По мере того как гор над ними становилось все меньше, а неба все больше, Бастард вел себя беспокойнее и им оказывалось труднее управлять. Когда идти дальше он отказался, Олав спешился и привязал его к дереву, сказав:
– Почему, думаешь, я взял лошадь? Вот почему. – Наале потребовалось мгновение, чтобы понять, что это замечание относилось к ней, что он до сих пор ее учил. – Чудовище близко. Нам следует быть готовыми. – Затем, повернувшись к Сливу, велел: – Дай мне копье.
Наала, не дожидаясь указания, отвязала щит от упряжи Бастарда и взяла его в руки, чтобы Олаву было удобно его забрать.
– Ждите все здесь, – сказал Олав.
– Нет, – возразил Уштед. – Мы идем все. Я это уже видел.
Олав пожал плечами. И снова повел их за собой, пока уже вскоре тропа не привела их ко входу в пещеру – месту их назначения. Каменные стены были бугристыми и неровными, а пол усеивали осколки, будто после взрыва. Олав, таким громким голосом, какого Наале еще не доводилось от него слышать, крикнул:
– Гадость! Выйди встретить свою погибель!
Существо, медленно явившееся из темноты пещеры, имело форму ящерицы и было вдвое выше самого Олава. Его тело было таким черным, что блестело на солнце и со стороны казалось зловонной жидкостью, пузырящейся под землей где-нибудь в далеких пустошах и оскверняющей любую воду, которой касалась. Оно запрокинуло голову и открыло пасть, усеянную зубами, острыми, как кинжалы, и сверкающими, как слоновая кость.
Оно заговорило сладким женским голосом:
– О-о-о-о, Олав. Милый, дорогой, наконец ты ко мне явился! Давно же я ждала этого момента. Поистине велики станут твои муки, прежде чем ты испустишь дух.
Копье Олава опустилось. А потом поднялось вновь.
– Так значит это ты. Я так и подозревал. Что ж, я убил тебя однажды, и если придется, убью снова.
– Подожди! – Уштед шагнул к Олаву и прижал к его губам таблетку, пробормотав: – Возьми вот это. Это придаст тебе силу.
Олав проглотил.
Затем вскинул руку, готовый метнуть копье. Угрюмо стиснув челюсти и пристально глядя на существо, он выглядел подлинным героем. Когда огнедышащее чудище встало перед ним на дыбы, он вскричал:
– Напади – и пусть прольется кровь.
А потом упал ничком.
Следующий миг никто не шелохнулся. Затем существо склонило голову над Олавом, понюхав его тело и по-кошачьи поддев его мордой. Когда Олав остался недвижим, оно закричало. Дернуло шеей и взметнуло хвостом, его когтистые лапы впились в его же собственное туловище. Потом забилось о каменистую землю и принялось завязываться в узел, все туже и туже, пока не стало гладким, как яйцо.
Оно засочилось смердящей черной жидкостью, которая утекала обратно в гущу теней, оставляя за собой людскую фигуру – это была женщина с белесой, как у опарыша, кожей.
На женщине была длинная кожаная юбка с ведьмовской бахромой вдоль подола. Между нагими грудями ее сверкали три ярких камня, висевшие на черных шнурках, обвивавших шею. Когда она заговорила, Наала увидела у нее заостренные зубы. Она указала дрожащим пальцем на Уштеда и вскричала:
– Ты! Что ты наделал?
Наала и Слив тряслись от страха, потому что женщина выглядела не менее грозно, чем та ящерица. Ее волосы поднялись, будто она была под водой, и покачивались, как сотня тонких угрей. Уштед Защитник, однако, не проявил ни малейшего беспокойства по этому поводу.
– Я сделал твоего мужа бесполезным для тебя. Ты хочешь, чтобы он был в сознании и мог испытывать муки. Я могу вывести его из ступора. Но если я этого не сделаю, он умрет во сне. Безболезненно.
Глаза женщины пылали яростью.
– Зачем тебе поступать так глупо – и фатально для тебя?
– На тебе три талисмана. Один позволяет тебе выходить из огня в средине мира на поверхность и обратно. Им я гнушаюсь. Второй дает летать на великие расстояния с помощью крыльев. Заманчиво, но не в моем вкусе. А вот третий, который позволяет тебе странствовать во времени… – Он вынул из-под черной мантии амулет. – Я знаю, что ты сдашься, потому что уже держу его в руках.
– Это правда, что я могу странствовать во времени. Быть может, я шагну в прошлое, перед тем моментом, как ты отравил моего мужа.
– Если шагнешь, то я просто вернусь в сегодняшнее утро и Олав не придет к тебе. Ты проиграешь. Но ты не станешь этого делать – ведь я уже здесь был и поэтому знаю. – Достав маленький серебряный нож, Уштед Защитник порезал им свою ладонь. Из нее хлынула кровь. – Итак, вот что я предлагаю: я отведу Олава от порога смерти, а ты отдашь амулет и пообещаешь, что как только покончишь с ним, уйдешь отсюда и никогда не вернешься. – Он протянул ей нож рукоятью вперед.
С презрением отвергнув клинок, ведьма провела рукой вдоль своих заточенных зубов. На руке вскрылась рана, и оттуда засочился черный гной.
– Мне неинтересен ни твой город, ни ты сам, ни земли живых вообще. Я хочу только совершить свою месть. Это обещание легко дать и еще легче сдержать.
– Тогда я спущусь с горы героем.
Они пожали руки. Кровь смешалась с гноем. Тогда Уштед Защитник наклонился над телом Олава и, отведя глаза, сунул палец воину в горло.
