту проклятую землю!
— Хотелось бы мне встретиться с ним. Судя по слышанному мною, он был личностью весьма примечательной. Враады, занимавшиеся не только удовлетворением своих детских фантазий, даже в мое время встречались крайне редко… а я прожил гораздо дольше, чем ты, юноша.
— И поэтому я уверен, что у тебя есть то, что я ищу! — победно заявил Сумрак. Безумным он больше не казался. — Иначе ты не мог бы жить до сих пор! Никак не мог бы!
Мани приподнял безволосую бровь:
И это все, что тебе нужно? Ничего более? Тысячи тысяч лет исследований — и тебе не нужно больше ничего?
Его безразличный тон возбудил всеобщее любопытство. Если Серкадион Мани говорил о бессмертии, которого многие добивались на протяжении тысячелетий, то его тон, мягко говоря, озадачивал. Уэллен не верил, что можно так беспечно относиться к изумительному открытию. Ни один из знакомых ему колдунов не нашел способа проникнуть в тайну вселенной и продлить собственную жизнь более чем на три или четыре столетия. Даже Короли-Драконы были смертны…
Откинув на спину капюшон, чародей почти взмолился:
— Да, это — все, чего я хочу! Все! Я не отдам этому миру ни души, ни тела!
— Хм-м-м…
Серкадион Мани, конечно, видел то, чего не мог понять отчаявшийся собеседник. Да и любой, кроме самого Сумрака, увидел бы это. Правда заключалась в том, что чародей уже давно отдал этому миру и душу, и тело — или, по крайней мере, большую часть того и другого. Остаток принадлежал земле под названием Нимт. Чародей разрывался между двумя мирами, и ни один из них не сулил ему простой и спокойной судьбы.
Сумрак оглянулся в поисках поддержки.
— Господин Бедлам, прости меня. Заклятие, которое мои кузены применили к Забене, подсказало мне дерзкий план — я спрятал свое заклятие в твоем сознании. Я не желал тебе дурного. Мы все обсудили с Зеленым Драконом.
Значит, они оба его предали! И только Забена доказала, что ей можно доверять. Если бы не она, лучше бы и мысли такой никогда не возникало — искать Драконье царство. Ничего здесь нет, кроме коварства и алчности…
— Как ты вырвался от Повелителей Мертвых?
— Они — лишь призраки того, чем мы были прежде. Только мне удалось сохранить связь с Нимтом, с силой, которая одновременно — наше благословение и проклятие.
— Он хочет сказать, что пробился назад и установил связь с миром, разрушенным моим народом, — уточнил Серкадион Мани. — Только настоящий враад мог бы додуматься до союза с силой, которую я счел безнадежно извращенной.
— Такой же, как и ты сам. — Нет.
— Не верю.
Однако в голосе Сумрака появилась нотка неуверенности. Твое неверие ничего не значит, — с отвращением сказал карлик. — Я совсем забыл, что происходит, когда встречаются два враада. Что ж, пока не дошло до ссоры, я, пожалуй, дам тебе то, чего ты хочешь, а затем уходи. — Он моргнул. — И не трудись возвращаться. Наш отдаленный потомок больше не сможет открыть для тебя путь в цитадель. Скорее наоборот — навсегда закроет его.
— Все, что мне нужно, — это тайна бессмертия… и обещание, что господин Бедлам не станет частью твоих коллекций.
Лицо Серкадиона Мани слегка исказилось от боли.
— Он останется здесь не дольше, чем сам пожелает. А теперь…
Согбенный колдун покопался в складках своего балахона и вытащил новую книгу. Переплет ее был черен, как смоль. Уэллен решил, что этот цвет подошел бы для смерти, но никак не наоборот. Мани подал книгу чародею.
— Вот то, что ты искал. Прочти, воспользуйся — если захочешь — и уходи. Можешь поблагодарить господина Бедлама за то, что остался цел, и за то, что вообще получил шанс проникнуть сюда.
— Я уже отблагодарил его. Надеюсь, однажды он поймет это, хотя бы ради того, кто нам обоим известен.
Склонив голову, Уэллен постарался не смотреть в хрустальные глаза чародея. Быть может, Сумрак — или Геррод — и был далеким предком ученого, но теперь от прежнего человека осталась только тень. Он воистину вжился в выбранное себе самому имя.
Схватив книгу, чародей принялся лихорадочно листать ее. Нетерпение заставляло его перебрасывать страницы с такой быстротой, что казалось чудом, как он успевает прочитать хоть что-то. Серкадион Мани несколько мгновений наблюдал за ним, затем неодобрительно прищелкнул языком.
Так ты ничего не найдешь. Продолжая в том же духе, ты будешь листать этот том вечно. Просто подумай о том, чего желаешь. Моя книга сама сделает все остальное.
Сумрак явно отказывался верить карлику, но все же решил попробовать. Он слегка отстранил от себя книгу дракона — Уэллен подозревал, что в этом не было надобности, но Сумрак всегда держался несколько театрально — и воззрился на нее.
