Маклин не без сомнения взглянул на человека напротив. На вид семьдесят с чем-то, но это означает, что он немногим старше Андерсона.
– Наш монастырь был совсем невелик, – продолжал Энтон. – Поэтому он не привлекал особого внимания, что, собственно, только к лучшему. После пожара от него мало что осталось – но это я забегаю вперед. Скажите, вам доводилось слышать про орден Святого Германа?
– Секта отшельников? – предположил Маклин, вспомнив о группе Herman’s Hermits.
Отец Энтон улыбнулся шутке:
– Ничего удивительного. Вы считаете себя неверующим, а про нас и среди верующих-то мало кто знает. Наш орден невелик, а его местоположение всегда было скрыто от посторонних глаз. Время от времени в наши ряды вступали новые члены, но мы никогда не объявляли ничего похожего на набор. Наше служение не должно было привлекать излишнего внимания.
– Ваше служение? Я всегда думал, что задача таких, как вы, – нести слово Божие в массы. – Маклин подтянул к себе лежащий на столе каталог и раскрыл на первой закладке. Лот 42, иллюстрированный средневековый бестиарий. – И при чем здесь эти книги?
– Закладками, инспектор, помечены книги, которые Дональд Андерсон похитил из монастыря, когда он двадцать пять лет назад сгорел дотла. У нас была огромная библиотека, вероятно самая большая коллекция раннехристианской литературы после Ватикана. Единственное служение нашего ордена заключалось в том, чтобы хранить эти книги. Когда они погибли в огне, те из нас, кто выжил, утратили цель. И мы разошлись в разные стороны. Разъехались по миру, чтобы, как вы и сказали, нести слово Христово во искупление своих грехов.
– Но не Андерсон, который вернулся в Эдинбург, открыл книжную лавку и стал убивать женщин. Что не слишком-то благочестиво.
Отец Энтон вздохнул.
– Я очень хорошо относился к Дональду, много лет считал его своим другом. Я должен был заметить в нем перемену, должен был понять, что произошло. Он и сам не хуже остальных представлял себе опасность. Но помыслы его были чисты, потому-то труд и возложили на него.
– Какой еще труд? Что вы ему такое поручили? Вы сказали, что он украл у вас книги? Так, может быть, это он и монастырь поджег? – Маклин чуть было не сорвался на крик. Только такой беседы ему сейчас и не хватало! Особенно после всего, что произошло за последние сутки.
Отец Энтон ответил не сразу, и Маклин позволил ему помучиться под грузом вопросов. Вообще-то, такой прием неплохо срабатывает с мелкими уголовниками, но на пожилого монаха, пусть и бывшего, он подействовал не так успешно.
– Мне нелегко продолжать, – наконец сказал отец Энтон. – Я поклялся хранить этот секрет. Дал обет перед Господом. Через такое непросто переступить.
– Если вам будет легче, я обещаю никому больше не рассказывать, разве что в случае крайней необходимости. – Маклин сам удивился готовности, с которой ни с того ни с сего пришел на помощь.
– Поймите меня правильно, инспектор. Среди книг, таких, как в этом каталоге, попадаются редкие экземпляры удивительной красоты. В них заключено вдохновение монахов, вручную записывавших эти книги много веков назад. На некоторые из них ушли десятилетия. Каждая была делом всей жизни своего создателя. Это особенные книги, они способны побуждать людей к великим свершениям. Но есть и другие книги, – продолжал отец Энтон, – и они воздействуют на тех, кто их читает, более непосредственно. Дело не в том, что в них сказано, вернее, не в буквальном значении слов. За неимением другого термина, я назвал бы их магическими. Я не имею в виду, что в этих книгах содержатся заклинания. Сами эти книги и есть заклинания.
Маклин чувствовал, к чему клонит старый монах, сознание уже достроило логическую цепочку, и в нем начал закипать гнев. Но что-то в голосе старика, в выражении лица, не позволяло гневу прорваться наружу.
– Одной из таких книг и была «Либер Аниморум», – сказал Энтон. – «Книга душ». Наша величайшая ценность – и величайшее проклятие. По одной версии, эту книгу продиктовал записавшему ее монаху сам дьявол, по другой – это дословная копия того, что было нацарапано кровью на стенах святилища под Храмом Соломона. В любом случае, это чудовищная книга. Прочитавший ее либо сходит с ума, либо же на него нисходит высочайшее благословение. Понимаете, инспектор, книга взвешивает человеческую душу. И если душа оказывается легковесной, книга забирает ее себе. И с каждой новой душой книга становится все сильней, все черней – и все требовательней.
Отец Энтон откинулся на спинку стула, как будто сказка отняла у него последние силы. Потом взял стоящую перед ним чашку черного чая без сахара и шумно отпил большой глоток.
– По-вашему, Андерсон украл и эту книгу.
– Да. И прочитал ее. И его душа оказалась легковесной. Потому-то он и обратился ко злу. Книга забрала его душу.
Маклин смотрел на старика, оказавшегося у него на кухне. Совершенно чужой ему человек. Маклин с трудом мог объяснить себе, почему он вообще тратит время на него, тем более – на его бредни. Маклин устал, его измучило отчаяние, бессонница и расковыривание струпьев в собственной душе.