Когда Олав справился с тошнотой, Уштед вытер руку подолом мантии и, поднявшись, возвестил:
– Не пройдет и часа, как он придет в себя. Тогда делай с ним что пожелаешь.
Ведьма зашипела от злости и взглянула на него, исполненная презрения. Но все же сняла с шеи один амулет и протянула чародею.
Уштед Защитник покачал головой.
– Отдай его мальчику. – Слив встрепенулся от испуга. – Как ты сделала давным-давно, когда я был им.
Наала перевела взгляд со Слива на Уштеда и обратно, мысленно стерев бороду чародея и представив постаревшее лицо мальчика. Как она могла раньше не заметить, что это был один и тот же человек?
С алчным блеском в глазах, Слив принял камень.
Уштед Защитник, окинув презрительным взглядом Олава, ведьму и пещеру, сказал:
– Идите оба за мной.
Наала, ошарашенная, подчинилась. Слив, преисполненный восторга, пробежал чуть вперед, чтобы поднести свой амулет к солнцу, потом отстал от остальных, потом обогнал снова. Вскоре пещера скрылась позади из виду.
– Я могу его оставить? – спросил Слив. – На всю жизнь?
– Разумеется.
Слив искоса взглянул на Наалу.
– А девчонку?
Уштед Защитник, пожав плечами, сказал:
– Она твоя. Если только у нее не получится ускользнуть от тебя при спуске, как в первый раз.
Наала споткнулась о камень и чуть не упала. Потом услышала, как Слив рассмеялся, и у нее по коже пробежал холодок.
«Если у твоего врага оружие лучше, чем у тебя, отними его» – этому тоже ее научил Олав. Наала, насколько могла, быстро и плавно шагнула вперед, просунула дубину между чародеем и его амулетом и, дернув ее, подбросила последний в воздух. Амулет прилетел ей в руку. Она надела его на шею.
С амулетом Наала могла защитить не только себя, но и своего хозяина и учителя по владению оружием. Теперь им ничто не было страшно. Они могли уйти из Хешема. И если понадобится, то даже пересечь пустыню безо всякого риска, под защитой одного только меча Олава. Стиснув камень, она победоносно воскликнула:
– Верни меня в сегодняшнее утро.
Ничего не произошло.
Уштед любезно улыбнулся.
– Амулет не вернет тебя раньше того момента, когда ты его впервые надела. Да и ты не знаешь, как им пользоваться. – И протянув руку, добавил: – Я знаю, Слив поведал тебе, что я не великий чародей. Но если ты искренне сомневаешься, что я способен защитить себя, ты можешь метнуть в меня ножи, которых, я вижу, жаждет твоя рука.
Уштеду в челюсть крепко заехал приклад копья, изо рта чародея вылетело два зуба и брызнула кровь. Он упал, и нога в сандалии наступила ему на шею, чтобы удержать на земле. Тихим, недоумевающим голосом он выдохнул:
– Но вышло иначе…
Умелые руки крутанули копье в воздухе и воткнули наконечник ему в грудь, пронзив сердце.
Уштед Защитник, также известный как Необычайный, был мертв.
У женщины, которая возникла из ниоткуда, повсюду были драгоценные камни: на множестве колец, на еще большем множестве ожерелий, на браслетах на запястьях и щиколотках, а также в ушах и на щеках. На боку у нее висел кривой меч. Длинное черное копье, которое она вынула из груди чародея, каким бы смертоносным оно ни было, не выглядело и вполовину столь опасным, как она сама.
Это явление было самым чудесным, что Наале доводилось видеть в жизни. Богато расшитая юбка опускалась ниже колен и была разрезана по бокам почти до пояса, являя цветастые лосины, надетые под ней. На чудесно исполненном кожаном то ли жилете, то ли нагруднике, изображалось солнце пустыни, украшенное янтарными бусинами и желтыми цитринами, такими яркими, что слепили глаза. Маленькая кожаная шапочка удерживала на месте ее заплетенные в косу волосы. Она была сильной и крепкой – точно такой, какой Наала мечтала однажды стать.
Она невольно потянулась к этому лучезарному созданию.
– Кто… кто ты?
Воительница улыбнулась и вынула из-под жилета тот же амулет, что был сейчас надет на Наале.
– Ты что, сама не знаешь, милая? Я – это ты.
За разговором они снова двинулись в гору.
Выйдя из оцепенения, Слив, конечно, дал деру, точно болотный кролик. У Наалы в руках мигом оказались ножи. Его спина была так широка и притягательна – а потом исчезла. Она так и не метнула.
– Это мудро, – сказала ей старшая Наала. – Убивать не больше, чем абсолютно необходимо.
– Этому меня Олав научил!
– Да, он.
Теперь Наала посмотрела вверх по тропе с тревогой.
– Разве нам не стоит поторопиться?
– Спокойно. – Наала из будущего ободряюще улыбнулась. – У нас есть все время мира.
Битва вышла недолгой. Когда они только увидели ведьму-дракона, та с нетерпением склонялась над телом Олава, наблюдая, как у него учащается пульс. Наала-воительница без предупреждения, без боевого клича устремилась сразу к ней. Когда ведьма, услышав торопливые шаги, выпрямилась, Наала разрубила и оба шнурка, на которых висели ее амулеты, и шею одним взмахом ятагана, так что ведьма не могла ни увернуться, ни наслать на них проклятие. Только жестом призвала свою темную текучую субстанцию к себе назад.