Страницы зашелестели в воздухе и остановились, когда были пролистаны примерно две трети тома. Сумрак хлопнул рукою в перчатке но странице, что заставило карлика сдвинуть брови, притянул книгу к себе и принялся жадно читать, не обращая внимания на то, как исказило отчаяние его облик.
Поначалу все, видимо, шло хорошо, но вскоре чародей нахмурился. Он перечитал часть страницы, слегка шевеля губами, точно не мог поверить написанному.
— Но этого не может 6ытъ\ — заорал он. — Это шутка! Ты никогда бы не сделал этого! Ведь это значит — целиком отдаться этой земле и ее растреклятому алчному сознанию! И навеки остаться прикованным к одному-единственному месту!
— Что, как ты можешь видеть, сущая правда.
— Но ведь тебя видели по всему Царству драконов!
— Есть способы. Временные меры, позволяющие почувствовать вкус внешней жизни.
Теперь отвращение появилось на лице Сумрака.
Вот ты-то, в конечном счете, и есть истинный враад, хотя навеки привязал то, что от тебя осталось, к этим землям! О такой извращенности я мог бы лишь мечтать!
Серкадион Мани взялся за голову.
— Я дал тебе то, чего ты хотел. Если ты предпочитаешь отказаться, то наши дела кончены. Можешь оставить нас в любой момент, когда захочешь.
— Оставить вас?!
Чародей швырнул книгу дракона на пол и резким движением надвинул на голову капюшон. Укрытый широким плащом, он сделался совершенно иным человеком.
— Только вместе с ними!
— Я знала, что ему нельзя доверять! — прошептала Забена. — Он сделал вид, что пленен и почти мертв, только затем, чтобы ты помог ему попасть сюда!
— Я не знаю…
Серкадион Мани подошел к ним.
— Они не желают идти с тобой. Уходи, или останешься здесь навсегда.
Протянув руку, чародей попытался воззвать к смущенному ученому:
— Господин Бедлам, пусть он расскажет тебе, что случилось с теми, кто входил в цитадель! Спроси, почему ни Короли-Драконы, ни все остальные, кто искал — как вижу, зря — тайны этого чудовища, так и не смогли задать этим счастливчикам ни одного вопроса! Спроси, что с ними сталось!
Серкадион Мани направил палец на другого враада.
— Тебе пора уходить.
Фигура в плаще окуталась ярким изумрудным сиянием. Чародей улыбнулся, и сияние исчезло — так же внезапно, как появилось.
— Мои кузены проявили больше воображения. Беспомощные, Уэллен с Забеной отступили от Серкадиона Мани. Карлик не обратил на них внимания.
— Ты хочешь воображения?
Книги с полок впереди, позади и по сторонам от чародея метнулись вперед.
Сумрак закрыл лицо от налетевшего книжного урагана. Хотя он наверняка воспользовался своим даром, чтобы защититься, несколько томов звучно ударились о его голову. Чародей упал на колено. Книги дракона, которых он жаждал так долго, продолжали лететь в него.
Уэллен, не в силах выносить все это, перестал пятиться и подошел к карлику. Мани все еще держался за голову, он дышал с трудом, но на подошедшего внимания не обратил, сосредоточившись на добивании противника.
— Недостаток знаний — опасная вещь! — прохрипел он. Несмотря на кажущуюся победу, Серкадион Мани с каждой секундой уставал все сильнее и сильнее.
Голова Уэллена буквально завопила в предчувствии опасности, но неопытный колдун игнорировал предостережение и проснувшийся страх. Неважно, что было причиной — безмолвная беседа Сумрака с призраками предков или его собственный короткий разговор с духом Шариссы Зери, но он не мог позволить Серкадиону Мани продолжать избиение.
Изо всех сил желая, чтобы произошло хоть что нибудъ, Бедлам тронул карлика за плечо.
А в комнате, где рвался на волю Король-Дракон, страница, удерживавшая его, вспыхнула ярким пламенем.
Пурпурный заревел.
Уэллен не ожидал от Серкадиона Мани стона, однако хозяин цитадели застонал — и громко. Согнувшись почти пополам, он опустился на пол, все еще держась одной рукой за голову.
— Слишком… — пробормотал он. — Слишком… но этого не может быть! Только не со мной! Он вырвался! Вырвался…
— Что ты сделал? — спросила волшебница, подходя к Уэллену.
Корчившийся на полу карлик, казалось, был оглушен — хотя, возможно, так подействовало волшебство. Бормотание постепенно затихало. Наконец Серкадион Мани замер. Уэллен с недоверием осмотрел свою руку, гадая, не он ли причиной всему случившемуся. Забена придвинулась ближе, но он боялся дотрагиваться до нее — вдруг волшебницу постигнет та же судьба, что и карлика?
— Не знаю… я не мог ничего такого…
Он потянулся к поверженному, но в последний миг отдернул руку. Уэллен не желал смерти Мани, а тот вполне мог и умереть от нового потрясения. Ученый все еще не умел управлять своим даром.