– Я ничем не могу вам помочь, – наконец сказал он.
– Но, инспектор…
– Боюсь, что вам придется покинуть мой дом. Я сыт по горло теми, кто изобретает для Андерсона оправдания. Он не был сумасшедшим и тем более не находился во власти демонической книги. Он просто был чудовищем. И теперь чудовище мертво.
Отец Энтон не сдвинулся с места. Он сидел за столом, обхватив руками чашку, и легонько вздрагивал, словно чай так и не смог его согреть.
– Послушайте, если Андерсон украл ваши книги, нужно всего лишь пожаловаться аукционерам. Они отложат распродажу, пока все не выяснится.
– Эти книги уже ничего не значат, – кивнул Энтон на каталог. – По правде сказать, никогда ничего не значили, несмотря на всю свою огромную ценность. Можете считать их, если угодно, маскировкой. Они были нужны, чтобы спрятать за ними то, что должен был охранять наш орден. То, что он не смог сохранить.
Энтон взял каталог и принялся листать его с такой скоростью, что Маклин даже не успевал ничего прочесть.
– Если от распродажи удастся что-то выручить, это даже к лучшему. Люди, которые могут себе позволить подобную покупку, в состоянии позаботиться об этих книгах не хуже нас.
– Тогда зачем же вы пришли? Вряд ли мой чай настолько хорош.
Энтон не улыбнулся, но повернул голову и посмотрел Маклину прямо в глаза:
– Я несколько раз изучил аукционный каталог. Дональд так и не продал ни единой книги, украденной у нас. Все они значатся в каталоге. Кроме одной, инспектор. «Книга душ» исчезла.
40
Раннее утро на следующий день после Рождества. Вся страна еще в постели, всем нужно поспать подольше, чтобы избавиться от похмелья – или от разочарования. Маклин сидел за кухонным столом, обхватив руками чашку с кофе, и смотрел в окно на занимающийся рассвет. Холодные солнечные лучи преломлялись в кристаллах инея, покрывавшего всю улицу. Кошка миссис Маккатчен свернулась в клубок перед печкой и мурлыкала, ни к кому особенно не обращаясь. В остальном царила тишина.
Маклин протянул руку к новому телефону, лежавшему перед ним на столе. Он выглядел неожиданно элегантно – огромный экран и почти без кнопок. Маклин принялся возить по экрану пальцем, то и дело попадая в менюшки, в которых он так и не сумел разобраться, несмотря на объяснения продавца, хотя прошел уже чуть ли не месяц. Сейчас бы сюда тинейджера, он бы живо растолковал Маклину, как все работает. На худой конец подошел бы и констебль Макбрайд, не слишком далеко ушедший от тинейджерского возраста.
Телефонная книжка был скромной до неприличия – Ворчун, управление, Макбрайд, морг. С кривой усмешкой он обнаружил и телефон Эммы – вероятно, та вбила номер, когда они увлеченно рассматривали чудо техники в пабе. Не много ли она себе позволяет? Или все-таки имеет право? В конце концов, ей доводилось ночевать в его постели, пусть и без приглашения. Потом, он пару раз сводил ее в ресторан, а она потратила полдня на восстановление его гардероба – без нее это занятие было бы совсем невыносимым. Но если между ними и пробегала какая-то искорка, она давно потухла из-за его демонстративного безразличия. Мэтт Хилтон сказал бы, что Маклин намеренно избегает серьезных отношений, и в данном случае сукин сын был бы прав.
Может оказаться, номер вовсе и не Эммы, и все это – чья-то шутка. С кого-нибудь навроде Ворчуна вполне сталось бы.
Вздохнув, он снова положил телефон на стол, и тут заметил, что цвет экрана изменился. Похоже, он случайно нажал на «Звонок». Маклин схватил телефон, принялся искать кнопку «Отмена», нашел и изо всех сил надавил. Оставалось надеяться, что телефон на том конце еще не успел зазвонить, все-таки было слишком рано. Тем более – наутро после Рождества.
Он бы давно уже поехал в управление и разгребал бы сейчас курганы бумаг, грозивших похоронить все в его кабинете, если бы суперинтендант Макинтайр не объяснила ему вчера в живописных подробностях, что именно с ним сделает, если застанет сегодня в управлении. Следовательно, нужно было подумать, чем заняться. Напрашивался вариант – разгрести курганы бумаг, образовавшиеся после смерти бабушки.
Жужжание телефона застало его врасплох. Даже кошка миссис Маккатчен прекратила мурлыкать и посмотрела на него с укоризной. Экран услужливо сообщил, что звонит Эмма Бэйард. Сейчас и узнаем, розыгрыш это был или нет.
– Алло?
– Кто это?
Не розыгрыш. Голос принадлежал Эмме и звучал очень сердито.
– Эмма?
– Да, Эмма. Кто мне звонил? Вы хоть представляете себе, который час?
– Прости, это Тони Маклин. Не хотел тебя будить, случайно вышло.
– Да ничего. Я все равно уже проснулась.
Врать Эмма никогда не умела.
– Что ты хотел-то?
– Хотел? А, слушай, это я нечаянно. Думал, что успею дать отбой.
– Все равно не могу понять… А, вот оно что. Я вбила тебе свой номер, да?
– Ну, вроде того.